Страница 47 из 96
- Да этот, на "ниссане".
- А, этот. Нет, не видал. Да что ты к нему привязался? Проехал, наверное.
- Это не я к нему, это он ко мне привязался, - возразил Маманя, выбираясь из кабины и спрыгивая на бугристый асфальт. - Эх, маманя, благодать-то какая! Люблю лето! Отлить не хочешь, Костыль?
Костыль промычал что-то отрицательное. Маманя прогулялся в кусты и вернулся, неся в руке здоровенный гриб с похожей на вывернутый наизнанку зонтик шляпкой.
- Эй, Костыль! - позвал он, поднимая гриб над головой. - Не знаешь, что это за зверь? Жрать его можно или нет?
Костыль пожал плечами, и Маманя, широко размахнувшись, забросил гриб обратно в кусты. Он забрался в кабину, где Костыль уже разложил свои бутерброды, достал со спального места сумку и внес свою лепту в предстоящее пиршество.
Они перекусили не торопясь, со вкусом, запивая бутерброды черным кофе, до которого оба были большими охотниками, и двинулись дальше.
Не отъехав от стоянки и сотни метров, Маманя обнаружил позади себя белый "ниссан", возникший на своем прежнем месте словно по волшебству.
- Вот сука! - выругался он. - Глянь-ка, Костыль! Костыль глянул и закурил очередную сигарету.
- Ведут, - без тени сомнения сказал он.
- Мамочка моя, маманя! - воскликнул Маманя. - Ну до чего же сволочной народ пошел! На каждом шагу стригут. Не успели от города отъехать, а эти суки уже тут как тут.
- Странно, - сказал Костыль, у которого сегодня, судя по всему, случился приступ разговорчивости. - Если бы насчет "дорожного налога", нас бы давно остановили. Что-то они затевают.
- "Коробочка"! - ахнул Маманя.
Он живо представил себе, как через десяток километров, а может быть, и за следующим поворотом их встречает еще одна машина, пристраивается спереди, заставляет остановиться, их с Костылем выводят из кабины и в лучшем случае связанными оставляют в лесу, а в худшем - просто стреляют в затылок... Неужели все это из-за десяти тонн меди? А почему бы и нет? Да маманя моя родная, нынче людей за копейку режут! И всегда резали, между прочим, но теперь особенно.
- Погоди, - снова угадав его мысли, сказал Костыль. - Не здесь. Вон там, за поворотом.
Впереди показался полосатый красно-белый указатель крутого поворота. Маманя вписался в поворот мастерски, как на автодроме, и тут же ударил по тормозам. Глядя в боковое зеркало, он злорадно засмеялся: белый "ниссан" не впечатался в задний борт трейлера, но для этого его водителю пришлось изрядно попотеть. Легковушку развернуло поперек дороги, на асфальте темнели две извилистых черных полосы, а в воздухе еще не развеялся белый дымок, возникший в результате трения покрышек об асфальт.
Маманя пошарил под сиденьем и с лязгом выхватил оттуда тяжелую монтировку. Костыль вынул из кармана и со щелчком раскрыл свой фасонистый пружинный нож, длинное узкое лезвие которого еще лоснилось после того, как им резали сало. Не глуша двигатель, напарники одновременно распахнули дверцы и выпрыгнули на асфальт, заходя к "ниссану" с двух сторон по всем правилам военной науки.
Они немного опоздали со своим маневром: дверцы "блюберда" уже были распахнуты, и из него, как и следовало ожидать, выбирались крепкие бритоголовые ребята с золотыми цепями на бычьих шеях. Маманя опомниться не успел, как у него отобрали монтировку и врезали по шее - слава Богу, не монтировкой, а кулаком, но и в этом было мало хорошего, Потом ему отвесили тяжелого пинка пониже поясницы, схватили за шиворот, встряхнули, как щенка, и поставили прямо.
Маманя осторожно открыл глаза и первым делом увидел Костыля, который стоял неподалеку, держась обеими руками за живот, и пытался разогнуться. Морда у него была синяя, широко разинутый рот хватал воздух, который никак не хотел проходить в легкие.
- Ты че делаешь, урод?! - снова принимаясь трясти Маманю, как яблоню, завопил один из бритоголовых - судя по бледной от недавнего испуга физиономии и трясущимся рукам, водитель. - Ты че творишь, падла, я тебя спрашиваю! Я ж в тебя чуть не влепился, мудак!
- Дистанция... - робко пискнул Маманя и тут же заткнулся, потому что в нос ему сунули воняющий оружейным маслом вороненый ствол.
- Я вот покажу тебе дистанцию, - прошипел водитель "ниссана", энергично пытаясь завинтить пистолетный ствол Мамане в левую ноздрю. Толстый ствол не пролезал. Мамане было больно.
- Больно, блин! - сказал Маманя, пытаясь вырваться.
А - Дернись мне, сучара! - ответили ему. - Я тебе покажу, что такое больно. Я тебя научу ездить, животное, пидор гнойный, мешок с говном!
- Кончай, Слон, - сказал кто-то. - Я тебе говорил: держи дистанцию. А ты: ас за рулем... Ас! Чуть не угробились на хрен!
- Так а чего он, в натуре... - тоном ниже начал Слон, оставляя свои попытки пропихнуть пистолет в Маманину ноздрю.
- Мужики, - впервые почувствовав, что надежда выжить все-таки имеется, заныл Маманя, - да вы чего, в самом деле?
- Мы-то ничего, - ответил один из пассажиров "ниссана" - тот самый, который урезонивал нервного Слона. - А вот ты чего? Ты какого хрена тормозишь?
- Так, ребята... Так страшно же, блин! Повисли на хвосте, как привязанные, а у меня груз. Белено срочно доставить...
- Вот именно, - сказал Слон. - Срочно доставить! А вы, козлы, чего творите? То они мочатся по полчаса, то жрут, как не в себя, то тормозят посреди дороги... Белено груз доставить, так доставляйте, мать вашу так!
- А... - от неожиданности Маманя не сразу нашел слова. - А вы...
- А нам заплатили за то, чтобы вы доставили груз без приключений. Кто же знал, что вы такие нервные?
Маманя почувствовал слабость в коленях. Он посмотрел на Костыля, который уже разогнулся и теперь с заметным наслаждением дышал, восстанавливая нормальный цвет лица. Костыль поймал его взгляд, сокрушенно покачал головой и смачно плюнул под ноги.
- Ну, ребята, - с сердцем сказал Маманя и обессиленно прислонился спиной к заднему борту фуры. - Ну, маманя моя дорогая, ну и блинище! Да ведь так. Он хотел сказать, что так и помереть недолго, но тут борт, о который он опирался, вздрогнул и куда-то исчез. Лишившись опоры, Маманя замахал руками и с маху сел на асфальт. Он крутанулся, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, и стал на карачки как раз вовремя, чтобы увидеть, как его грузовик с присущей ему торжественной медлительностью набирает скорость, держа путь на запад.