Нация и сталь

Затраты на паровую машину и другое оборудование требовали постоянного усовершенствования и вложения новых средств. Предпринятое Круппом расширение фабрики могло бы окупиться только в случае поступления большого числа новых заказов. Родной брат Альфреда, Герман Крупп, которому было тогда чуть больше 20 лет, прекрасно справлялся со своими обязанностями бухгалтера. Альфред же в это время находился в постоянных разъездах по делам фирмы. Оба брата великолепно дополняли друг друга. Прошло ещё какое-то время и Альфреду удалось открыть для своего производства доступ на швейцарский и южно-французский рынок. Герману же удалось привлечь к участию в работе своей фирмы Морица Тиса, племянника известного металлургического магната и профессора Фрейнберга Вильгельма Лампадиуса - ученого, который выделял металлургию в самостоятельную научную дисциплину. До этого Тис ездил выполнять поручения фирмы И. Г. Брауна. С 1 августа 1836 года Тис поступает на службу к Альфреду. Впервой своей поездке в качестве посредника новой фирмы Тис сумел установить контакты с французскими фирмами в Париже и Лионе. Затем он отправился в Вену, где заключил договор с монетным двором Австрии о поставке валков. В 1838 году Тис отправился в Россию с аккредитивом на 2000 рублей, выданным банком Герштатт.

То, о чем мечтал Фридрих Крупп - поставка литейной стали его фирмы в большинство стран Европы - стало медленно, но верно осуществляться. В 1836 и 1837 гг. были сделаны первые поставки за океан - в Бразилию, а также в Восточную Индию. В год, когда представитель фирмы Круппа ездил в Россию, сталелитейное производство достигло наивысшей точки и выражалось в сумме 90 000 фунтов.

Как только появились первые признаки долгожданного успеха облик Альфреда стал меняться. В каком-то смысле он прекрасно угадал огромное значение того, что в последствии будет названо рекламой. Так, в своем письме к прусскому консулу в Христиании, который ничего ещё не знал ни о каком Круппе, Альфред хвастливо писал: "Хорошо известно, что мое производство литой стали, основанное ещё двадцать лет назад, сейчас достигло таких высот, каких ещё никто не достигал на всем континенте".

Известно, что ложь и бахвальство, повторенные бесчисленное количество раз, огромными массами людей начинают восприниматься как правда. Эта технология, используемая в дальнейшем идеологами Третьего Рейха, не была чужда и Альфреду. Благодаря подобным хвастливым письмам было подготовлено общественное мнение. Вскоре всем стало казаться, что Крупп и есть единственный настоящий производитель литой стали в Германии. Нужно сказать, что в 1962 году официальная история британского оружия считала, что пионером в области литейной стали в Германии был не Крупп, Якоб Майер. Но про последнего стараниями Альфреда со временем все забыли. Постепенно напористого промышленника из Эссена начали воспринимать не в истинном его виде с костистым некрасивым вытянутым лицом и на длинных паучьих ножках, которого много лет преследовали неудачи, а как человека необычайно сильного, способного взять саму судьбу за горло. С ним охотно начали заключать один выгодный контракт за другим.

В реальности же Альфреда продолжали мучить различные фобии. Он являл собой образ двуликого Януса. На поверхности было то, что Крупп хотел выставить напоказ людям, стремясь угадать желания клиентов. Именно с сильным, а главное удачливым партнером все хотели иметь дело. Слабый хлюпик, обуреваемый бесконечными сомнениями, никому был не нужен. Постепенно Альфред понял, что для поддержания этого воинственного образа не грех прибегнуть и к тому, чтобы приписать себе чужие заслуги или изобретения. В этом смысле он напоминал персонаж сказки Э. Т. А. Гофмана крошку Цахеса. Некая фея из жалости к уродцу вплела в его прядь всклоченных волос три золотых волоска, обладавших волшебным свойством. Эти необыкновенные волоски заставляли всех окружающих с восторгом и искренним восхищением относиться к крошке Цахесу, в своей слепоте щедро наделяя его чужими талантами. Нечто подобное не раз происходило и в жизни Альфреда Круппа. Так, он постарался, что имя своего конкурента Якоба Майера было навсегда забыто и стерто в анналах истории отечественной сталелитейной промышленности.

