Страница 20 из 146
Я указал на пустые залы.
- Похоже, только мы с вами готовы участвовать в этой войне.
Перфекто улыбнулся.
- О, нет! Все прошли обработку в Независимой Бразилии, чтобы быстрее пройти здесь через таможню. Вы разве не читали рекламу?
- Нет, - ответил я.
Перфекто странно взглянул на меня.
- Мы улетаем, бежим, словно блохи, прыгающие с тонущей собаки. В рекламе говорилось, что мы можем прихватить с собой восемь килограммов личных вещей, включая любимое оружие или защитное оборудование. У вас есть оружие?
Я не хотел, чтобы он знал, что я вооружен.
- Мы идем правильно?
Он ответил:
- Еще немного, как вы увидите. - И прошел вперед, показывая мне дорогу. - Я сказал вам о вашей удаче, потому что истратил свою, всю использовал. Понимаете? - Он оглянулся на меня, и его зубы блеснули; они казались странными, слишком ровными, как будто все подпилены до одного размера. Он облизал губы. - Видите ли, когда я сражаюсь, я всегда хочу, чтобы у меня было по крайней мере два товарища: один везучий, а второй искусный. Три человека - это хорошая команда: везучий, искусный и умный это я, самый умный. Я умею быстро принимать решения. У меня второе зрение, я ловлю намеки и знаю, что делать. - Он снова повернулся и улыбнулся своей странной улыбкой, при этом головы зверя у него на шее тоже поворачивались.
Взглядом он словно спрашивал, можем ли мы стать друзьями: из-за индейской крови не решался спросить меня, человека явно европейского происхождения, об этом прямо. "Если это человек Джафари, он будет так говорить, чтобы сбить меня с толку, - подумал я. - Изобразит быструю дружбу, как гаитянин, которому нужно продать корзину". Я ничего не ответил.
Мы свернули в боковой проход - зал отлета номер три - и провезли тележку по длинному помещению со множеством пустых скамей - мимо роботов, которые полировали пыльный пол, так что ониксовые плиты начинали блестеть. Я думал, что увижу человека в серых брюках, но его не было. В конце коридора была дверь с надписью: Таможня Объединенной Земли, подготовка к отправке на Пекарь.
Я снял свой багаж с тележки и потащил его к двери таможни. По крайней мере один из людей Джафари находится там, и я знал, что таможню мне не пройти. Я подумал о том, чтобы повернуть и уйти, просто оставить здесь сундук с Тамарой. Кто-нибудь найдет его. "Может, мне тогда удастся вывернуться", - подумал я. Но эта мысль показалась мне нелепой.
Перфекто взялся за один конец тикового сундука и потащил его к двери. Я не пошел за ним, и он улыбнулся мне, словно прося разрешения помочь. Я схватил второй конец, и мы внесли сундук в помещение.
В таможне стояли удобные кресла, в которых могли разместиться сотни людей, но присутствовали только два десятка оборванных мужчин и три женщины, все смуглые латиноамериканцы, у всех вещи в мешках и рюкзаках. Я осмотрел помещение в поисках того, кто здесь неуместен. Все серые лица показались мне одинаковыми. Все наемники выглядели удрученными, оборванными и грязными. У нескольких не хватало конечностей, и у многих черные пластиковые пальцы и серебряные руки. У одного высокого худого киборга серебряное лицо, как у Будды; на лбу у него зеленая звезда, и лучи расходятся по щекам. Индеец с кривыми зубами напевал унылую песню, играя на синей пластиковой гитаре, ему подпевало с полдесятка человек с опущенными головами.
У одного из поющих серые брюки и армейские ботинки.
Он поднял голову и взглянул на меня горящими черными глазами, но не пропустил ни одной ноты. Продолжая петь, снова опустил голову. Он не может напасть на меня на виду у двадцати свидетелей.
Вначале я хотел выйти, но он обязательно пойдет за мной. К тому же теперь я его знаю: если захочу напасть на него в подходящий момент, на моей стороне будет внезапность. Мне нужно только проследить, с кем он связывается, и я буду знать его сообщника. И я решил довериться судьбе.
Англичанка за стойкой знаком подозвала меня, потом взглянула на терминал компьютера. Я оставил Тамару у двери и подошел к столу.
Англичанка даже не посмотрела на меня и не потрудилась спросить, говорю ли я по-английски.
- Вы должны были пройти обработку в Независимой Бразилии или на борту шаттла, - сказала она, кивнув в сторону экрана монитора на стене: на мониторе виднелся посадочный вход в "Харон", через который проходили тысячи латиноамериканцев, выходивших из шаттла. Я удивился, увидев так много людей. Как много все-таки сбежало с Земли. Хотя меня от них отделяла только тонкая стена, я совсем не был уверен, что доберусь до корабля. - У вас всего несколько минут. Нам нужны образцы тканей для генного сканирования. Закатайте рукав и встаньте сюда. - Она вышла из-за стола и подошла к рентгеновскому микроскопу в углу комнаты.
- Мой геном есть в документах, - сказал я, закатывая рукав. Руки у меня тряслись. - Никаких незаконных генетических структур у меня нет. Полное генетическое сканирование занимает несколько часов; я никогда не успею.
Она посмотрела на мои дрожащие руки и механически ответила:
- Больно не будет. Это стандартная процедура для всех улетающих на Пекарь. Нам необходимо установить природу всех ваших усовершенствований.
Она достала пластиковый прибор для забора образцов тканей с десятком различных игл и поднесла к моему запястью, потом отняла и положила в микроскоп. Щелкнула переключателем. Микроскоп испустил несколько скрежещущих звуков и начал читать мой геном, на экранах нескольких мониторов появились схемы моей ДНК. Я с облегчением увидел, что на каждом экране отдельная хромосома; нет перекрестной проверки для точности. Это сберегает много времени.
У стены приятно пьяный человек сказал своему компадрес [другу, приятелю (исп.)]:
- Не понимаю... С кем... с кем мы будем воевать?
- С японцами.
- Но я думал, мы будем работать на японцев, - сказал пьяный.
- Si. Мы работаем на Мотоки, а они японцы. Но будем воевать с ябадзинами, а они тоже японцы.
- Ага. Яба... яба... да что это за название?
- Оно означает "варвары".
- Но я не хочу воевать с варварами, - сказал искренне обидевшийся пьяный, - мои лучшие друзья варвары.
- Никому не говори об этом, иначе потеряем работу, - предупредил третий.