Страница 66 из 83
И я занят был этим. Писал в "Деле народа" о "диктатуре против пролетариата", о "самодержцах в Смольном", о том, что "большевики обманули народ, когда обещали ему немедленный мир так же, как обманывают народ, обещая ему немедленно землю и хлеб". Я отмечал, что в "Известиях" большевики уверяют, что их "правительство не ставит себе непосредственной задачей совершение социалистической революции... Сейчас социалистической революции еще никто не совершает". А пятью днями раньше они утверждали как раз обратное. "Так было и так будет и с другими обещаниями большевиков". История, к сожалению, оправдала эти мои слова. Но я ошибся в другом. В той же статье от 2-го ноября я риторически вопрошал: "Кто заграницей согласится договариваться с большевиками? Предатели по отношению к своей родине, своей революции и демократии, большевики, конечно, не остановятся перед предательством чужой страны и народа". Последнее оправдалось, но относительно иностранцев я оказался совершенно не прав: с 1921-го года Германия, а затем Англия с Италией на перегонки бросились договариваться с большевистскими "каннибалами" сначала экономически, а потом и политически.
Занят я был и изготовлением статьи для сборника, который редакция "Права" предполагала издать ко дню созыва Учредительного Собрания. В. Д. Набоков просил меня дать вступительную статью с общей характеристикой начал, на которых было задумано Учредительное Собрание и построен закон о выборах. Я ее составил и даже просмотрел гранки набора. Написал и Нольде порученную ему статью об организации выборов на фронте. Другие авторы не успели закончить своих статей, когда выяснилось, что издание не может быть осуществлено по причинам техническим и политическим.
Гораздо реже, чем в печати или в закрытых заседаниях общественных и политических организаций, выступал я на массовых митингах. Повезли меня как-то в Петергоф на такой митинг. Огромный зал был заполнен до отказа людской массой - преимущественно в расхлястанных солдатских шинелях. Когда, говоря без особого почтения о захватчиках власти, я снова упомянул имя Ленина, вскочил со своего места христообразный солдат с всклокоченной светлой бородёнкой и глубоко запавшими горящими глазами и крикнул по моему адресу:
- Ты не трожь нашего Лёнина (он так и произнес: Лёнина). Он святой!
Я продолжал и закончил речь благополучно. Мне много и шумно аплодировали, - без того, однако, чтобы моя речь имела практически осязаемый результат. Но образ уверовавшего в святость Ленина солдата навсегда сохранился в памяти, как неопровержимое свидетельство того, что в большевистских рядах, особенно вначале, имелись не только преступные элементы, карьеристы-честолюбцы, "жрецы минутного успеха" и авантюристы, но и фанатики - идеалисты и изуверы.
2
Создалось положение, при котором и те, кто подняли гражданскую войну, и те, против кого она была поднята, как бы одинаково признали, что сложившаяся обстановка временна - является переходной к тому, что придет с Учредительным Собранием. Вот приедет "барин" - хозяин земли русской, - он нас и рассудит... Учредительное Собрание оказалось в центре общего внимания, пропаганды, надежд и опасений. Это длилось два с половиной месяца, отделявших октябрьский переворот от созыва - и ликвидации - Учредительного Собрания.
Яркой иллюстрацией распространенных тогда настроений может служить речь, которую произнес на митинге союза писателей чуткий и восприимчивый к окружающим его "флюидам" Д. С. Мережковский. Со свойственными ему экстазом и преувеличениями мистик и духовидец публично исповедовал свою веру в то, что "огни потушить можно, но как потушить солнце? Учредительное Собрание - солнце русской земли. Когда оно взойдет, исчезнут все призраки. Или, может быть, упырь захочет потушить солнце? Ну, что ж, пусть попробует!
Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что в Учредительном Собрании Ленин сломает себе голову!" ("Новая речь", от 28 октября).
