Страница 84 из 96
- Простите, - сказал он, с некоторым трудом ловя ускользнувшую было нить разговора. - Что-то я не пойму, куда вы клоните.
- Э, братец, - сказал Горечаев, ловко убирая графин подальше от ищущей руки Бекешина, - а ведь с тебя, пожалуй, хватит на сегодня. Хватит, хватит, не спорь! Смотри, ты уже за котлету взялся, от которой тебя тошнит. Не время сейчас напиваться, Жорик.
- Ах, пардон, - огрызнулся Бекешин. - В самом деле, что это я... Мне проповедь читают, а я за стакан... Действительно, не время. Хватит, Андрей Михайлович. Вы мне битых полчаса вправляете мозги, а ничего конкретного так и не сказали. Мне работать надо, меня люди ждут, мне сейчас не до вашей марксистско-ленинской философии. Если у вас есть предложения - выкладывайте. А если сказать нечего, так и молчите себе... Пойду к братве, кину пару тысяч, они и сделают все в наилучшем виде.
Горечаев пропустил эту отповедь мимо ушей. Он смочил губы минеральной водой, приложил к ним уголок салфетки, немного покашлял и сказал:
- Братва, Жорик, никуда не денется. К моему большому сожалению, надо сказать. Она была, есть и будет еще очень долго, и обратиться к ней мы еще успеем. Это как на тот свет - никогда не поздно и всегда рано. Ты со мой согласен? Буду с тобой откровенен, как с сыном. Этот мой профессионал - ты его знаешь, встречался пару раз - с некоторых пор перестал меня устраивать. К тому же я задолжал ему уйму денег, но это уже тебя не касается. Дело не в деньгах, точнее, не в одних деньгах. Он много знает о моих делах и в силу этого обстоятельства считает, что держит меня в руках. Отчасти это верно, но только отчасти. На всякий случай имей в виду, что долго держать меня в руках не может никто, это очень вредное для здоровья занятие... Но это еще полбеды. Он расслабился и стал работать спустя рукава, в результате чего и возникла нынешняя ситуация.
- Я вам сочувствую, - с ядовитым сарказмом вставил Бекешин.
- Спасибо, Жорик. Я знал, что ты чуткий мальчик.
Вытри подбородок, ты опять испачкался... Так вот. У тебя есть твой приятель, которого довольно тяжело убрать и который со страшной силой мешает нам обоим жить. У меня есть точно такой же приятель. Вдобавок ко всему им уже приходилось стрелять друг в друга, и они явно не удовлетворены ничейным результатом. Так почему бы нам не дать им еще один шанс? При удачном стечении обстоятельств нам с тобой вообще никому не придется платить, а уж если и придется, то не за двоих, а только за одного.
- Волки от испуга скушали друг друга, - задумчиво процитировал Бекешин. Погодите-ка...
Он полез в карман, вынул оттуда плоскую стальную коробочку с герметичной крышкой, открыл и, воровато оглядевшись, высыпал на ноготь большого пальца щепотку белого порошка. Еще раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что на него никто не смотрит, он втянул кокаин левой ноздрей, а затем повторил эту операцию, аналогичным образом зарядив правую ноздрю. После этого он убрал коробочку в карман и слегка заслезившимися глазами посмотрел на Горечаева, который наблюдал за его манипуляциями с брезгливой гримасой.
- Не надо кривиться, - сказал ему Георгий. - Это не так грешно, как убийство, зато прекрасно прочищает мозги. А для того, чтобы переварить вашу идею, как следует прочищенные мозги просто необходимы. Надо вам сказать, в этом что-то есть. Вот только не пойму, что именно..:
- Ну-ну, - сказал Горечаев. - Губишь ты себя, Жорик. И что за молодежь пошла? Живете, как перед концом света, ничего святого... А, да что там!
- Вот именно, - сказал Бекешин. Хмель ушел, уступив место кристальной ясности и чистоте мышления, и подстегнутый кокаином мозг уже вовсю трудился над подброшенной ему задачкой, ворочая ее так и этак и находя способы решения. - Давайте не станем говорить о язве гомосексуализма, наркомании и СПИДе, не то меня и в самом деле вывернет наизнанку. Каждый живет, как умеет и хочет, и не нам с вами кого-то осуждать. Давайте говорить о нашем с вами деле и, ради Бога, без лирических отступлений!
- Хорошо, - согласился Горечаев. - Еще одно лирическое отступление напоследок, если ты позволишь. Ты ведь позволишь?
- Чего там, - сказал Бекешин, откидываясь на спинку кресла и зубами вытягивая из пачки сигарету. - Валяйте.
- Пока я сидел здесь и, по обыкновению, дожидался тебя, - начал Андрей Михайлович, - мне позвонили и сообщили, что произошло несчастье. Некий Степанихин - тебе ведь известна эта фамилия, не так ли? - застрелил своего начальника.., как его... Иванова. Николая Изяславовича, кажется. Среди бела дня, при большом стечении народа... Никто не знает, что на него нашло. После этого он отправился в Битцевский парк и пустил себе пулю в лоб из того же пистолета. Каково это тебе? Мне сказали, что тут, скорее всего, сыграли роль какие-то личные мотивы, но мне почему-то кажется, что дело во вчерашнем грузовике с медью. И еще у меня есть ощущение - он подался вперед и впился в лицо Бекешина своими немигающими бесцветными глазами, - что стрелял никакой не Степанихин, а кто-то третий.., какой-то наш, а вернее, твой конкурент. И теперь, рассуждая в рамках элементарной логики, нельзя не прийти к выводу, что следующей мишенью будешь ты. Как ты полагаешь?
Бекешин чиркнул зажигалкой и принялся раскуривать сигарету, чтобы скрыть замешательство. Ай да ну! Пока он пьянствовал со стариной Филом и занимался умственным онанизмом, стоя в прокуренной квартире с револьвером в одной руке и бутылкой джина в другой, старый подонок действовал, не теряя ни секунды. Как всегда, он все отлично продумал на десять ходов вперед и организовал события таким образом, что ему, Бекешину, просто ничего не оставалось, кроме как действовать согласно намеченному этим раздолбанным орденоносцем плану. И что с того, что план этот с виду хорош? Надводная часть айсберга - тоже красивая штука, особенно если не думать о том, что находится под водой, в холодной глубине... Сегодня ты действуешь по плану, выполняя его по пунктам: пункт "а", пункт "б", пункт "ц", - а завтра кто-то чужой и незнакомый выполнит пункт "д" того же плана, и ты очень удивишься, проснувшись в гробу.
"Ладно, - сказал он себе. - Это мы еще посмотрим, кто из нас проснется в гробу, а кто будет пить на поминках и возлагать венки, в душе потешаясь над скорбными мордами присутствующих".