Сердце дракона

Бран изучал взглядом своего противника. В сравнении с ним Миркъяртан напоминал обглоданную старую кость рядом с мощной рукой викинга, привычной и к топору, и к веслу. Бран колебался, пропуская мимо ушей советы, которые нашептывали с двух сторон Пер и Кольссинир, и не обращая внимания на ободряющие тычки и похлопывания Скальга, который вертелся вокруг, взволнованно заглядывая ему в лицо. Знакомые черно-красные видения подступили к нему со всех сторон, когда кто-то пошевелил угли в очаге, чтобы яркое пламя осветило сцену поединка.

— Ты готов? — Миркъяртан вложил меч ножны и крепче сжал свой посох.

Бран медленно кивнул. Меч Дирстигга медленно лег в его руку, точно так было всегда.

— Да. Да, я готов… Дирстигг. — он отвечал скорее себе самому, чем своему противнику — словно прислушивался к отдаленному внутреннему голосу; глаза его расширились и блестели. Он сделал два шага вперед и нанес молниеносный удар Миркъяртану — тот едва успел вскинуть посох, чтобы отразить его, и поспешно отступил назад, как-то сразу потеряв свой самодовольный вид; ближайшие Призрачные Всадники с визгом бросились прочь от него. Бран пробился через толпу Всадников вслед за Миркъяртаном, по пути опрокинув несколько скамей и стол, даже не глянув на них. Меч был точно живой в его руке, и каждый его удар пылал местью Дирстигга. Заклинания Миркъяртана не вредили Брану — и ледяные молнии отражались от клинка или рассыпались о пол, покуда весь он не покрылся скользкой влагой от растаявшего льда.

Кольссинир кружил вокруг дерущихся, прекращая все попытки Всадников предательски вмешаться в поединок ударами огненных молний, отчего вся зала скоро наполнилась дымом и грохотом, а Призрачные Всадники, ослепнув, рассыпались в поисках укрытия. Его посох засиял, разогнав тьму в тот же самый миг, когда Миркъяртан заклинанием погасил все лампы и очаг, и этот яркий свет метался по зале вослед за противниками. Миркъяртан отшвырнул посох и выхватил меч, но его ловкости было не сравниться с яростью Дирстиггова отмщения. Несколько раз Бран легко ранил чародея и видел, как пот струями течет по лицу противника. У него самого глаза жгло от соленой влаги, и мускулы честно предупреждали, что силы его на исходе.

Коварным ударом Бран вышиб меч из руки Миркъяртана и отбросил в толпу Всадников через весь зал. Не колеблясь, ринулся он на Миркъяртана, готовый прикончить его, но каждый удар меча встречал только взмах полы плаща, а сам Миркъяртан всякий раз ускользал, живой и невредимый, хотя Бран был уверен, что уж этот удар непременно настигнет чародея. Наконец Брану удалось припереть Миркъяртана к стене и нанести ему решающий удар. Клинок скользнул по плоти и кости, и Миркъяртан рухнул, взревев от боли. Бран вскинул меч, чтобы завершить бой, безжалостно нанес удар — но клинок врубился лишь в деревянную обшивку пола, а Миркъяртан растаял в воздухе со словами заклятья бегства на губах, и уже из пустоты донесся насмешливый хохот.

— Трус! Ничтожество! Вернись и закончи битву! — рычал Бран, разъяренный такой недостойной уловкой. Он выдернул из дерева острие меча и бросился на крадущихся Всадников, которые только рады были удрать. Он ощущал, что сила его истаяла, когда ярость Дирстигга, пылавшая в крови, погасла, и с отчаяньем сознавал, что потерял случай убить Миркъяртана и что Ингвольд останется в своем заточении, покуда Миркъяртан не умрет. С болезненной отчетливостью предстало перед ним все гнусное коварство притворной уступки Хьердис. Он осел в полном изнеможении под радостным натиском Пера и Скальга, а Кольссинир тем временем одним прыжком оказался у двери и заложил засов, не впустив ни одного доккальва, кроме Тюркелля, который проскользнул внутрь, точно ласка, и с дерзким видом стоял возле Хьердис.

— Отлично, Бран, отлично! — просипел Кольссинир и без сил опустился на скамью, чтобы отереть пот с лица и перевести дух.

— Мы едва не прикончили его! — восклицал Скальг. — Он был прижат к стене и погиб бы, если бы не заклятье бегства. Трус! Ни один уважающий себя маг не бежит от честного поединка.

Бран сердито помотал головой и высвободился.

— Но я не убил его. Почему я не убил его? Он должен был умереть.

