Наваждение

Лежащий на постели старик пошевелился и открыл глаза.

- Вам полегчало, мастер Кинц? - спросил Дреф сын-Цино.

- Голова просто раскалывается. Это ты, мой мальчик? Ох, в глазах все плывет. - Кинц говорил еле слышно. Он поднял дрожащую руку к лицу: - А где очки?

- Вероятно, остались в садах Авиллака.

Дрожащая рука потянулась ко лбу, коснулась повязки.

- А это?..

- Вам угодили камнем в голову. Рассечен висок, большая потеря крови.

- Я ничего не помню.

- Не удивительно. Вы пролежали без сознания целые сутки.

- Да? Неужто? Ну и ну. Как же я здесь очутился, мой мальчик? Не иначе, как меня притащили сюда малышка Элистэ и мастерица Валёр. Верно?

- Нет, только одна Флозина.

- Прекрасно. Позовите ее, я хочу сказать ей спасибо.

- Она отбыла. Полагаю, в провинцию Ворв. Сорвалась, как испуганная голубка. Я ее уговаривал, но не сумел удержать.

- И не стоило, ей требуется побыть в одиночестве, чтобы залечить раны. Разве можно ее винить?

- Можно и нужно. Ей следовало остаться, она перед вами в неоплатном долгу. Меня так и подмывало ее задержать.

- Ни-ни! Забудьте и думать об этом, мой мальчик. Вы поступили бы очень жестоко, а она и без того настрадалась сверх меры.

- Переживания сестрицы Уисса Валёра меня не волнуют. Есть заботы поважнее - например, судьба Элистэ.

- Элистэ? Ах да, пусть девочка навестит меня, мне нужно ее за многое поблагодарить.

- Вряд ли она сможет вас навестить. Она исчезла. Так и не вернулась из садов Авиллака. Я жду подтверждения, но, судя по тому, что мне стало известно, прошлой ночью она наверняка попала в лапы Народного Авангарда.

Дреф говорил спокойно и ровно - как всегда, когда сообщал о большом несчастье.

Кинц отнюдь не отличался подобной выдержкой.

- Не может быть! Ох, быть такого не может!

Старик попытался встать, но тут же, задыхаясь, упал на подушки.

- Успокойтесь, сударь. Вам предписано лежать. Вставать на ноги вам еще рано.

- Как же такое могло случиться?

- Флозина так толком и не объяснила - ей тогда было не до того. Когда вы потеряли сознание, наваждение с народогвардейскими мундирами рассеялось. По просьбе Элистэ Флозина принялась его восстанавливать, и тут появился отряд Народного Авангарда. Флозина лишь краем сознания отметила, что Элистэ куда-то исчезла. По всей видимости, она отвлекла на себя внимание народогвардейцев. Но какой ценой!

- Это моя вина, только моя! - У Кинца на глазах выступили слезы. Зачем я ее туда привел?! Но я и мысли не допускал об опасности - считал, что мое искусство надежно нас защитит. Самонадеянный дурак! И вот теперь Элистэ страдает из-за моей неосмотрительности, моей самоуверенности, моей чудовищной глупости! Как же мне ей помочь?!

- Тише, мастер Кинц. Успокойтесь, соберитесь с мыслями. Бесполезно корить себя, да и бессмысленно - только силы напрасно потратите.

- Как вы можете рассуждать так спокойно, так сдержанно? Разве вам безразлична судьба моей племянницы? Неужели вы за нее не переживаете?

- Сейчас не время предаваться переживаниям - ни мне, ни вам. Лучше подумаем, как ее вызволить.

- Верно, мой мальчик, вы, как всегда, правы. Простите старика, я ведь понимаю - вам она так же дорога, как и мне. Если б у меня в голове прояснилось! А то все спуталось и перемешалось, как в тумане. Я ничего не вижу, это так мне мешает...

- Последствия травмы, но вы оправитесь и, будем надеяться, скоро. Что до очков, то найдем вам другие, это проще простого. А вы тем временем постарайтесь собраться с силами и сосредоточиться па самом главном. Флозина Валёр бежала вместе с моими надеждами использовать ее чародейный дар для освобождения Элистэ и Шорви Нирьена. Флозины нет, но вы-то остались. До сих пор "Гробница" считалась неприступной. Но после того, как я узнал, что вы можете менять внешний вид человека, у меня возникли кое-какие идеи. Вы в силах изменить мой облик, мастер Кинц? Придать мне внешность и голос другого лица?

- Из ныне живущих, мой мальчик? Но кого именно?

- Скажем, Уисса Валёра.

- О, понимаю. Блестящая мысль! Раньше у меня бы, конечно, получилось, но не уверен, что справлюсь с этим в моем нынешнем состоянии. Однако попробуем. Будьте добры, помогите мне подняться.

Дреф подхватил Кинца во Дерриваля под мышки, осторожно приподнял, подсунул под спину подушки и поднес стакан воды. Кинц немного посидел, собираясь с силами, затем опустил голову и начал вполголоса бормотать что-то непонятное. Он бормотал и бормотал; от губительного для магических чар напряжения он даже охрип, на лбу у него выступили предательские капельки пота.

Наконец он замолк, поднял голову и открыл полные слез глаза.

- Не получается, - прошептал он. - Волшебство не дается, все усилия тщетны. Дар покинул меня.

- Вернется вместе с новыми силами, - успокоил Дреф сын-Цино, не позволив прорваться наружу и малейшей тени охватившего его сомнения и глубочайшего разочарования.

- Что будет с Элистэ? Я так боюсь за нее! - расплакался Кинц, и крупные слезы покатились по его серым щекам. - Простите меня, мой мальчик. Ох, как же я виноват!

"Гробница" обманула ее ожидания. Из перешептываний, какие в свое время Элистэ удалось подслушать, явствовало, что заключенные там имеют возможность общаться друг с другом почти без помех. Для многих Возвышенных, которым приходилось скрываться долгие страшные месяцы, отказываясь от имени и от наследия предков, заключение отчасти позволяло расслабиться, перевести дух. Оно хотя бы клало конец неопределенности, страхам, притворству и одиночеству. Тут гибель последних надежд освобождала несчастных от кромешного ужаса, и жертвы революции нередко проводили отпущенные им перед смертью часы в относительном мире, ободряя и поддерживая друг друга.

Но Элистэ была уготована иная участь.

Ее провели в тюрьму через боковую дверь, незаметную, если не тайную. В нос ей ударила неимоверная вонь - тошнотворная смесь кислой грязи, потного страха, дыма, чадящего масла и прежде всего неизбывной застоявшейся сырости. Пахло куда хуже, чем в "Сундуке", - вероятно, потому, что "Гробница" была древнее и ее миазмы вызревали на протяжении веков. Элистэ чуть не задохнулась.