Я - истребитель

На следующий день летчики-испытатели сбили бомбардировщик "Дорнье-17". Затем в труднейшем бою с сильной группой истребителей противника наша девятка сбила два "мессершмитта". Один из них сбил майор Звонарев, другой - звено майора Кубышкина. Это звено приняло на себя основную тяжесть боя. Ведомый Кубышкина, летчик Попов, был ранен в руку, но сумел благополучно привести машину в Двоевку. Самолет другого ведомого, летчика Серкова, оказался сильно поврежден, и Серков приземлял истребитель на одно колесо.

Все попытки гитлеровцев нанести массированный бомбардировочный удар в этом районе были сорваны. Тогда фашисты совершили массированный налет на аэродром. В момент налета восемь летчиков находились в кабинах своих боевых машин, и группа тотчас пошла на взлет. "Мессершмитты", налетевшие на аэродром, успели. сбросить несколько бомб и стали уходить, но наши настигли их и сбили два вражеских самолета. Старший политрук Авилов, мужественный умелый летчик, продолжал преследовать уходящие Ме-109 и поджег еще один.

Вскоре - по-моему, это было в первых числах августа сорок первого года - я вел в Двоевку группу истребителей после штурмовки смоленского аэродрома. Штурмовка прошла удачно: вместе с истребителями 43-й дивизии в ней участвовало несколько штурмовиков Ил-2. Я впервые видел наш штурмовик в деле и только сожалел, что в ту пору их было очень мало. На подходе к Смоленску нам пришлось вести бой с истребителями противника, однако звенья прикрытия четко выполнили свою задачу. Немецким истребителям сорвать штурмовку не удалось, и мы сожгли на аэродроме больше десяти бомбардировщиков!

Едва наша группа совершила посадку в Двоевке, появилась другая группа, вернувшаяся с боевого задания. Садились МиГ-3. Один из них, коснувшись земли, несколько десятков метров пробежал абсолютно нормально, а потом вдруг по необъяснимой причине пошел в сторону. Его несло прямо на самолеты - дело шло к аварии, и было непонятно, куда смотрит летчик. Люди бежали навстречу, кричали, показывали руками, но он шел на строй машин.

Остановился истребитель всего в нескольких метрах от самолета, в который он должен был врезаться. Летчик из кабины не выходил. Когда подбежали к его машине и открыли фонарь, он был мертв.

Так погиб майор Михаил Кабанов. Будучи смертельно раненным, он вывел машину из боя, приземлился и умер, очевидно, в тот момент, когда колеса истребителя коснулись земли...

33-й истребительный авиационный полк, которым командовал майор Николай Акулин, начал воевать с первых минут войны. Полк входил в состав дивизии, которой командовал Сергей Черных, и базировался рядом с западной границей, в Пружанах.

Это был один из очень немногих полков, который, начав войну на рассвете 22 июня, почти полностью уцелел в первые дни войны и потерял только одного летчика.

Накануне начала боевых действий командир полка получил известие, что полк будет менять материальную часть. Сам Акулин вместе с одним из лучших своих летчиков капитаном Г. Мастеровым перегнал на свой аэродром два самолета МиГ-1. Акулин увидел, что машина сложная, как ему показалось, "сыроватая", и понял, что переучивание займет довольно много времени. Полк был большой - около ста экипажей. Переучиться действительно не успели, и войну 33-й истребительный начал на своих И-16.

В ночь на 22 июня, примерно в четвертом часу утра, якобы из штаба дивизии Акулину позвонили: приказывали разбить ночной старт, чтобы был виден аэродром. Приказание командиру полка показалось странным, и он связался непосредственно с командиром дивизии, чтобы уточнить, чем вызван такой приказ. К своему удивлению, услышал, что никто такого приказа не отдавал. А через некоторое время - вероятно, и часа не прошло - полк в полном составе вылетел к Бресту: город бомбили.

В первом воздушном бою полк не потерял ни одного летчика. Едва успели заправиться, снова приказ. На этот раз бомбили Кобрин. Здесь, над Кобрином, погиб, совершив таран, лейтенант С. Гудимов: это был один из первых таранов в Великой Отечественной войне.

