Страница 36 из 41
Внезапно, прямо в трех саженях от Корнея муть раскололась слепящей стрелой толщиной в руку и тут же раздался такой резкий и оглушительный треск. что после этого все остальные звуки уже воспринимались как чуть различимые.
Эта вакханалия света, грома, ливня и камнепада длилась в течении двух часов. Потом гроза пошла на убыль, но ливень не ослабевал. Грозовые раскаты сменились все более нарастающим рокотом вышедшего из берегов ключа. Судя по исторгаемым им звукам он превратился в неукротимый клокочущий поток. Корнея все чаще стали обдавать невидимые брызги подступающих бурунов. Он содрогнулся от ужаса:" Если так дело пойдет , то меня скоро смоет и так измолотит в этой адской мешанине. что даже ворону на поживу ничего не останется. Пока не поздно надо выбираться из этой ловушки".
Скитник, определив до куда дошла вода, мысленно представил форму ниши и понял, что он спохватился позновато и, чтобы выбраться из ловушки, в которой он оказался, придется зайти в воду. Надев котомку он стал осторожно, не отрывая ступней от покатого пола, передвигаться вдоль боковой стенки ниши держась за нее рукой. Пока вода еще не достигла колен он уверенно противостоял бешенному потоку, но свод ниши никак не кончался и ему приходилось заходить в воду все глубже и глубже. Поток уже почти отрывал ноги от скалы, к тому же по ним то и дело довольно чувствительно били несущиеся в потоке воды камни и обломки валежин, но Господь, наконец, смилостивился и край ниши, плавно заворачиваясь, исчез из-под руки открыв дорогу наверх..
По ступенчатым уступам "скалолаз поневоле" осторожно поднялся на несколько саженей и остановился, поскольку не смог нащупать проход ,по которому можно было бы подняться еще выше.
Насквозь мокрый он много часов провел в темноте на неуютном склоне слушая неутихающий грозный рев воды, молясь о спасении:
-Отче наш Всемогущий! Молю тебя о милости Твоей! Ты, Господи, столько раз посылавший спасение рабу твоему, обрати взоры Свои на бедственное положение раба твоего. Не о себе молю, а лишь о братьях и сестрах пославших меня в дальнюю дорогу с единственной надеждой найти других сестер и братьев столь же крепких в нашей вере тебе. Молю тебя о милости, помоги пройти этот трудный путь, не дай погибнуть рабу божьему, помоги найти тех, кого ищу. Укрепи мой дух. Вера моя крепка и нерушима! Аминь! Господи! Может тебе угодно, чтобы я прекратил путешествие и вернулся в скит, Так помоги же его преодолеть. Я должен исполнить волю братьев моих. Помоги мне, Господи! Если я исполню сие поручение и если моя нога вновь ступит на землю родной Впадины, обещаю Тебе больше никогда не покинуть ее."
Наконец ливень утих, муть рассеялась и над головой засияло солнце. О, это Великое Солнце! Как ты сразу преображаешь Жизнь и меняешь настрой мыслей и чувств человека!
Горный поток по-прежднему надсадно ревел, клокотал в двух саженях под ним, но Корней понимал, что пройдет некоторое время и он иссякнет, от его грозной мощи не останется и следа.
Приободренный Корней подумал:"Ну что ж, такое начало пути мне очень даже нравиться!"
Преодолев за свою жизнь уйму самых опасных приключений он уже не мог жить без них и тяготился тихим, спокойным течением событий.
Оглядевшись вокруг скиталец пришел в восхищение. Он стоял в нижней части узкой расщелины с отвесными склонами, уходящими высоко вверх. Они, казалось, смыкались над головой: натуральная щель в плато. Куда же выведет его этот мертвый закоулок? И стоит ли ждать, , когда ключ войдет в берега, чтобы брести потом по мрачному дну каньона в котором ничего кроме камней? Пожалуй лучше попытаться поднятся на плато.
Эта мысль понравилась Корнею и он карабкался по скалистой стене словно горный баран, сумел одолеть казалось бы неприступный склон и выбраться на плато от края до края покрытого угрюмым и бескрайним хвойным лесом.
Сквозь темно-зеленый лапник солнечные лучи почти не пробивались, поэтому в глубине леса стоял вечный полумрак и почти не росла трава, но зато сколько мхов и лишайников! Бесконечными изумрудными коврами устилали они землю, поднимались по стволам деревьев. Тихо и безжизненно было в этом девственном лесу. Одним кабарожкам. этим небольшим, сгорбившимся, будто от страха, олешкам мила сумрачность и сырость ельников.
Идти по такому лесу одно удовольствие. Через верст пятнадцать плато заканчивалось пологим спуском на холмистую равнину.
"Люди держаться рек",- подумал Корней и пошел вниз по течению небольшой речушки и совершенно неожиданно наткнулся на довольно свежую могилу с крестом в ногах. Христианская могила в этой глухомани! Может где-то поблизости скит? А может и христопродавцы неподалеку. Надо бы быть поосторожней.
Вдоль речушки стали попадаться кострища, какие-то ямы, кучи песка на берегу. Будь Корней знаком со старательским промыслом он бы сразу понял, что здесь мыли золото.
Ниже по течению послышались необычные швыркающие звуки и плеск воды. Подкравшись, Корней увидел седоволосого загорелого старика с разлохмаченной на всю грудь бородой. Он зачем-то покачивал его круговыми движениями, сливал одновременно то, что в корыте находилось. Скитник подошел ближе и произнес:
-Бог в помощь, мил человек.
-Благодарствую, коль не шутишь,-ответил корытник почти не удивившись неожиданной встрече,-Откель явился, ангел божий?
-Издалека,-ответил Корней и неопределенно махнул рукой.
-Ты, паря, не темни.Из Варлаамовского скита ты. Колодка ваша мне знакома. Никодимова порода.
Ошарашенный Корней не знал, что и ответить.Безотчетно осенил себя крестным знамением, попятился.
-Да не пугайся. Я с вашей общиной до Сердитых порогов ходил. Мужикам вашим вольной жизнью обязан. Чем могу - отплачу.
Корней сразу вспомнил рассказ деда о лихом старателе оставшемся на богатых россыпях золота на порогах перед Впадиной.
-Уж не Лешак ли ты, дядя?
-Вот видишь, и ты меня знаешь!
Велика тайга. но человеку везде тесно. Надо же было такому случиться, чтобы свел Господь их двоих, может единственных на сотни километров, на этом тихом, неприметном ручье.
Старатель, словно читая мысли скитника с явным удовольствием и радостью произнес: