Страница 86 из 111
С крейсера приказали нам:
- Немедленно выпустите кита в море.
- Только об этом и мечтаем. Да снять не можем.
- Как же он оказался на борту?
- Сами удивляемся!
Я помню это утро, когда мы пришвартовались. Штиль был полнейший, ветер едва шевелил флажки на мачтах; синее небо, синяя вода, солнце - как в июле в Крыму. И все море - в судах, всех флагов суда, всех цветов, а в небе еще висели вертолеты. С базы нам подали шкентель, и мы китенка рифовым узлом обвязали за хвост. Крейсер нам еще посоветовал мешковину подложить, чтоб не поранить ему шкуру. И стрела его потащила в небо.
Тут он проснулся, китенок, стал рваться, весь извивался в петле. А мы под ним быстренько отшвартовывались и отходили, очищали море. Потом с базы отдали узел, и китенок наш сиганул в воду. Тут же вынырнул, взметнул хвостом, всплеск нам устроил - выше клотика. И ушел - на глубину. И что тут такое сделалось - "ура" на всех пароходах, гудки, ракеты полетели в небо!
Этот день был как праздник, честно вам говорю. Он и сам был хороший такой синий и солнечный. И китенок был хороший. И мы все тогда были людьми.
7
Фонарь мне светил в лицо. Я зажмурился, отвел его рукой. Может, и этот мне приснился - маленький, в дождевике, в островерхом капюшоне.
- Мертвый час! А кто вахту стоять будет?
Я по голосу узнал третьего.
- Буров у вас где спит?
- Зачем он тебе?
- "Зачем". Вопросики задаешь. На руль!
Я протер глаза кулаком.
- Какой может быть руль? У нас хода нет.
- Ты что? Спишь? Или ушки болят?
Я прислушался - и вправду что-то переменилось. Мелко стучит брошенная дверь. Чей-то сапог от вибрации ползает по полу.
- Починил "дед" машину?
- Кашляет. Все равно не выгребает. Так где артельный?
- Зачем же его будить, если я не сплю?
- А он что - больной?
- Не все тебе равно? - Я встал на ноги.
- Список есть, понял? Дисциплина должна быть. Тогда все в норме, таких бардаков не бывает. Ну, хочешь - иди.
В капе стало слышнее: машина стучит с перебоями, как будто вот-вот смолкнет. Чуф, чуф, чшш... Чуф, чуф, чшшш...
- Тоже мне работа! - сказал третий. - Смех! - Он вынырнул в темноту, потом вернулся. - Э, ты не спишь? Мне за тобой второй раз идти охоты мало.
-Иду.
- Так и пойдешь в телогрейке? А курточка где?
- Пропала.
- Ну и дурак. Я говорил: махнемся. У меня б не пропала.
Я пошел за ним. Спросонья на его дождевик ориентировался. Мы добрались до кухтыльника, вскарабкались по сетке на крыло. Дверь меня толкнула в спину - я полрубки пролетел и повис на штурвале. Потом огляделся - здесь еще кеп был, Жора-штурман и Граков. В радиорубке сидел "маркони" с наушниками, бормотал в микрофон:
- База, я восемьсот пятнадцатый... Как слышите, база?..
Я взялся за шпаги и навалился на штурвал грудью, а ноги расставил пошире. И тогда уже доложился по форме:
- Матрос Шалай. Разрешите заступить?
- Заступил уже, - сказал кеп. - Почему не Буров? Заболел, что ли?
Жора-штурман вместо меня ответил:
- Знаю я, чем он болен. И чем это лечат, тоже знаю. Ну стой, раз вызвался.
Кеп встал у телеграфа, подвигал рукояткой.
- Руль право клади, - сказал он мне. - Право на борт. Не стой лагом.
- Есть. - Я положил руля до отказа. Без хода он совсем легко перекладывался. - Право на борту!
Кеп хмыкнул:
- Не разучился.
- Удивительно, - сказал Граков. - Как они у тебя вообще не разучились на вахту ходить.
Кеп не ответил, вынул свисток из переговорной трубы, которая в машину, и дунул. Там, внизу, свистнуло. Но никто не подошел.
Кеп заткнул трубу.
- Вымерли они там, что ли?..
Дверь распахнулась, кто-то ввалился и встал у крайнего окна, расставив ноги. Я покосился - "дед" обтирал руки ветошью и смотрел в стекло, заляпанное снегом и пеной.
- Что скажешь? - спросил кеп.
"Дед" ответил, не повернув головы:
- Твое теперь слово.
- А ход где?
- Пожалуйста.
"Дед" взялся за трубу, свистнул в нее. Там подошли:
- Второй механик слушает.
"Дед" снова встал у окна.
- Але! - сказали внизу. - Слушаю.
- Скажите на милость! - Кеп подошел к трубе. - Ну, давай там, подкинь оборотиков. Средним хоть можешь?
"Дед" сказал, не поворачиваясь:
- Средним я ему запретил. Малым может.
- Зачем чинили, спрашивается? Если б ты его не остановил тогда, мы бы уже с базой встретились. Скажешь, опять глупости говорю?
- Опять говоришь.
Кеп взохнул.
- Ты хоть перед матросом меня не порочь. - Он сказал в трубу: - Малым давай назад.
Шпаги мне надавили на ладони. Качка переменилась, пароход приводился кормой к волне.
- За малый тоже тебе спасибо, Сергей Андреич, - сказал Граков. - Теперь хоть шлюпку можно вывести с-на ветра.
- Шлюпка-то одна теперь? - спросил "дед".
Кеп ответил - не очень уверенно:
- Другую - починить можно. Брезентом обтянуть.
- Ну, это когда починим, тогда и считать ее будем. А пока - одна годная. Так... А кто ж в нее сядет? Граков, кого посадишь в нее?
- Не понимаю вопроса. Есть инструкция, кому в первую очередь.
- Положено - пассажиров.
Граков сказал, усмехаясь:
- Ну, пассажиров-то, собственно, я один. Могу уступить свою очередь.
- Очередь или шлюпку?
- Сергей Андреич, по-моему, ясней ясного: в первую очередь люди постарше. Ну, а помоложе - используют другие плавсредства. Уже какие найдутся. Что тут можно возразить?
- Ничего, - сказал "дед". - Кроме того, что и молодым жить охота.
Граков развел руками. Одной, вернее, другой-то он за петлю на окне держался.
- Ну, не будем заранее предаваться унынию. Опыт нам говорит другое. Люди по нескольку суток держались, не говоря уже - часов. И на чем только! Кстати, и твой собственный опыт, Сергей Андреич, он тоже поучителен.
- Ну, мне-то легче было, - сказал "дед". - Мне все-таки немцы помогли, ты же знаешь.
- Бросьте вы, - кеп вмешался. - Нашли время счеты сводить.
- Какие счеты, Петр Николаич? Просто Сергею Андреичу угодно подозревать меня, так сказать, в личной трусости.
- А я не подозреваю, - сказал "дед". - Я это просто наблюдаю визуально.
Граков помолчал и сказал с грустью:
- Николаич, ты, прости меня, здесь хозяин, в рубке. Так что попрошу вмешаться. И, может быть, кое-кого удалить. В данном случае, мою власть можешь не учитывать. Одного из нас. Это уж на твой выбор.