Едва вернулись после боя над Кобрином, на аэродром налетели "юнкерсы". Истребители, у которых было еще горючее, тут же вступили в бой и шесть гитлеровских машин из двадцати одной сбили. Вслед за "юнкерсами" пришли "мессершмитты". Стали в круг и начали штурмовку. Они не давали поднять головы, а когда отштурмовали, двадцать самолетов оказалось сожжено и выведено из строя.

Полк провоевал еще три-четыре дня и получил приказ выехать в Москву за новой материальной частью.

После недолгого пребывания в составе 6-го истребительного корпуса ПВО Москвы в начале августа 33-й истребительный влился в состав нашей дивизии. Под Вязьмой полк вел воздушные бои, прикрывал наземные войска, участвовал в штурмовках. Пожалуй, в штурмовках участвовал даже чаще, чем другие. Дело в том, что летчики 33-го полка освоили "лаг", неплохо вооруженный, поэтому удары, которые они наносили по танковым и пехотным колоннам противника, по аэродромам, были довольно результативны.

С первых же вылетов на боевые задания в полку, как это всегда бывает, определились свои лидеры и мастера атак.

В дивизионной газете все чаще стала упоминаться фамилия старшего политрука Григория Мандура. Мандур зарекомендовал себя как прекрасный ведущий. Усталости летчик, похоже, не знал и летать готов был круглосуточно, Каждый раз, подходя к цели, Мандур удивительным чутьем постигал расположение вражеских зениток. Он был мастером противозенитного маневра, умел атаковать с той стороны, откуда вражеские зенитки меньше всего могли ожидать атаку. И как правило, когда Мандур вел группу на штурмовку, группа добивалась отличного результата.

В начале сентября комиссар эскадрильи вернулся с разведки и доложил, что видел большую колонну противника, идущую от Духовщины к Ярцево. Немедленно был поднят весь полк. Григорий Мандур рассчитал точно: вывел истребители с тыла, и "лаги" проштурмовали всю колонну.

В течение нескольких сентябрьских дней в результате штурмовок противника по дорогам Духовщина - Ярцево дивизия уничтожила не менее 120 танков и автомашин. При этом отличились летчики 33-го полка.

А в середине сентября полку была поставлена задача нанести удар по полевому аэродрому Дресна, к юго-востоку от Смоленска. Группу возглавил комиссар эскадрильи Мандур. Обманув боевым маневром зенитную артиллерию противника, он точно вывел истребители на цель. Летчики сделали несколько заходов, уничтожили полтора десятка самолетов врага, а уже на следующий день Мандур повел группу штурмовать смоленский аэродром...

В 33-м истребительном авиаполку был еще один удивительный мастер воздушного боя - командир эскадрильи лейтенант Венин. Комэск предпочитал летать на боевые задания парой. До войны боевые порядки звена, известно, строились из трех самолетов. С такой структурой звена мы начали и войну. Так что, когда на прикрытие войск или боевое патрулирование посылалось звено, это значило, что на задание уходят три летчика - командир звена и два его ведомых. Комэск Бенин на задания старался летать вдвоем со своим ведомым летчиком Родиным. Даже когда вылетали группой, звеньями, комэск шел с Родиным парой, а группа уже следовала за ними. Их и на земле редко можно было увидеть врозь.

Так вот, в первые дни войны почти стихийно складывалась боевая единица пара самолетов-истребителей. У нас еще не было такого опыта, чтобы тактические преимущества пары в бою стали для всех очевидными, но хорошие летчики уже почувствовали, что, летая парой, они обретают ту необходимую свободу маневра, без которой немыслимо вести победный воздушный бой. Может быть, потому, что Венин и Родин представляли собой такую вот крепкую боевую единицу, они чаще, чем можно было ожидать, добивались победного итога. И летчики полка как-то уже привыкли, что эти двое с пустыми руками из боя не выходили.

20 сентября для Венина и Родина складывалось неудачно: уже после второго боевого вылета они возвращались с полным боезапасом. Дважды, утром и днем, в зону их патрулирования пытались соваться вражеские бомбардировщики. Дважды комэск со своим ведомым решительным образом шли в атаку, но немцы предпочитали уклоняться от боя, хотя имели надежное прикрытие.