Прислушайтесь

Две недели я гулял, спал, где хотел: в парках на скамейке, на роскошном свадебном ложе в "Уолдорфе", на кровати у себя дома; и ел, где хотел и что хотел. Не стоит называть это воровством, когда я был не голоден, то ничего не трогал. И все это время я не мог избавиться от ощущения полного истощения.

Несколько раз я наведывался домой, но как оказалось я Альме был теперь не нужен. Да-да, вообще. Никогда бы не подумал, что она еще способна на это, особенно при том весе, который она успела набрать за последние пару лет... но ОН действительно появился.

Джордж Рэймз. Мой начальник. Точнее, мой бывший начальник... поправил я себя.

Так что теперь я не чувствовал себя обязанным перед домом и женой.

У Альмы был дом, была Жашу. Как оказалось, у нее есть и Джордж Рэймз. Вот толстый гамбургер!

К концу второй недели я чувствовал себя полностью разбитым. Грязный, небритый - кого это теперь волнует? Кто меня может увидеть... и кого бы это волновало, если бы кого-то это вообще могло волновать!

На смену первоначальной враждебности пришел более конкретно выраженный антагонизм по отношению ко всем окружающим. Я стал пинать ничего не подозревающим прохожим, проходящим мимо меня, хотя меня это и тревожило. Я бил женщин и шлепал детей... Мне были безразличны их стоны и крики. Что их боль по сравнению с _м_о_е_й_ болью - особенно если учитывать, что никто из них не издал ни звука. Ведь именно этого я и хотел. Я действительно страстно желал добиться крика или стона хотя бы у кого-нибудь из них, проявления боли, своеобразного доказательства того, что я по крайней мере еще существую.

Но я так ничего и не добился. Ни звука.

Две недели? Кошмар! Потерянный рай!

Прошло уже чуть больше двух недель, и я более-менее обосновался в холле "Сэйнт-Морица". Лежу я там на тахте: на глаза надвинута шляпа, которую я одолжил у какого-то прохожего, как мною опять овладело животное желание бить всех подряд. Я опустил ноги на пол и отодвинул шляпу назад. Мне на глаза попался мужчина в свободном плаще, облокотившийся на сигаретный аппарат. Он читал газету и время от времени посмеивался. "Ах ты, молокосос, подумал я, какого _ч_е_р_т_а_ ты здесь смеешься?

Меня это так разозлило, что я поднялся на ноги и ринулся на него. Увидев, как я на него лечу, он отступил в сторону. Конечно, я ожидал, что он не прервет чтение даже когда я обрушусь на него, поэтому подобное движение застало меня врасплох. Я врезался корпусом в сигаретный ящик, да так, что у меня дыхание перехватило.

- Нехорошо, малыш, - стал укорять меня мужчина в плаще, водя у меня перед носом своим тощим пальцем, - разве можно так некультурно себя вести? Пытаться ударить человека, который тебя даже не видит?

Он схватил меня за воротник и ремень и бросил через весь холл. Я пролетел сквозь стопку почтовых открыток и приземлился на живот. Проехав по полированному полу, я хорошенько стукнулся об вертящуюся дверь, но боли даже не почувствовал. Я расселся на полу и смотрел на него широко открытыми глазами. Он стоял, руки на поясе, и во всю смеялся. Я не мог выдавить ни единого звука.

- Что, мух ловишь, приятель?

Я был настолько удивлен, что и после этого мой рот остался открытым.

- В-вы _в_и_д_и_т_е_ меня! - закричал я. - Вы можете меня в_и_д_е_т_ь_!

Он жалостливо посмотрел на меня и фыркнул.

- А почему бы и нет, - он уже было стал удаляться, но остановился и бросил через плечо. - Не думаешь же ты, что я один из них? - он показал пальцем в сторону людей, снующих по холлу.

Мне это никогда даже не приходило в голову.

Я был уверен, что я один такой.

Но это не так, ведь передо был этот тип!

Я ни на секунду не усомнился, что он просто может видеть меня, а так ничем не отличается от остальных. С той самой секунды, как он тут так отделал меня, было ясно, что с ним произошло тоже самое, что и со мной. Но почему-то он относился к этому гораздо спокойнее. Можно подумать, это просто какая-то вечеринка и он играет здесь роль хозяина.

