Смарагдовые звезды

– Что со мной? Где я?

Александр вздохнул. Черное колдовство пропало, но сейчас предстояло рассказать одураченному ярлу, что натворила его дружина. Он не заметил расстроенных Айзию и Манайю, притаившихся в тени деревьев. Такой поворот событий их явно не устраивал.

Чем хороши неприятности, так это тем, что однажды они все-таки кончаются, и тогда можно за веселым пиром напрочь забыть о черных днях. Во всяком случае сейчас ойки думали именно так. Едва мрачный черный силуэт драккара растаял в золотисто-голубом сверкании дня, марг-кок объявил о большом празднике. Еще дымились обугленные развалины селения, еще речные волны не смыли запекшуюся на песке кровь, еще не успела высохнуть земля на свежих могилах, как были разведены огромные костры, в которых жарились целые олени, заклокотала вода в больших котлах… Над временным становищем витали соблазнительные запахи.

Александру это казалось довольно странным. Невесел был и Ратибор. Он долго прислушивался к тихому плеску весел уходящего драккара и угрюмо сказал:

– Мне очень хотелось бы ошибиться, но я вижу, как мы вновь встречаемся с этими вояками. И опять при встрече льется кровь, много крови.

– Значит, напрасно мы их отпустили?

– Может и так. Много лучше для нас было бы, когда б они остались все лежать здесь, или сгинули безвестно на обратном пути. Еще не поздно попросить Эрьту, пусть их костяные богатыри займутся ушедшими…

– Ты соображаешь, что говоришь? – возмутился Александр. – Предлагаешь нанести предательский удар в спину!

– Сожженное селение, убитые женщины и дети – вот цена твоего благородства. Или чистоплюйства. – Ратибор вздохнул. – Тем более, что Пайпын охотно сделал бы все сам. Твоя совесть могла бы спокойно спать! И еще запомни: именно знакомство с Пайпыном дорого обойдется нам.

Александр нервно рассмеялся.

– Сегодня ты уж слишком мрачен, Ратибор. Могильным холодом веет от твоих предсказаний. Мы ведь победили, а ты продолжаешь предрекать несчастья.

– Иные победы победителю обходятся куда дороже, чем проигравшему битву. Ты совершенно забыл об исчезнувшем Торгейре. Неужто ты надеешься, что внук бога огня забудет о своем поражении? Он будет мстить тем, кого считает виновниками своего позора. И воскреснув, он окажется много сильнее, чем вчера. Ты еще не разобрался до конца, кто из них что успел натворить. И еще. С кем же ты сражался ночью? Ведь Лютинг погиб возле серебряной горы, откуда он появился вновь? Да так, что никто из варягов не заметил его? Только ты один да Пайпын. И наши друзья-аримаспы…

– Но ведь их самих едва не перебили варяги! – воскликнул Александр, предпочтя обойти скользкий вопрос о ночном призраке.

– Ты видел их связанными – и только. Не знаю уж, кто из троих самый опасный. Манайя… Колдун, сотворивший черные изумруды. Не им ли ты обязан всеми неприятностями с варягами? Ингвар-путешественник хороший человек, однако его душой овладел какой-то демон, подтолкнув на черные дела. Айзия тоже не столь прост, как кажется. Старшина каравана… и личный шпион уважаемого тирана. А может и еще кого. Не даром он поминал Молоха… Сорвалось с языка словечко, не поймаешь. Тебе известно, что он задумал, к чему стремится? Золотые щупальца расползлись далеко и прочно схватили многих неосторожных. Я не берусь предсказать, что выкинет завтра Айзия во славу уважаемого тирана и для собственной выгоды. Вспомни, чем он торгует! И просто ли ради одной прибыли тащит аримасп в далекие земли отраву?

– Здесь ты прав, – проворчал Александр.

– Про Гелайма я скажу одно: он не тот, кем видится простым смертным.

– Ты его видишь другим?

– Да.

– Кем же именно?

– Черный воин…

– Что это значит?

– Не могу различить.

Александр озабоченно потер подбородок.

– Это как-то привычнее, чем иметь дело с колдунами.

– Надо еще разобраться, под чью дуду он пляшет, чью волю выполняет.

– Что ж, буду настороже. Предупрежден – значит вооружен.

