Страница 3 из 29
Да только ничего у тебя не выйдет, паршивец! Я, лично Я пожелал ему Удачи! А пожелание Сказителя всегда сбывается!
Почти всегда... и не всегда так, как думалось... А иной раз и вовсе не так. Но что-нибудь да сбудется непременно, ядрена вошь!
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой друг бросает друга
Жизнь принуждает человека многое делать добровольно.
Выжига спрыгнул с передка остановившейся телеги, прошел назад и в нерешительном раздумье остановился возле спящего другана. Остальные торгаши с Рось-домена, с которыми вместе отмечали удачный день в трактире на Станции, давно уехали вперед, горланя песни не хуже обожравшихся валериановым корнем кошар, и сейчас, судя по едва доносившимся нестройным воплям, пересекали или уже пересекли Раздрай-Мост над Бездоньем. Выжига специально подгадал ехать последним, чтобы без лишних вопросов сделать то, что предложил ему коварный двоюродный братец.
Стояла ясная ночь, небосвод был густо усыпан яркими глазастыми звездами, и дорога, стыдливо прикрывшая бока редким лесом, отлично просматривалась в обе стороны на три-четыре десятка шагов. Всхрапнувший за спиной конь заставил Выжигу вздрогнуть. Тяжко вздохнув, словно не он, а конь принял за него это решение, торгаш ухватил спящего под руки, стащил его с телеги и отволок в неглубокий овражек, усыпанный опавшей хвоей. Да там и оставил, прислонив спиной к смолистому стволу низкорослой сосенки, торчащей из оврага, как свеча из плошки. Постоял немного, с мимолетным сожалением глядя на туго набитый бабками кошель, подвешенный к поясу бессильно склонившего голову Благуши, но махнул рукой. Он не ворюга. Он и так получает фору, которую другану трудно будет покрыть. Лихого зверья здесь не водится, местность населенная, так что ничего с ним до рассвета не станется и потревожить его здесь никто не потревожит, что вполне могло случиться в трактире. Тот же Обормот, например, в обязанности коего входит присматривать за припозднившимися чужаками с других доменов, мог разбудить Благушу раньше времени. Ведь насильственный сон, вызванный сонником, уже через пару часов обычно переходит в естественный, хотя дурь в голове сохраняется еще долго. Продрал бы глаза Благуша, сообразил бы, что к чему, и... и за Милку состязаться пришлось бы честно.
Раздраженно выругавшись вполголоса, Выжига виновато отвел взгляд от спящего Благуши, выглядевшего сейчас абсолютно беспомощным, беззащитным. Эх, судьбина его нелегкая... Любовь, безрассудная любовь, проклятая любовь толкала его на этот шаг, хоть и разрешенный правилами Невестина дня, но в общем-то шаг подлый. Кто же после такого друганом твоим останется?
Огорченно крякнув, Выжига вернулся к телеге, забрался на передок и, подобрав вожжи, с силой хлестнул гнедую пару коняг по гладким бокам, вымещая раздражение на ни в чем не повинных животинах. Отдохнув за день на кону, те бодро тронулись с места, и колеса ворчливо заскрипели, тревожа ночную тишину.
Теперь оставалось сделать не так много — проверить смещение лично, так как домены могли с равной вероятностью как смениться, так и не смениться. А то получится, что он, Выжига, отправится в долгий путь, а Благуша прочухается до вечера и вернется обратно в Рось-домен, Раздрай перейти — невелика задача. Да и телегу нужно было перегнать на свою сторону, в родную весь, Светлую Горилку, не оставлять же свое и напарника добро в чужом домене за здорово живешь!
Ну а ежели все будет в порядке, то чесать ему обратно на Станцию.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой Выжига продолжает подличать
Ежели у веревки есть один конец, значит, у нее должен быть и другой.
По ту сторону Раздрай-Моста, или, по-простому — Раздрая, как и уговаривались, Выжигу поджидал Скалец, нервически вышагивая взад-вперед перед ожидальней — небольшой деревянной беседкой, предназначенной для самых нетерпеливых, кому позарез надо было попасть в чужой домен сразу после смещения и потому вынужденных ожидать возле Раздрая. В этот час скамья ожидальни пустовала, время близилось к полуночи, и весь честной народ давно уже почивал на мягких перинах, что обоим заговорщикам только было на руку. Чем меньше свидетелей, тем лучше. Стражники же, перегораживавшие проход через Бездонье от неимущих бездельников по обе стороны Раздрая, были не в счет — их эти дела не касались.
Тем не менее Скалец заметно нервничал.
«Благодетель хренов, — с неожиданно накатившей злостью подумал Выжига, прикладываясь кнутом поочередно к обеим конячьим задницам, чтоб бежали резвее. — Небось, гадает, плут, не передумал ли он, Выжига. Да за столь гнилую помощь и морду набить бы не мешало... И набью, — мрачно сдвинул брови торгаш. — Ежели все зазря окажется, то непременно набью. — Приметив наконец Выжигу, Скалец встрепенулся и заторопился навстречу, но дальше заставы, конечно, не поперся. — И не холодно же засранцу круглый год в одной рубахе щеголять! Чтоб лучше было видно в ночи, что ли, когда свиданки девицам назначает? За это, кстати, девицы его тоже любят — за удаль показную, а за смазливую внешность ими же Скалец прозван был Красавчиком. Ну что за человек! Куда ни плюнь — везде гнильца. И ведь двоюродным братцем приходится! Удавил бы такого братца...
И этих дармоедов тоже, песий хвост, — неприязненно подумал Выжига при взгляде на стражников, охранявших Раздрай. Он привычно бросил одному из мостовиков-мангов, заступившему было дорогу с алебардой наперевес, положенные пять бабок, и тот отвалил в сторону, разрешая проезд, а коняги ступили на мост. — Понарасставили с обеих сторон Раздрая бездельников с алебардами, и плати непременно и тем, и другим, как же, каждая застава ведь свой домен представляет. Хорошо еще, что при проезде в одну сторону только одной стороне и платишь, за въезд...
«Удавил бы, — повторил про себя Выжига понравившуюся мысль». По настроению он сейчас готов был передавить половину народа обоих доменов, соседствующих вместе последние минуты, хотя до сих пор не отличался особо крутым нравом. По крайней мере, он так считал. Бывало, правда, по пьяной лавочке пол-веси разгонял коромыслом по домам, но то ведь дело совсем другое, сейчас-то он был тверезый, как родниковая водица.