Он уже направился в какую-то другую сторону.

Я бросился за ним в ту секунду, когда он нажал кнопку вызова лифта и успел еще удивиться, зачем он это делает. По своему опыту я знал, что если там сидит лифтер, ничего не будет.

- Эй! Одну минутку...

Появился лифт, там сидел какой-то старик в мешковатых штанах.

- Я был на шестом, мистер Джим. Спустился сразу же по вашему вызову, - сказал он и улыбнулся мужчине в плаще, которого звали Джимом.

Тот похлопал его по плечу.

- Спасибо, Денни. Мне наверх, в мой номер.

Я направился к ним, но Джим слегка толкнул старика локтем и кивнул в мою сторону с заметной неприязнью.

- Вверх, Денни, - сказал он.

Двери лифта начали закрываться. Я едва успел подбежать к ним.

- Эй, подождите. Меня зовут Винсоки. Альберт Винсоки, как в той песенке, ну знаете: "Вкалывай, Вин..."

Двери чуть не прищемили мне нос.

Я был на грани безумия. Единственный человек (не единственный, понял я потом), который мог меня видеть и я потерял его... Теперь можно искать сколько угодно и никогда никого больше не встретить.

Я был в такой ярости, что чуть не проморгал самый легкий способ найти их. Взглянул на счетчик этажей: стрелка двигалась вверх, вверх, вверх, пока не остановилась на десятом этаже. Я подождал, пока второй лифт не опуститься вниз - там, где лифтер не мог видеть меня - вышвырнул оттуда оператора... и поехал наверх.

Мне пришлось облазить почти весь этаж, все коридоры, пока я наконец не услышал, как за очередной дверью кто-то разговаривал со стариком.

Я хорошо все слышал.

- Новенький какой-то, Денни. Грубиян, совершенно ничтожная форма низшей жизни.

Тот ответил:

- Да, мистер Джим, мне так нравиться слушать все, что вы говорите. А то сейчас все такие умники. Мне действительно было очень тоскливо, пока я вас не встретил.

- Да, Денни, я знаю.

Лично я никогда не слышал более снисходительного тона.

Я понимал, что они не откроют дверь, поэтому отправился но поиски горничной. Кольцо со всеми ключами лежало у нее в кармане в переднике и она даже не заметила, как я снял необходимый мне ключ. Я вернулся к двери и остановился перед ней в раздумьи.

У меня появилась мысль и я бросился бегом назад к лифту. Спустившись на первый этаж, я забрался в кабинку, где оформляли счета и держали все наличные. То, что мне было нужно я нашел в нижнем ящике кассы. Сунув это в карман плаща, я вернулся наверх.

Оказавшись перед дверью, я почувствовал растущее колебание. Но мне была хорошо слышна их болтовня. Дверь я открыл отмычкой горничной.

Когда двери распахнулись, тот, кого звали Джимом, вскочил с кровати и уставился на меня.

- Что вам здесь надо? Убирайтесь от сюда к черту, пока я сам вас не выкинул!

И стал выжидающе на меня глядеть.

Я вытащил из кармана то, что взял в кассе и направил эту штуку на него.

- Сядьте и успокойтесь, мистер Джим. Тогда и проблем у вас не будет.

Он поднял руки - получилось очень мелодраматично - и, едва переставляя ноги, стал отходить, пока не уперся в кровать, куда и приземлился.

- Да нет, руки можете опустить, - сказал я. - А то это напоминает плохой детектив. - Его руки самопроизвольно упали вниз.

Денни взглянул на меня.

- Что ему нужно, мистер Джим?

- Не знаю, Денни, не знаю, - медленно и задумчиво произнес тот. Его взгляд был сосредоточен но стволе револьвера в моих руках. В глазах застыл страх.

Оказалось, что я дрожу. Я старался держать пистолет ровно, но у меня ничего не получалось и он ходил из стороны в сторону и возникало ощущение, что я нахожусь в центре торнадо.

- Нервы шалят, - сказал я частично для того, чтобы они заметили это, если еще не успели, и частично, чтобы убедить себя, что хозяин положения здесь все-таки я. - Не делайте глупостей и хуже не будет.

Мистер Джим сидел совершенно неподвижно, руки лежали на коленях.