Наваждение

Элистэ ждала. Поначалу она пыталась прислушиваться, но это было бессмысленно: речь Флозины казалась ей сплошной тарабарщиной. Тогда она стала глядеть на хрупкое лицо дядюшки, застывшее в жуткой неподвижности, и ловить посторонние звуки. В садах Авиллака царил мрак, но слышались голоса народогвардейцев - и слышались близко.

А Флозина все бормотала - очень тихо, себе под нос, но Элистэ казалось, что бродящие по Садам народогвардейцы могли услышать ее. И как же долго она бормочет! Если у нее что-то и получалось, то пока этого не было видно.

"Похоже, она не торопится, а между тем солдаты уже рядом". Элистэ встала, осторожно огляделась и различила между деревьями мелькание приближающихся фонарей.

"Ну скорей же!" Она не решилась произнести это вслух, побоявшись нарушить сосредоточенность Флозины. Но у той что-то явно не клеилось сколько можно тянуть?! Секунды убегали, а народогвардейцы были уже в двух шагах. Теперь они, конечно, сообразили, что подпали под влияние чар Возвышенных, а самые умные догадались, для чего все это было разыграно; сейчас они прочесывали сады Авиллака в поисках Флозины Валёр. И вот-вот схватят ее, а в придачу - неожиданная удача - еще и покалеченного чародея-Возвышенного, который пытался ее вызволить.

Флозине требовалось время, и нужно было что-то срочно предпринять, чтобы дать ей возможность закончить.

Элистэ бесшумно вышла из кустов. Флозина, скорее всего, не обратила на нее внимания, потому что продолжала сосредоточенно бормотать. Элистэ остановилась - ее так и подмывало нырнуть обратно в кусты. Она глубоко вздохнула и заставила себя двинуться вперед, навстречу свету и голосам, скользя, как призрак, и прячась за деревьями. Солдаты должны заметить ее лишь тогда, когда она достаточно удалится от Флозины и Кинца.

Народогвардейцы, однако, оказались сноровистей и бдительней, чем она ожидала. При всей осторожности она смогла отойти от кустов лишь на три или четыре дюжины ярдов, когда фонарь, которым размахивали во все стороны, выхватил из темноты ее белое фишу, лицо и золотистые волосы. Элистэ знала, что это случится, но не думала, что так скоро. Она развернулась и побежала, мелькнув во мраке белой нижней юбкой. Народогвардейцы - их было четверо - с улюлюканьем пустились в погоню, продираясь сквозь заросли с таким треском, будто это стадо овец или волчья стая. Элистэ бежала легко. Она была молода, быстронога, и ей совсем не хотелось умирать. Она пустилась на опасную, но отнюдь не безнадежную хитрость: у нее оставался шанс исчезнуть под покровом тьмы. Оторвавшись от преследователей, девушка на секунду остановилась и сбросила фишу вместе с нижней юбкой. Ночной ветерок погладил ее обнаженную шею легким дыханием весны, что в других обстоятельствах доставило бы ей наслаждение. Теперь на ней не осталось ничего белого. Она нырнула в заросли и пригнулась, услышав пронзительную трель свистка, каким преследователи подзывали друг друга. Элистэ стало страшно, но она хотя бы увела врагов подальше от дядюшки Кинца.

Первым ее желанием было затаиться. Зарыться в валежник, спрятаться, застыть, как загнанный кролик, доверившись мраку, тишине и безмолвию они-то спасут! Нет, она должна действовать. Ей нужно еще до рассвета бежать из садов Авиллака, и не просто бежать, но при этом привлечь к себе внимание народогвардейцев.

Шаги в кустах, луч света. Элистэ съежилась от ужаса, потом набрала полную грудь воздуха и рванулась из укрытия.

Легкое чавканье сырой весенней земли под подошвами, удары гибких ветвей, по лицу и вскинутой руке. Метания вслепую. Металлическая трель свистка за спиной и громкие голоса словно пришпорили ее, заставив кинуться в тень под черными деревьями. Бежать стало труднее, она задыхалась, поврежденная Глориэлью нога плохо слушалась.

Голоса окружали ее - сколько их доносится со всех сторон? И давно ли она бежит? Кажется - целую вечность, но, может быть, этого мало? Она снова совершила ошибку, притаившись во мраке, и снова ее вспугнули оглушительные крики и свет. Она бросилась в другом направлении, где было темно, но через миг и тут замелькали фонари, рассекая своими лучами густой от влаги воздух. Метнувшись через прогалину, Элистэ угодила в объятия второго отряда народогвардейцев, выбежавших со стороны просеки.

Им не составило никакого труда задержать ее и скрутить. Она почти не сопротивлялась - в этом уже не было смысла.

- Кого повязали?

К ее лицу поднесли фонарь. Элистэ зажмурилась, отвернулась от яркого света, но кто-то - неизбежное свершилось! - произнес:

- Где-то я ее видел.

Где именно, поняли быстро.

Ее доставили на Средоточие Света; разбежавшиеся было народогвардейцы вновь собрались вокруг разоблаченной и беспомощной Глориэли. Элистэ подвели к белокурому молодому человеку. Тот, словно врач, подверг ее бесстрастному осмотру и равнодушно молвил:

- Вы Элистэ во Дерриваль. Это ваш преступный родственник Кинц во Дерриваль учинил нынче нападение на народных представителей?

Элистэ наградила его взглядом, каким, по ее мнению, могла бы наградить кого-то только Цераленн во Рувиньяк, - так смотрят на нечто неприятное, однако не заслуживающее особого внимания, скажем, на таракана или кучу лошадиных "яблок" на мостовой.

- Вы сообщите нам о местонахождении предателя Кинца во Дерриваля?

Элистэ и бровью не повела.

- Доставьте ее в "Гробницу", - распорядился депутат Пульп. - Пусть ею займется Бирс.

Дальнейших указаний не последовало, да они были и не нужны. Ее провели садами Авиллака до Кольца, где ждали закрытые кареты, затолкали в одну из них и увезли в ночь.

Элистэ оставалось только надеяться, что Флозина Валёр воспользовалась теми несколькими драгоценными минутами, которые она смогла подарить ей, завладев вниманием преследователей.

И Флозина не подвела.

Вернувшись домой поздно ночью, Дреф сын-Цино обнаружил у себя в спальне двух народогвардейцев. Один - дюжий черноволосый малый в мундире лейтенанта - ничком лежал на постели. Голова у него была перебинтована окровавленной тряпкой, а сам он, видимо, находился без сознания. Второй солдат, полный и какой-то непатриотически франтоватый, сидел в кресле у кровати.