— Все дело в плаще, — угрюмо отозвалась из своего угла Хьердис. — Плащ защищает своего владельца от гибели. Если хочешь получить Ингвольд, позаботься о том, чтобы удача покинула Миркъяртана. С мечом и драконьим сердцем тебе это когда-нибудь да удастся.

Бран прожег ее взглядом.

— Это ведь ты устроила так, чтобы он пришел сюда и я с ним сразился? Ты сказала ему, что желаешь переговоров, ты вложила меч в мои руки, чтобы убить его. Ты обманом принуждаешь меня помогать тебе, Хьердис — хочу я того или нет, но что бы я не свершил ради освобождения Ингвольд, все будет тебе во благо.

— Да, я умно это задумала, — отвечала Хьердис. — Объединив усилия, мы очень скоро смастерим из Миркъяртана такой же трофей, в какие он превращает своих побежденных врагов. Удача покинет его, и мы его одолеем. В следующий раз, когда мы встретимся с Миркъяртаном, попроси помощи у своих Рибху.

— Если только дело дойдет до следующего раза, — сказал Бран. — Слышишь ты, какой шум снаружи? Похоже, драуги штурмуют стены. Если твои доккальвы не удержат их — как бы нам не присоединиться к Миркъяртанову собранию живых черепов. — Он говорил мрачно, прислушиваясь к лязгу мечей о щиты за главными воротами горного форта. С шумом битвы смешивался волчий вой.

Скальг в небывалой радости хлопал себя по бокам.

— Слушайте только, как они рвут друг друга в клочья!

Миркъяртан, должно быть, вне себя от ярости. Так я и думал, что он истолкует в дурную сторону твою невинную попытку его прикончить. — Он необдуманно хихикнул, и Тюркелль нацелился лягнуть его посильнее; глазки доккальва горели красным огнем.

Бран тотчас же шагнул вперед, и Тюркелль попятился, заняв оборонительную позицию за спиной Хьердис. Глаза его, устремленные на Брана, мерцали, точно две багровые искры во тьме.

— Не знаю, — сказал он, — как теперь нам удастся убить Миркъяртана, если уж он знает, что мы намерены сделать это. Он не позволит нам подобраться поближе. А что хуже всего — как мы вообще узнаем, где он обретается? Он исчез внутри этих стен и, насколько мы можем судить, все еще где-то здесь. Может быть, он ищет Ингвольд.

Кольссинир выступил вперед, хмурясь и покусывая губы.

— Скорее всего, так оно и есть… Либо он замыслил месть, либо — и это вероятнее — он, как и все мы отлично знает, что стоит только убрать Ингвольд из Хьердисборга, и Хьердис потеряет над Браном всякую власть.

Хьердис и Бран продолжали мерить друг друга взглядом.

— Стало быть, — сказала Хьердис, — Миркъяртана нужно найти. Если он все еще рыскает в крепости, нельзя допустить, чтобы он оказался вблизи Ингвольд. Я знаю, он где-то неподалеку — или переоделся доккальвом, или превратился в блоху, если у него хватило на это ума. Он ждет подходящего случая, чтобы уничтожить меня и заполучить Ингвольд, но уж я сама позабочусь о том, чтобы он, пытаясь похитить ее, сам сунул голову в петлю.

— Громко кряхтя и вздыхая, она поднялась на ноги. — Как видите, я не гожусь больше для того, чтобы вести в бой свои войска и защищать Хьердисборг. Проклятие… впрочем, не стоит объяснять. Довольно и того, что Дирстигг, где бы он ни был, торжествует. Тюркелль, видишь ли ты этого скиплинга? — Тюркелль отозвался рычанием и зубовным скрежетом. — Отныне ты во всем должен повиноваться ему, как прежде повиновался мне, хоть меня и не будет рядом. Я велю тебе следовать за ним и служить ему, а также передать этот приказ моим воинам и военачальникам. Наказание для тех, кто не подчинится, будет весьма суровым.

Тюркелль затравленно переводил взгляд с Брана на Хьердис.

— Если ты так велишь, — прорычал он, — я повинуюсь, как бы отвратительно мне это ни было. Если хочешь, чтобы я подчинялся скиплингу — пусть будет так.

— Хорошо. Тогда — прощайте. Не думаю, чтобы кто-нибудь еще раз увидел меня по эту сторону двери. — Хьердис указала на дверь, что вела к усыпальницам. Затем она, сильно хромая, с усилием побрела к своим покоям, наваливаясь плечом на стену, чтобы удержать равновесие.