Им хотелось еще поговорить о многом, но появился один из слуг марг-кока. Усердно кланяясь и пересыпая речь многочисленными похвалами великим и непобедимым витязям, он сообщил, что большой князь Эрьта и старшина каравана Айзия наипочтительнейше просят могучих воинов удостоить своим присутствием пир.

Эрьта на радостях закатил такое праздненство, словно пытался затмить древних царей. Даже привыкшие к роскоши аримаспы от удивления пораскрывали рты при виде огромного количества золотой и серебряной утвари. Александр же, впервые столкнувшись с подобным, не сумел оценить стараний марг-кока. Просто подивился: и где все это раньше прятали?

Прямо на берегу был поставлен длинный дощатый стол, застланный златотканными скатертями. Прямо на роскошную парчу ставились горячие бронзовые котлы. Александр с некоторым ужасом смотрел на горы снеди, а прислужники подносили новые и новые блюда. Больше всего было мяса: лосятины, медвежатины, оленины, зайчатины. Стол просел под тяжестью двух диких кабанов, зажаренных целиком на вертелах и уложенных на двух золотых блюдах размером с дверь. Глухари, тетерева, рябчики, гуси и утки просто терялись рядом с ними. Дымящиеся горки зерна и каких-то кореньев служили приправами. Александр только пожалел, что нет хлеба. Но когда на стол рухнули бадейки с икрой, посыпались печеные и вареные сомы, щуки, форели и вообще незнакомые ему рыбы, он окончательно перестал чему-либо удивляться. Но с вином вышла определенная промашка. Чего ойки не имели – того не имели. Лишь мутная, противно пахнущая бурда пенилась в золотых кубках.

Александр с неудовольствием увидел, что сидеть ему придется рядом с Гелаймом. Он предпочел бы держаться подальше от аримаспов даже на пиру. Или особенно на пиру – смотри, чтобы он не сыпанул тебе чего-нибудь в еду.

Эрьта открыл пир многословной цветистой речью. Он еще раз проклял врагов, восславил героев, погоревал о павших, особо отметил помощь бородатого… Александра при этих словах передернуло, однако он успокоился, когда услышал, что в награду за труды большой князь жалует его двумя сороками отборных соболей.

Когда искрящиеся на солнце шкурки были вынесены для обозрения, Айзия шумно сглотнул и проворчал:

– Царский подарок. Отборные меха.

И Александр понял, что несмотря на золотую тамгу с головой тигра, обратное путешествие не будет спокойным.

Пир продолжался. Лица раскраснелись, разговоры стали громкими и бессвязными. Мутная жижа имела приличную крепость и три-четыре кубка могли свалить с ног любого здоровяка. А уж человека непривычного – и подавно. Прислужники подливали питье, не скупясь. Александру приходилось напрягать все силы, чтобы не потерять голову окончательно. Он отметил, что Гелайм пил мало, больше выплескивал напиток наземь и мрачнел с каждой минутой. Он то и дело брал свой кубок и разглядывал его, словно пытался найти какие-то письмена.

Александр тоже взял стоящее перед ним блюдо и усмехнулся. Конечно, сделать такую вещь ойкам было не под силу, зато они легко смогли изуродовать творение великих мастеров. Как сюда попало блюдо из древней Эллады? Можно было лишь гадать об этом. Искусный чеканщик изобразил на нем сцену кормления змея. На высоком каменном пьедестале стоит большой сосуд, из которого выглядывает огромная змея. Перед нею преклонила колени молодая женщина, почтительно протягивающая змее чашу. Фигуры казались живыми – еще немного, и они сойдут с матового серебра, задвигаются, заговорят… Но… Но поверх филигранной чеканки была нацарапана фигура мужчины, как бы сидящего на пьедестале. Голову мужчины украшала шутовская трехрогая корона, точно такую же надел Эрьта. Женщина поклонялась этому чучелу.

Александр сплюнул от омерзения. Кощунство! И еще раз посмотрел на змею. Это простое совпадение или знак судьбы?

А Гелайм все-таки захмелел. Видя отвращение, которое вызвали у Александра варварски испорченные вещи, он подсунулся прямо к уху и жарко прошептал:

– Интересно, как попали к этим мерзавцам сокровища императорского дворца? Только наследники великого Рима имеют право обладать ими, а не вонючие оборванцы!