Дверь в никуда

- Не знаю. Хватит наверное.

Откинувшись на стуле, Аня спросила: - Ну и какие у тебя первые впечатления?

- Самое интересное, что я пока не увидел ничего необычного. Все так похоже на мой век: одежды, лифты, стулья даже. Я ожидал чего-то другого, больших признаков прогресса, что-ли...- ответил Никита.

- Пока ты видел только бытовую сторону. А здесь особый прогресс невозможен:

человек ведь ограничен телесно. Вот в еде прогресс стал незаметен сотни, если не тысячи лет назад. Столы и стулья тоже как были изобретены, так перестали меняться сколько-нибудь существенно. Одежде после твоего века тоже стало некуда меняться. Меняются материалы, способы изготовления. А форма уже меняться не может заметно, иначе станет просто неудобно в этом ходить. А прогресс ты еще увидишь.

- Аня, в лаборатории ты говорила о столовой, а это место назвала рестораном. Но я здесь не вижу официантов. Чем сейчас ресторан отличается от столовой?

- Почти ничем. Это я, говоря с тобой, различаю. Столовые в рабочей зоне, и в них в основном едят. Рестораны - в жилой, в них еще и встречаются, общаются, танцуют. Рестораны не похожи один на другой, лучше украшены, столовые более стандартные. Пожалуй и все.

В это время середина стола ушла вниз и в сторону, из отверстия всплыл поднос с тарелками и бокалами. Из боков выскочили механические паучьи лапки и быстро расставили тарелки и приборы перед Аней и Никитой. Официанты в новом мире явно не были предусмотрены. Выглядело это несколько утилитарно. Зато, подумал Никита, робот не нахамит, да и на чай ему не надо давать. Или все-таки надо? На смазку какую-нибудь?

Еда оказалась выше всяких похвал. То, что ел Никита в больничной палате, было неплохо, но несколько однообразно. Так что стол его порадовал. Шампанское, исходящее искрами в высоких бокалах, было совершенно потрясающим. Никита раньше не очень любил шампанское, и заказал его из принципа, по ассоциации с агентом 007. Но то, что он получил, оказалось превосходно, совершенно не похожее на прокисший квас, который Никита привык покупать в Москве конца 20-го века. Салат из смеси мяса омара и какой-то еще морской живности тоже был очень вкусен. А желто-розовый бифштекс, занимавший всю тарелку, и еще шипевший в момент появления на столе, так и таял во рту, исходя нежным ароматом. Фрукты тоже были хороши. Один из них Никита никогда не видел, и Аня показала, как разрезать огромное буро-зеленое граненое яблоко и вычерпывать из него ложечкой сладкую белую мякоть, похожую на ванильный крем, с крупными полированными черными косточками.

- Такой фрукт я никогда не видел. Его вывели за время моего отсутствия?

- Это анона, или чиримойя. Ее родина - Южная Америка. В 20-м веке ее выращивали в тропических странах, просто на север она редко попадала тогда.

- Теперь бы кофе.

- В твоем веке кажется пили кофе с мороженым?

- Только кофе отдельно, мороженое отдельно.

Этот заказ был выполнен очень быстро. Кофе пили молча. Аня вдруг перешла от веселья к озабоченности. Никита решил нарушить неловкое молчание:

- Никогда еще красивая девушка не приглашала меня в ресторан. В своем веке я сам приглашал девушек. Надеюсь, когда-нибудь я и в этом веке смогу тебя пригласить.

- Пригласить ты меня можешь не когда-нибудь, а в любой момент. Вопрос в том, соглашусь ли я.

- Еще и в том, что у меня нет денег. Я не знаю даже как платить за все это.

Интересно, дорого это стоит по сравнению с обычным заработком, например?

Аня улыбалась, глядя на Никиту. Потом сказала:

- Это нисколько не стоит. И обычный заработок сейчас тоже ничего не стоит.

Сейчас все бесплатно: еда, вещи, работа квартира. Спокойнее, Никита, постарайся не упасть со стула. Ничего не случилось, все в порядке. Денег больше не существует, ну и что?

Совет Ани был вполне к месту: Никита действительно едва не упал со стула от такого заявления.

- Это что, получается у вас коммунизм, что-ли?

Коммунизм Никита ненавидел страстно. За невозможность купить колбасу, о которой рассказывали ему родители, за сотни миллионов уничтоженных в лагерях, о чем он знал из книг и телепередач, за отсутствие свободы, невозможность поехать за границу, или свободно купить автомобиль, или слушать западные группы вместо коммунистических песен. Сам Никита, правда, пока еще не был за границей, он копил деньги на машину. Несмотря на приличный для Москвы заработок, дело шло туго, но почти все его друзья каждый год ездили в разные страны. Никита надеялся со временем накопить денег, завести собственное дело, и осуществить все, на что не хватало ему зарплаты программиста. Каково же было ему узнать, что теперь его мечты никогда не сбудутся? Что никогда ему не побывать уже в жарком Акапулько, или в Париже - городе русской мечты.

- Коммунисты только в России победили, или захватили весь мир?

- Мы не называем наше общество коммунистическим. Хотя если за признаки коммунизма считать отсутствие денег и собственности, равенство в возможностях, то, что общество управляется централизовано, можно считать весь мир единым государством, тогда да, сейчас коммунизм. Хотя никак не связанный с марксизмом.

Никакие коммунисты не побеждали, во всяком случае те, кого ты знал в своем веке как коммунистов. Наше общество возникло совсем другим путем.

- Раз нет денег и собственности, значит коммунизм. Но это невозможно, такого просто не может быть! Коммунисты не могли победить во всем мире!

Аня улыбалась насмешливо: - Никита, ты похож на человека, который увидев в зоопарке жирафа, сказал, что такого не может быть. И лицо у тебя так вытянулось, что вот-вот порвется. В чем дело? Ты что, так не любишь коммунистов? За что? Что они сделали тебе плохого? Ты был владельцем крупной фирмы?

- Да, ненавижу! Можете отправить меня теперь в лагерь! Ненавижу за все!

Коммунисты никогда ничего хорошего не делали. Везде, где они побеждали, это приводило к нищете и голоду. Они убили сотни миллионов в своих лагерях.

- Бедный Никита! Успокойся, никто не отправит тебя в лагерь. Даже если бы и захотелось нам такого, это невозможно: на всей Земле нет ни одного лагеря, ни одной тюрьмы.

- Значит вы отправите меня на астероиды, или куда там... Или всех, кто с вами не согласен, вы просто убиваете?