Мой путь в рай

Абрайра закричала:

- Счастлива!

И тысячи дразнящих женщин повторили:

- Счастлива! Счастлива! Счастлива! - и с треском, шорохом и щелканьем ушли в море.

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА. О "МОЕМ ПУТИ В РАЙ"

Я начал писать "Мой путь в рай" весной 1986 года после того, как увидел сон: мне снилась пыльная улица рынка, ярко светит солнце, вокруг толпятся крестьяне в белой одежде, и ко мне идет ужасающе худая женщина, ее темные глаза сверлят меня, и на правой руке у нее окровавленная культя. Мне отчаянно хочется помочь ей, дать ей что-нибудь. И когда я проснулся, этот сон преследовал меня, пока я не решил написать рассказ, в котором дать ей новую руку.

Действие я решил развернуть в Панаме, хотя сам там никогда не был. Всю свою жизнь я знаю латиноамериканцев - как соседей, товарищей по комнате в колледже, подруг, сослуживцев, когда я работал в тюремной охране. Я изучал карты Панамы, разглядывал фотографии и пытался представить себе, каково там жить. Однажды, рассматривая карту района озера Гатун, я заметил, что на южном берегу озера никто не живет. Я представил себе, что там живут обезьяны, и, когда гудит проезжающий мимо поезд, обезьяны начинают кричать. Через несколько дней я встретился с человеком, который только что вернулся после двухлетнего пребывания в Панаме, и спросил его, был ли он когда-нибудь на Гатуне. Он проезжал однажды поездом из Панама-сити в Колон и помнил только, что когда они подъехали к Гатуну, машинист засвистел, и на южной стороне озера в страхе закричали тысячи обезьян. И я понял, что готов начать писать.

На той же неделе я встретил друга, который рассказал о своем племяннике в Португалии, который только что пошел в первый класс. В первый день он отказался надеть белую школьную форму, и другие дети так его преследовали, что он потом вообще никуда не хотел выходить без формы. Мне показалось интересным, что дети так отчетливо проявляют инстинкт территориализма, и поэтому решил в своем рассказе рассмотреть проблему территориализма. И так как мой рассказчик должен был быть панамцем, я хотел использовать стилистические приемы, которые могли бы быть для него характерны, и написал рассказ, сочетая стиль киберпанка и латиноамериканского реализма. И послал рассказ на конкурс "Писателей будущего".

Но пока я ожидал результатов конкурса, мне начали сниться сны об Анжело: наемники в защитной броне под чуждым небом рассказывают анекдоты и случаи из прошлых сражений. Гигантские крабы в окутанном туманом лесу шепчутся женскими голосами. Пустынный владыка, похожий на гигантского богомола, выползает из своей песчаной норы и бросает камни. И я решил превратить рассказ в роман.

В одном из журналов я прочел статью "Почему я ненавижу японцев". Я удивился, зачем печатают такие статьи. Может, Америка еще не избавилась от чувства ненависти времен второй мировой войны? Я решил ввести в свой роман японцев и сделать их достойными противниками. С пятнадцати лет я изучал древнюю литературу, пытаясь понять, как возникают и развиваются идеи в различных культурах и субкультурах. Никто не писал книг на эту тему, поэтому я занимался совершенно самостоятельно, читал религиозные книги, поэзию, народные сказки, изучал законы общества. Хотел понять чуждый взгляд на мир. Начал изучать японцев, встречался с людьми, жившими в Японии, читал японско-английский словарь, изучал также психологические отчеты, написанные по заказу военных и в деловых интересах. И разработал специальную психология общества корпорации Мотоки. Придуманное я проверял, расспрашивая нескольких великодушных японских профессоров (они не хотят, чтобы их имена тут упоминались, потому что научили меня браниться по-японски). Я начинал задумываться о сути конфликта. Мне хотелось, чтобы столкновение латиноамериканцев с японцами было не просто конфликтом личностей - я хотел показать конфликт цивилизаций, а с этими двумя группами такой конфликт изобразить нетрудно.

Держа в памяти эту цель, я начал писать и разработал сюжет, который позволил мне поиграть с интересовавшими меня идеями и конфликтами. Я делал это как интеллектуальное упражнение - таким образом, перед вами скорее не роман, а результат такого упражнения. Начиная писать "Рай", я сформулировал свыше сорока целей, которые должен был достичь. Вот некоторые из них.

Так как я хорошо знал, как меняются идеалы от одного века к другому, от культуры к культуре, я хотел показать, что наши потомки будут мыслить иначе, чем мы, что они для нас будут чужаками. То есть хотел написать роман, где современный моральный кодекс будет экстраполирован в будущее, ничего подобного я еще не встречал.

Поскольку я убежден, что наши тела сконструированы плохо, я хотел написать о генетически преобразованных людях, но это преобразование должно быть не просто косметическим; я хотел показать людей, стоящих на грани утраты своей человечности.

Я хотел написать роман, который можно читать на разных уровнях. Если вы будете читать его, как простой приключенческий роман, он должен вам понравиться. Хотя я искренне надеюсь, что читатели заглянут и глубже.

Поскольку я знаю, что фантастика разделилась на множество жанров, я хотел объединить многое, что мне нравится в фантастике: социальную фантастику, киберпанк, романтическую фантастику, сотворение мира. Я хотел также написать то, что называю "биофантастикой", - внимательно рассмотреть биологические потенциалы и мотивы человека в случае гипотетических изменений его сущности. Я считаю, что это один из способов понять, что же такое человек.

В 1985 году я начал создавать теорию писательства, которую называю теорией "усиления/ослабления стресса". Она основана на предположении, что в развлечениях мы ищем не угрожающий нам стресс, чтобы повысить вероятность выдержать настоящий стресс в реальной жизни; и я хотел применить некоторые приемы, выработанные в ходе создания теории. Например, прием, который я называю "Нападение на аудиторию". Он заключается в том, что писатель вызывает у читателя стресс, опровергая его врожденные представления или чувства. Эта техника оказалась очень полезной при написании романа.