Самый захват власти формально оправдывался необходимостью "обеспечить немедленный созыв Учредительного Собрания". На следующий день после переворота "Правда" жирным шрифтом подчеркивала: "Товарищи! Вы своею кровью обеспечили созыв в срок хозяина земли русской - Всероссийского Учредительного Собрания". В тот же день происходило заседание Съезда Советов, который должен был санкционировать переворот, и здесь Ленин так защищал свой декрет о земле: "Как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ними были несогласны... И если даже крестьяне пойдут и дальше за с.-р. и если они даже этой партии дадут в Учредительное Собрание большинство, то и тут мы скажем, пусть так!" Принятый тут же декрет о земле начинался со слов: "Вопрос о земле во всем его объеме может быть разрешен только всенародным Учредительным Собранием".
Даже видные большевики, не входившие в ЦК, не знали тогда того, что стало общеизвестным лишь в 1929 г., после опубликования Госиздатом "Протоколов Центрального Комитета РСДРП". Оказывается, еще 10-го октября, когда большинство ЦК одобрило предложение Ленина о немедленном захвате власти, Ленин доказывал, что "ждать до Учредительного Собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно, ибо это значит усложнять нашу задачу". Когда же переворот неожиданно легко удался, возникла иллюзия, - ее одно время не был чужд и Ленин, - что Учредительное Собрание может пойти за большевиками. Слабость оказанного большевикам сопротивления они склонны были принять за собственную силу. И чтобы сломить недоверие скептиков и связаться с народной толщей, большевики выдвинули тот же самый лозунг - Учредительное Собрание, - который служил знаменем сопротивления Октябрю и борьбы с ним.
"Мы всеми силами стремимся к созыву Учредительного Собрания, ибо только оно может успокоить разорённую империалистической войной страну", - доказывал большевистский главковерх Крыленко на Юго-Западном фронтовом съезде в Бердичеве. "Да, мы свергли Временное Правительство. Но свергли потому, что оно не хотело созывать именно это Учредительное Собрание... Мы хотим, чтобы Советы правили бы страной до того дня, когда раздастся властный голос последнего. И мы хотим, мы требуем от вас, товарищи солдаты, чтобы вы поддержали нас, чтобы вы утвердили лозунг "Вся власть Советам до дня созыва Учредительного Собрания".
Для многих это звучало убедительно - тем более, что ряд актов Совнаркома как будто соответствовал подобным утверждениям. 28-го октября за подписью Ленина были в срочном порядке разосланы телеграммы Избирательным Комиссиям на местах с приказом продолжать работу по организации выборов в Учредительное Собрание и обязательно произвести их в установленный - еще Временным Правительством - срок. Такое же предложение было сделано и нашей Всероссийской Комиссии с добавлением: лица, арестованные в связи с переворотом 25-го октября, должны быть допущены к выборам. Это совпадало и с нашими планами.
Как только минули драматические дни смены власти с беспорядочной уличной стрельбой и беспрестанными визитами красноармейцев, с разгромами ренсковых погребов и пьяным озорством, - Всероссийская комиссия возобновила свои занятия.
Наружная охрана с Мариинского дворца была снята, и мы, как прежде, собрались там и опубликовали заявление, что Комиссия продолжает считать себя органом Временного Правительства, ответственным только перед ним. Работа наша была чрезвычайно затруднена тем, что в ряде случаев необходимо было отступить от общих правил выборов, - например, при соблюдении сроков, образовании местных комиссий и т. п., - а разрешить такое отступление могло лишь правительство, которого не было: Временное Правительство исчезло, а Совнаркома мы не признавали. Тем не менее 11-го ноября, то есть накануне дня выборов, Комиссия циркулярно оповестила, что, по ее данным, "ход подготовительных работ оказался более благополучным, чем то можно было ожидать при составлении избирательного закона... Только в 13 округах (с общим числом членов Учредительного Собрания 85) возник вопрос о допущении отсрочки выборов... Предвиделась возможность произвести 12-14 ноября избрание 626 членов Учредительного Собрания. Что касается пяти фронтовых и двух флотских округов, то в них до 20-х чисел октября подготовительные работы по выборам протекали нормально" (Циркуляр No 1149).