Страница 94 из 111
Кандей с "юношей" обносили их мисками с борщом. Они улыбались, кивали, но есть не спешили - показывали на своего раненого. Кто-то уже за третьим штурманом сбегал, и он из рубки приволок свою наволочку.
- Волосан ты, - сказал Васька Буров. - На кой ты всю наволочку тащил? Чем ты его лечить будешь, зеленкой? Так и принес бы в пузырьке, с этикеточкой, оно и красиво.
Раненый шотландец взял пузырек, разглядел этикетку и кивнул. Третий ему стал прижигать руку ваткой, а они все внимательно смотрели. Тот морщился, вскрикивал, но - как будто даже понарошку.
- Оу! Ау! Ой-ой-ой! - и улыбался.
Третий ему кое-как намотал бинтов, и он, конечно, всем показал, какая прекрасная бинтовка, какая толстая, сенкью вэри мач.
Тогда они стали есть. Совсем как и мы, штормовали миски у груди. Только раненый не мог, его товарищ кормил из своей миски. А тот дурачился набрасывался всей пастью на ложку, и нам подмигивал, и языком цокал, - оу, вкуснотища какая, только мало ему достается, жадничает, мол, кореш, себе ложку полнее набирает.
Димка чего-то сказал ихнему кепу. Тот слушал его, наклонив голову, потом ответил - длинно-длинно. Димка уже с середины руками стал отмахиваться: не понял.
- Такой английский - первый раз слышу.
Шурка сообразил:
- "Маркони" надо позвать. Уж он-то с ихним "маркони" как-нибудь договорится.
Побежали за "маркони". А мы пока глядели на них и улыбались. Что еще прикажете делать?
"Маркони" пришел - уж заранее красный. А как его вытолкнули к шотландцам, он совсем вспотел, как мышь.
- Кто у них радист? - спросил. - Ху из "маркони"? Радист у них этот маленький оказался, раненый.
- А! - сказал "маркони". - Так это ты мне, подлец, радиограммку отбил: "Иван, собирай комсомольское собрание"?1!
Тот закивал радостно, попробовал даже отбить рукой на столе. И тут они оба затараторили. На таком английском, что Димка только плечами пожимал. У того какой-то там шотландский акцент, а у нашего вообще никакого акцента, он прямо так и молол, как пишется: "оур", "тиме", "саве". Кеп-шотландец что-то спросил у своего "маркони", тот "перевел" нашему.
- Чо он там? - спросил Шурка.
- Спрашивают, что у нас тут происходит. Он так понял, что мы сами терпим бедствие.
- Глупости, - сказал Шурка. - Ты ему ответь: мы этого терпеть не можем.
- А "SOS" тогда кто давал?
- Другой там какой-то "сосал", не из нашего даже отряда. А мы, значит, тренируемся в спасательных работах.
- Они что, дураки? - спросил "маркони". - Они ж воду видели в шахте.
- Ну, правильно, - сказал Шурка. - Налили через кингстон. Теперь откачиваем. Как же еще тренироваться?
- Все им знать обязательно? - спросил Васька. - И так они страху натерпелись.
Шотландцы слушали, даже есть перестали. "Маркони" им перевел, как мы просили. Они переглянулись между собою, и кеп что-то спросил, улыбаясь. Долго что-то говорил, а "маркони" ихний втолковывал нашему.
- Спрашивает, почему не взяли на буксир. Если все у нас так хорошо. Так вроде? Ну да могли бы, говорит, потренироваться в буксирной практике в штормовых условиях. Я вам говорю, врать не стоит, все понимают, черти.
- Скажи ему, - попросил Шурка, - у нас по программе воду откачивать. И леерное сообщение. А буксировка - это в следующее занятие.
"Маркони" им сказал. Кеп ихний послушал, покивал, потом встал, потянулся через стол и пожал ему руку.
- Как сказать? Ви - моряки! "Маркони" совсем от смущения взмок.
- Да ну их к бесу. И в рубку мне пора.
Другие тоже вскочили, потянулись к нам. Мне этот пожал, длинный, которому я конец бросал. Он, оказывается, совсем юный был парнишка, с пушком на губе - наверно, и не брился еще ни разу. Запомнил он меня все-таки, разглядел под прожектором - изображал теперь наглядно, как все было.
Старпом явился - с приглашением от нашего кепа шотландскому: расположиться в его каюте. Сам он, к сожалению, прийти не может: занят на мостике. Шотландец поблагодарил и отказался.
- Я, - говорит, - очень уважаю вашего капитана и благодарю за оказанное спасение, но я знаю, какая у него тесная
каюта. Кроме того, мне очень интересно пообщаться с экипажем.
И всех как будто током ударило, когда включилась трансляция, мы как-то съежились и притихли. Шотландцы - тоже. Ну, для них-то уже никакой тайны не было.
Жора-штурман пробасил в динамике:
- "Маркони" - в рубку. "Маркони" - в рубку.
"Маркони" заизвинялся перед шотландцами, приложил руку к сердцу:
- Ай эм сори, джаб*.
* Простите, работа! (англ.)
Шотландцы опять вскакивали, пожимали ему руку, улыбались, - все понятно, джаб. Я вышел за ним, спросил:
- С базой говорить?
- Определяться, наверно. По радиомаякам. Что ты, Сеня! Какая база нам теперь поможет? Мы, уж, наверно, в миле от Фарер.
- Куда же теперь?
Он пошел вверх по трапу.
- Ох, Сеня, спроси чего полегче. Осталось нам только - на скалу выброситься. - И побежал.
Через наружную дверь ввалились боцман с Аликом - тащили нагрудники. Как я понял, они их из шлюпки приволокли - для шотландцев.
Опять включилась трансляция, и Жора-штурман сказал:
- Команде - приготовиться! По местам стоять!
К чему приготовиться? И где теперь наши места? Никто ничего не спросил. Но все пошли из салона. Все, кроме шотландцев и кандея.
4
И раз навсегда я скажу тебе, юноша,
и ты можешь мне поверить, что лучше
плавать с хорошим угрюмым капитаном,
чем с капитаном шутливым и плохим.
Германн Мелвилл "Моби Дик"
Рассвет еще не брезжил - хотя до него, наверно, рукой уже было подать, - и оба прожектора зажглись, посветили вперед. Вокруг была чернота, из нее сыпался снег, а брызги сверкали в луче.
Над палубой раскатилось из динамиков:
- Всем покинуть носовые кубрики! Боцману - проверить!
Но мы-то все были здесь, друг перед другом, в кубриках никого не осталось, только шмотки наши. И все как раз и кинулись за ними. Каждому что-нибудь хотелось же взять.
Мне-то ничего не хотелось, раз куртка погибла. Чемоданчик - что в нем толку, пара сорочек да носки, я решил не морочиться. Взял только нагрудник, надел сразу и завязал тесемки.
Шурка взял карты, затиснул под рокан. Васька Буров потащил из-под койки ящик с мандаринами, да Шурка ему отсоветовал: