Египет

Именно здесь мой гид сказал мне, что за такую экскурсию надо платить не меньше пятидесяти долларов, потому что эти раскопки сторожат пятьдесят секьюрити. Все-таки то, где мы находимся, - государственная тайна. А государственная тайна дешево не продается. Каждому по доллару. И, хоть они сейчас на обеде, он им передаст обязательно. Причем платить надо именно на этом месте. Иначе, судя по его тону, я рисковал навсегда остаться здесь и сам превратиться в мумию, покрытую исторической плесенью.

Мне ничего не оставалось, как заплатить и запомнить этот случай, чтобы рассказать, когда мне в очередной раз зададут вопрос: "А над вами кто-нибудь смеялся когда-нибудь?"

Да, смеялся! Секьюрити - сын летчика. Он до сих пор, наверное, смеется надо мной. Во всяком случае, когда мы вышли из катакомб, у него улыбались не только глаза, но и уши. Он тут же побежал от меня восвояси отдавать пятьдесят долларов друзьям детства. А я грустно пошелестел по барханам обратно, переживая не столько за пятьдесят долларов, сколько за испачканные навсегда пылью вечности шорты Ферре.

В тот день я плелся по пустыне с твердым убеждением, что правильно говорят: в Египте, как в Венеции, один раз в жизни побывать надо, но в отличие от Венеции одного раза для Египта вполне достаточно.

И все-таки я не согласен с выражением: "Если хоть раз побывал в Венеции - жизнь состоялась". Для полноты ощущений я бы еще советовал поплавать с аквалангом в Красном море. Тогда жизнь и впрямь можно считать мероприятием оптиченным.

Правда, в первый раз мое знакомство с Красным морем, как и с пирамидами, не удалось. Местный инструктор по дороге рассказывал с упоением мне о морских чудесах. Из-за нехватки английских слов пытался описать эти чудеса жестами. Изображал лицом кораллы. Растопыривал руки, стараясь стать похожим на водоросли, вращал, как краб, глазами. Это несколько скрасило двухчасовую дорогу в безрессорном, пыльном микроавтобусе к тому месту, где все это водилось. В конце дороги мы уперлись в какой-то мол, куда для ныряния свезли, по-моему, всех итальянских туристов со всей Синайской округи. Подводное царство буквально кишело итальянцами, как старый пруд головастиками. Интересно, что итальянцы умудряются быть шумными даже под водой. Они распугали всю рыбу. Казалось, что в этом безрыбном пространстве они просто охотятся друг на друга в масках и ластах. Я плавал между их ногами в надежде увидеть хоть что-нибудь из того, что, хлопоча лицом, обещал мне гид. Но похоже было, что от такого гвалта расползлись даже кораллы.

Словом, самое сильное впечатление в этот день на меня произвела мимика инструктора, который и на обратном пути изображал те чудеса, которые я так и не увидел.

Зато на следующий день мне повезло. За завтраком в ресторане гостиницы меня узнала русская официантка. Таня из Днепропетровска. Первым ее желанием было накормить меня булочками, потому что арабы, по ее словам, худых не уважают. Если ты худой, значит, глупый, не можешь даже заработать на приличную еду. Поэтому лично она каждый день вынуждена есть местную выпечку. Хотя ее друг не местный, не араб. Он шотландец, инструктор подводного плавания. Но поскольку здесь работает много лет, то рассуждает уже, как настоящий абориген. Ему тоже нравятся девушки, похожие на булочки.

Я рассказал Тане о своем неудачном опыте подводного плавания между итальянскими ногами. Таня без доли иронии ответила, что сейчас сезон итальянцев. Для меня "сезон итальянцев" прозвучало, как будто итальянцы это рыба, которая тянется в Красное море на нерест. Этакая итальянская путина. "Тем не менее, - сказала она, - есть места, где их нет". Ее друг такое место знает и сделает мне все правильно. Он же европеец.

Европеец оказался мексиканцем, который долгое время жил в Ирландии. Видимо, поэтому Таня называла его шотландцем. К тому же он был не инструктором, а любителем подводного плавания. Правда, любителем профессиональным. Но таким полным, что не верилось, что вода его не вытолкнет вместе с аквалангом, как понтон. Его круглое лицо напоминало подрумяненную мексиканскую пиццу с помидорами, но что было приятно, весь этот понтон был наполнен интернациональным чувством юмора и латиноамериканской веселухой.

- Он же бульшую часть жизни проводит под водой, - жаловалась на него Таня. - Практически живет среди рыб, поэтому и веселый. А поработал бы с мое среди людей... Да еще в Днепропетровске.

Мексиканский шотландец сказал, что действительно знает места, где нет итальянцев. Прежде всего, это очень глубоко под водой. А так как там очень опасно, сначала нужен тщательный инструктаж по технике безопасности, после которого я должен буду сдать ему зачет. Тщательный инструктаж он проводил языком жестов минуты четыре:

- Первое и главное: под водой никого и ничего руками не трогать. Опасно. Как и у людей: чем привлекательней выглядит какой-нибудь гад, тем он ядовитее. Один раз погладишь, всю жизнь потом будешь мучиться. Второе: опустимся глубоко. Если вдруг под водой тебе станет плохо, покажешь мне рукой вот так. - Он повертел кистью, как будто вкручивал в люстру электрическую лампочку. - Я же тебе покажу в ответ три знака. Первый. - Он поднял вверх два пальца, указательный и безымянный, разведенные буквой "V". - Этот знак будет означать кредитную карточку "Visa". - Следующий знак. - Он опустил вниз три средних пальца, тоже разведенных, но уже буквой "М". - Этот знак будет означать "Master card". - Затем он изобразил, как он ест.

- "Di

- Смышленый! - одобрил "сэнсей". - А это что такое? - Он расставил руки и ноги и стал похож на заплывшую жиром английскую букву "X".

- Не знаю.

- Это главный знак - "American Express"! Если тебе станет нехорошо, я покажу тебе по очереди все эти знаки. Ты мне на один из них кивнешь, и я пойму, какой карточкой ты будешь расплачиваться там, наверху, если я тебя спасу. О'кей?

- О'кей, - ответил я.

- Молодец! Поехали!

И мы после самого сложного в моей жизни экзамена нырнули в долгожданное безытальянское безмолвие.

Когда люди смотрят на что-то очень пестрое, они часто говорят: "Ну просто все цвета радуги". К подводному миру Красного моря это выражение может применить только дальтоник. Радуга по сравнению с ним - скряга и скупердяй. Она по законам физики не может расщедриться бананово-кардамоновыми оттенками с бирюзово-гранатовыми вкраплениями и зеленовато-малиновыми отливами цвета сверкающего в свете софитов костюма летучей мыши Киркорова.