Страница 116 из 117
Бронски снова посмотрел на Эйсена, но тот лишь озадаченно пожал плечами.
— Я не понимаю, — сказал Шолому разведчик. — О чем вы?
— О Келадоне, конечно, — тихо произнес тот. Блаженное выражение вдруг сошло с его лица, и вернулся страх пополам со стыдом, как на портрете, сотканном Фиббит. — Это был просто сильный всплеск солнечного излучения. Но — как раз в тот момент, когда паолийские корабли устраивали свою западню. Солнечная энергия обрушилась на них с тыла, когда они вышли из спасительной тени планеты. И пока паолийцы находились в этой тени, никто из них, конечно же, не видел, как приближается волна. Совпадение, вероятность — одна миллионная процента. Или одна миллиардная….
— Сэр, — резко произнес Эйсен, покосившись на Кавано, — мне кажется, штатские не должны этого слышать.
— Слишком поздно, — мрачно отозвался Бронски. — Продолжайте, господин Шолом. Что было после? Шолом криво улыбнулся:
— Что значит — после? Келадон их убил, вот что было после. Весь поток солнечного ветра вошел через сопла двигателей, где не было двухполюсного защитного поля. Радиация прорвалась на корабли. И сверхплотный металл, и жидкие отражатели, которые должны были защищать от облучения снаружи, только сфокусировали и сконцентрировали этот поток. — Взгляд Шолома был устремлен в пустоту. — Энергия металась внутри кораблей, не находя лазейки наружу. Она и убила всех.
У Бронски было жалкое лицо — как у человека, идущего через кладбище в глухую полночь.
— Вы хотите сказать, — пробормотал он, — что никакой «Цирцеи» не существует? Шолом кивнул:
— Не существует. И никогда не существовало. Я это вычислил. Все удивлялся, почему никто даже не слышал о разработках подобного оружия, пока не погибла возле
Келадона паолийская эскадра. А уж тогда о нем раструбили! Оказывается, никто «Цирцею» не изобретал, никто не строил, никто не доставлял в зону боевых действий. Я это понял — но решил молчать. Никому не сказал…
— Почему? — спросил Кавано. Шолом вновь качнул головой, и глаза его наполнились слезами:
— Ради сохранения мира! Ведь угроза применения «Цирцеи» заставила паолийцев прекратить войну. И еще долго удерживала всех от агрессии.
— Но она не удержит от агрессии завоевателей, — сказал Колхин.
Шолом закрыл глаза.
— Знаю, — пробормотал он. — Знаю. Быть может, Севкоору следовало давным-давно признать это. Какая гордыня — верить, что мир можно сохранить, опираясь на миф… Как это глупо…
Он умолк, и целую минуту в комнате стояла тишина. Кавано смотрел на старика, и биение собственного пульса казалось ему ударами молота; и молот этот вдребезги разбивал Вселенную. Некогда «Цирцея» подарила ему жизнь, прекратив войну, в которой он бы неизбежно погиб. Позже «Цирцея» отравляла его страхом, когда он ждал новых войн, которые разорвут Содружество в клочья и повергнут цивилизацию в прах. А три недели назад «Цирцея» вновь подарила ему надежду. Надежду, что неуклонно надвигающиеся завоеватели будут остановлены.
И все это оказалось воздушным замком. Абсолютно все.
Бронски сделал глубокий вдох:
— Эйсен, как его состояние?
Взгляд у Эйсена был такой, словно он только что получил по затылку кувалдой.
— Да, сэр, с ним все в порядке, — произнес он, с трудом подбирая слова.
— Ну ладно, — сказал Бронски. — Все, кто сейчас находится в этой комнате, помещаются в строгий карантин, с запретом на общение. Снимите с него ленту…
— Минуточку, генерал, — прервал его Ли. — Вы не можете посадить нас на гауптвахту, точно нижних чинов. Как помощник парламинистра Ван-Дайвера, я…
— Заткнитесь, Ли, — посоветовал ему Бронски. — В данный момент меня не волнует, чей вы помощник. Просидите в карантине до тех пор, пока я не узнаю точно, правда ли все то, что мы здесь услышали. И что, черт побери, нам делать, если это правда.
— Должны быть сведения в архивах, — пробормотал Кавано. — Уровень радиации и другие данные, зарегистрированные бортовыми приборами Севкоора во время сражения… Генерал, а как же моя дочь? Я не могу сидеть сложа руки, когда она подвергается такой опасности.
— Мне очень жаль, лорд Кавано, но у меня нет выбора, — проворчал Бронски. — И если на то пошло, мне еще после нашего приватного разговора на Формби следовало посадить вас под замок. Эйсен, замените Чо Мина у двери.
— Есть, сэр. — Эйсен направился к выходу.
— Вы делаете серьезную ошибку, генерал, — процедил Ли. — Исчезновение помощника депутата Парламента вам с рук не сойдет.
— Еще как сойдет… черт! — Бронски умолк и бросил руку к внутреннему карману пиджака.
И застыл с окаменевшим лицом. Глаза смотрели куда-то за спину Кавано. Вновь ощутив в груди тяжесть, Кавано медленно повернулся.
Перед ним молча стоял Колхин, у его ног лежало обмякшее тело Эйсена, а дротиковый пистолет Эйсена телохранитель держал в руке. И дуло его было направлено на Бронски.
— Спокойно и медленно, генерал, — произнес Колхин. — Выньте руку из кармана. Пустую.
— Вы с ума сошли? — прошипел Бронски, опуская руку. — Это не поможет вам выбраться отсюда.
— Лорду Кавано нужно повидать свою дочь, сэр, — негромко сказал Колхин. — Он не сможет это сделать, если вы запрете его в карантинной камере.
— Он останется там на всю жизнь, если вы не положите пистолет, — прорычал Бронски. — Кавано, скажите ему!
Кавано посмотрел на Колхина. Бронски, конечно же, прав. Безумие — верить, что лорд Стюарт способен чем-нибудь помочь Мелинде.
Но безропотно сидеть под замком, пока Мелинда — под огнем пришельцев…
— Флот «Ютландия» пытался остановить завоевателей, — напомнил Кавано, подходя к Бронски и извлекая из внутреннего кармана дротиковый пистолет. — Эта попытка не увенчалась успехом. Если «Цирцея» — не более чем ловко состряпанный миф, нам понадобится нечто принципиально новое, чтобы справиться с ними.
— И именно вы изобретете это непобедимое оружие? — с издевкой спросил Бронски. — А пока вы его не изобрели, вам придется бегать от всех полицейских и миротворцев, которых в Содружестве немало. Спуститесь с небес на землю, Кавано.
— Содружеству хватит более важных проблем, чем розыск одинокого старика, — возразил Кавано. — Особенно когда многие задумаются: а почему, собственно, мне уделяется такой интерес? Не беспокойтесь: ни ваш покорный слуга, ни Колхин никому не расскажут о том, что здесь прозвучало.