Страница 85 из 103
- Человеком-змеей тебе не стать, - констатировал Юрий, когда главный редактор со вздохом облегчения плюхнулся наконец на заднее сиденье.
- А я виноват, что ты вместо машины посадил меня в какой-то спичечный коробок? - огрызнулся Светлов, кое-как поправляя пришедший в беспорядок туалет.
- Лягушонка в коробчонке, - рассеянно сказал Юрий, и в этот момент на низком бетонном крыльце Интернет-кафе появилась Гангрена.
Тяжелая стеклянная дверь приоткрылась совсем чуть-чуть, и Гангрена боком проскользнула в эту щель - не так, как это делает человек, желающий остаться незамеченным, а привычно и непринужденно. Глядя на то, как это было проделано, Юрий поневоле решил, что оправленная в блестящую нержавеющую сталь толстая пластина тонированного стекла была слишком тяжела для хрупкой двадцатилетней девицы, и она - девица, естественно, а вовсе не стеклянная плита - просто давно научилась экономить силы, не растрачивая их попусту на схватки с тугими дверными пружинами.
Столь очевидная слабость вызывала у Юрия рефлекторное стремление броситься на помощь, поддержать, защитить и уберечь, но он вспомнил манеру Гангрены выражаться и своеобразно вести себя, и его рыцарский пыл сам собой угас.
Скучавший на крыльце и незнакомый с манерами Гангрены Рыжий что-то сказал, обращаясь к ней. На его обезображенной страшным кровоподтеком физиономии при этом появилась блудливая ухмылочка. Вопреки ожиданиям Юрия, Гангрена ответила - коротко и, судя по изменившемуся выражению лица Рыжего, исчерпывающе. С очень недовольным видом Рыжий протянул руку, намереваясь схватить Гангрену за рукав потертого кожаного плаща. Филатов опять напрягся, но Гангрена справилась с затруднением сама - просто увернулась, дала по протянутой руке и, не оборачиваясь, пошла к машине. Рыжий что-то проворчал, плюнул и потерял к Гангрене интерес.
Гангрена приблизилась к машине с самым что ни на есть независимым видом. Юрий воткнул первую передачу, до пола выжал сцепление и взялся за головку ключа зажигания. Хакерша распахнула дверцу и плюхнулась на сиденье. Она еще хлопала заедающей дверцей, а Филатов уже запустил двигатель, дал газ и медленно, аккуратно отпустил сцепление. Джип стартовал стремительно и плавно, как баллистическая ракета, дверца захлопнулась сама собой, и Гангрену бросило на спинку сиденья.
Старательно путая следы в перпендикулярных улицах и переулках, Юрий краем глаза косился на свою пассажирку, которая с независимым видом курила длинную тонкую сигарету, привычно положив ногу на ногу. Принять в тесном салоне столь непринужденную позу могла только такая пигалица, как она полтора метра в прыжке, сорок кило живого веса плюс пять килограммов стальных заклепок, застежек, пряжек, цепочек, потертой телячьей кожи и еще более потертой джинсовой ткани. Ну, и плюс очки - просто выпуклая полоска темного стекла, пересекающая лицо от виска до виска, как смотровая щель танка. Но уж очки-то наверняка мешали ей в самую последнюю очередь: создавалось впечатление, что Гангрена не расстается с ними даже ночью.
Очки Гангрены напомнили Юрию о его собственных очках, и он с облегчением снял их и сунул в нагрудный карман. Сразу стало легче, и даже ноющая боль в ушибленном бейсбольной битой затылке, казалось, поутихла, сделалась терпимее. Мир обрел нормальные цвета, и колено Гангрены, вызывающе торчавшее из широкой прорехи обтрепанных джинсов, оказалось не грязно-серым, а чистым, обтянутым телесного цвета колготками и вполне аппетитным на вид. Эти колготки, поддетые под джинсы, неожиданно тронули Юрия. Эта чума в заклепках, эта ходячая катастрофа в темных очках, словно целиком состоявшая из острых углов и колючек, оказывается, была обычной живой девушкой и, чтобы не мерзнуть на сыром мартовском ветру, поддевала под драные джинсы колготки - целые, чистые колготки, совсем как у обычной женщины, каждое утро едущей в метро на работу и стремящейся сохранить женственность.
Он смотрел на девичье колено не больше секунды, но Гангрена ухитрилась перехватить его взгляд и, не переставая курить и смотреть прямо перед собой на несущуюся навстречу дорогу, резким движением прикрыла колено полой плаща. Плащ на ней тоже был потрепанный, местами вытертый добела, особенно на швах.
- Как сходила? - спросил сзади Светлов, и Юрий услышал, как тихо стукнули сложенные дужки его темных очков. - Нашла, что искала?
Гангрена молча изогнулась на сиденье, отыскала на боку карман плаща, вынула оттуда черный пластмассовый квадратик дискеты и так же молча передала его назад, Дмитрию.
- Что здесь? - спросил тот.
- Список пациентов кожно-венерологического диспансера, не окончивших курс лечения от сифилиса, - ответила Гангрена, точным движением сбивая пепел с сигареты в щель приоткрытого окна.
Это была самая длинная и, увы, бессодержательная фраза, которую Юрий от нее услышал. Впрочем, каков вопрос, таков ответ, подумал он и тоже закурил.
Светлов не обиделся. Было слышно, как он возится на заднем сиденье с ноутбуком, потом раздался мягкий щелчок вставленной в дисковод дискеты.
- Езжай потише, - сказал Светлов Юрию. - Я пальцами по клавишам не попадаю. Трудно было? - спросил он у Гангрены.
- Раз плюнуть, - ответила та. - Охранное предприятие могло бы поставить себе нормальную защиту.
А у них все на уровне чайника, который нечаянно обнаружил, что стандартная компьютерная программа дает ему возможность ставить пароль и прятать от жены файл с адресами своих баб.
Юрий притормозил и через плечо оглянулся на Светлова. Тот ответил ему долгим понимающим взглядом.
- Хитро придумано, - сказал журналист. - Выходит, они ждали от нас такого хода и загодя расставили ловушку.
- Тогда я бы не стал особенно доверять данным, полученным таким образом, - сказал Юрий, паркуя машину у бровки тротуара. - Выходит, все было напрасно?
Гангрена презрительно фыркнула и закурила новую сигарету.
- Здесь досье на восемьдесят три человека, - сказал с заднего сиденья Светлов. - Вряд ли это фальшивая база данных. Кстати, вот и твой рыжий. Смотри, Павлюченко Игорь Викторович, семьдесят пятого года рождения, уроженец Москвы, срочную службу проходил в спецназе... Так... Тут и домашний адрес, и даже фотография... Не желаешь полюбопытствовать?