В течение многих поколений ложки и вилки делали по заранее изготовленным формам. Полученные болванки обрабатывали затем вручную. Это был долгий и кропотливый процесс. Брат Альфреда, Герман однажды внимательно изучил испорченный валок. Залив образовавшиеся трещины раскаленным металлом, он обнаружил, что каждая из таких трещин является прекрасной формой для отливки ложек и вилок. Отсюда Герман сделал блестящее заключение: изготовление столовой утвари можно поставить на поток. Так был изобретен ложечный валок. В этой ситуации Альфред поступил весьма просто. Он пришел, увидел и взял, объявив это изобретение своим собственным, а затем начал усиленно трудиться над созданием машины, способной изготовлять ежедневно 150 дюжин ложек и вилок. Герман беспрекословно подчинился завораживающей воли старшего брата.

Именно в это время, по мнению современников, У Альфреда Круппа начала развиваться повышенная подозрительность. Неожиданно он потребовал от своих рабочих, чтобы те принесли ему клятву верности на всю их жизнь. Затем он заменил двери, ведущие в кабинет и на саму фабрику. Они оказались столь массивными, что готовы были выдержать даже мощный взрыв динамита.

Альфред Крупп в силу исключительных особенностей своей личности был своеобразным предтечей будущего германского тоталитаризма. Для своих рабочих в 1838 году он ввел правило, по которому каждый Kruppianer, который дал клятву верности, но при этом влез в долги, должен был быть немедленно уволен. Если же человек опаздывал на пять минут, то из его жалование вычиталась сумма, равная часу работы. И с каждым годом эти правила становились строже. Во время своих бесконечных бессонных ночей, сидя в полной тьме, Альфред любил царапать на бумаге тексты новых правил, которые призваны были ещё сильнее привязать рабочих к своему хозяину.

Наконец настало время большого европейского турне по Франции и Англии. Альфред отправился в Париж через Голландию, а в октябре 1838 года он ступил на английскую землю. В это время ему исполнилось 26 лет, и хотя школьное образование Круппа завершилось в подростковом возрасте, ему удалось самостоятельно изучить языки, и теперь он бегло, правда, с ошибками, говорил и писал по-английски и по-французски.

Заранее, в течение года, Альфред планировал свое большое европейское турне. Причины, побудившие его отправиться в столь далекое путешествие, касались, с одной стороны, поисков рынка сбыта для своих стальных валков, а с другой - его мучило простое и вполне понятное любопытство. Тис, который до Альфреда уже успел познакомиться с известными столицами Европы, рассказывал Круппу истории, казавшиеся фантастическими человеку, никогда не покидавшему патриархальной Германии. В них речь шла о гигантских городах, буквально укутанных дымом огромных заводских труб. В такое трудно было поверить.

Вместо себя Альфред оставил двух своих братьев: Германа и Фрица. Сестра Ида должна была помочь матери по хозяйству. Турне привлекало Альфреда ещё и потому, что он хотел сам увидеть выплавку знаменитой шеффилдской стали, тайна которой довела отца до могилы.

В это время Британия по-прежнему сохраняла за собой позиции промышленного лидера, и это лидерство ощущалось даже в Руре, где английские инженеры, лучше всех знающие, как по-новому можно использовать кокс, учили немецких шахтеров тому, что рыть шахты следует на триста ярдов глубже, чем это было принято прежде. Англичанам удалось монополизировать шведскую руду, считающуюся самой пригодной для выплавки высококачественной стали. Они по-прежнему продолжали снабжать весь континент лучшими инструментами. Приблизительно к этому времени и относится действие знаменитого рассказа Лескова "Левша", в котором тульский мастер подковал аглицкую блоху. Своя "блоха", свой "зуб" на зазнавшихся англичан был и у Альфреда Круппа. Очевидно, что Шеффилд продолжал хранить некоторые важные секреты по производству высокопрочной стали и если единственным способом открыть эти тайны было путешествие в логово врага, то тогда: nach Sheffield.