Флибустьерское море

Дело в том, что рыцари удачи, вынужденные оставить Тортугу после нападения испанцев (1654), осели на западном побережье Санто-Доминго и на Марго, построив там несколько причалов и деревень; эти поселения образовали вкупе подобие независимой республики без верховной власти и писаного закона. Одну из гаваней они иронически назвали Пор-де-Пэ (Мирный порт), а всю вотчину – Кю-де-Сак (Тупик). Иными словами, конец авантюры.

Между тем их авантюра продолжалась. Множились лихие атаки на испанские галионы и пиратские вылазки малыми группами. Сплавлять добычу флибустьеры ездили на Сент-Кристофер или к англичанам на Ямайку.

Прибытие на Марго Жереми дю Россе с тридцатью сорвиголовами было встречено радостными кликами. В свою очередь профессионалы грабежа и виртуозы разбоя из Европы с большой готовностью и легким сердцем примкнули к флибустьерской республике Кю-де-Сак: вольный промысел всегда мыслился ими как наиболее достойное занятие для свободного человека.

Жереми не откладывая в долгий ящик, принялся за психологическую обработку пиратской общины. Вот, говорил он, показывая на выступающий на горизонте горбатый силуэт Тортуги, колыбель флибустьерства. Честь корпорации и виды на будущее властно диктуют нам: необходимо отвоевать этот остров, начало всех начал, отправную точку дальнейших грандиозных походов. Да, за этим подвигом последуют новые набеги, которые всех их осыплют золотом. Он, месье дю Россе, уже познал в полной мере эту радость и хочет познать ее вновь. «Наша судьба связана с Тортугой!»

Магия слова, покорившая тридцать кабацких завсегдатаев в Ла-Рошели, понемногу взяла за душу пятьсот или шестьсот местных флибустьеров. Жереми сумел зажечь их напоминанием о славном прошлом, рассказами о легендарных подвигах, которым эти головорезы внимали, открыв от напряжения рты и проникаясь восхищением к самим себе. Неужели мы были когда-то могучими богатырями? Право слово, эпопея «береговых братьев» не должна завершиться в Тупике. Тортуга вновь станет нашей!

Проповедники крестовых походов лишь ратовали за поход в Святую землю. Жереми дю Россе действовал иначе: ведя активную пропаганду, он в то же время обдумывал тактику борьбы и изыскивал средства для ее осуществления. Ему было ясно, что застать испанцев врасплох можно, лишь действуя абсолютно оригинальным образом, идя непроторенной стезей.

Нападение на Тортугу произошло в декабре 1569 года при спокойной погоде; был полный штиль, а луна вступила в первую четверть. Все эти обстоятельства были учтены Жереми, когда он назначал день и час выступления.

Тот день казался обвыкшим на Тортуге испанцам обычным, ничем не примечательным. Солнце торжественно садилось в море, «казавшееся раскаленным металлом». Сторожевые Скального форта доложили дежурному офицеру: «Никаких происшествий». Патрули, произведя обход, возвратились в казармы на Горе. Еще чуть-чуть, и стало совсем темно. Шестьсот человек под началом Жереми дю Россе уже были на острове.

«Не раздалось ни единого орудийного выстрела, лишь несколько ружейных хлопков», – сообщил впоследствии предводитель. Военная хитрость дала блестящий результат. Посадив по четыре человека в пирогу, дю Россе выпустил в море сто пятьдесят легких скорлупок. Рассредоточенная армада, никем не замеченная, обогнула Тортугу и подошла не к южному побережью, находившемуся под усиленным присмотром, а к скалистому обрывистому северному берегу. Эта часть острова считалась недоступной – она и в самом деле была недоступна для крупных судов. Но не для крохотных пирог, хотя несколько лодок было выброшено прибоем на скалы. Люди, с грехом пополам цепляясь за выступы, просидели целый день по шею в воде, дожидаясь темноты.

Ночью, едва выглянула луна, они начали карабкаться наверх. Жереми предусмотрел, что эта часть пути будет долгой и трудной, однако луна еще будет светить, когда его люди доберутся до вершины берегового откоса. Расчет оказался верен. Флибустьеры, жадно ловя ртом воздух, собрались на круче; перед ними в белесом отсвете маячила темная масса Скального форта, а в прогалине между деревьями на полпути к форту легко угадывалась орудийная площадка – та самая, откуда за шесть лет до этого испанской батарее удалось заставить замолчать флибустьерский форт, а самих флибустьеров сдаться.

Но времени предаваться грезам и воспоминаниям не было, надо было воспользоваться лунным светом для важных действий.

Часть войска, наиболее многочисленная, спустилась с откоса и, обогнув форт, растворилась в долине. Другая приблизилась на двадцать шагов к батарее. Ни шороха, ни звука. Луна зашла. Потянулись долгие часы ожидания. Отряду, застывшему перед батареей, был дан приказ захватить ее, едва только начнет светать.

Часовые увидали флибустьеров первыми. Они успели сделать несколько выстрелов; расчеты, выскочив по тревоге, бросились к орудиям, но так и остались стоять с поднятыми руками: нападающие держали их под прицелом мушкетов.

На бастионе Скального форта услыхали выстрелы, и офицеры подняли гарнизон в ружье. Не успели еще солдаты выбежать из казарм, как первые ядра, посланные с захваченной батареи, обрушились на Гору. Часть испанского гарнизона спустилась в долину, чтобы отразить вторжение. И тут основная часть флибустьерского отряда под командованием Жереми дю Россе встретила их залпом в упор из засады. Залп скосил сорок кастильцев. Оказаться меж двух огней – ситуация незавидная, особенно на войне. Захваченные врасплох испанцы заметались во все стороны и полчаса спустя капитулировали.

Месье дю Россе, имея в кармане поручительство от двух государей, без колебаний решил объявить третий суверенитет – свой собственный. Французский флаг сменил кастильский штандарт на флагштоке Скального форта, но младший отпрыск перигорского рода объявил жителям Тортуги, что они обязаны присягнуть на верность лично ему.

«Почему бы и нет?» – подумали обыватели Черепахи, нисколько не удивившись.

За шесть лет испанской оккупации они привыкли иметь дело с чиновниками Королевской торговой палаты, скупавшими урожай их плантаций по более или менее справедливым ценам. Возвращение губернатора-француза их не обеспокоило, чего нельзя было сказать о шумных флибустьерах. Лишь содержатели портовых таверн были обрадованы появлению физиономий знакомых забулдыг, их вернейших клиентов.

Жереми дю Россе быстро понял, что его положение не столь прочно, как казалось поначалу. С одной стороны, не могло быть и речи об отсылке назад флибустьеров, возбужденных до крайности лихим покорением острова; с другой стороны, надо было как-то рассеять растущее беспокойство жителей. Править людьми – нелегкое дело. А на Тортуге особенно. Франция только что подписала с Испанией Пиренейский мир, тем самым дезавуировав поручительство короля. Отныне флибустьерское занятие превращалось в простое пиратство.

После долгого размышления Жереми дю Россе решил избрать компромисс: разрешить флибустьерам вольный промысел, поставив его под строгий контроль, то есть позволять им редкие вылазки и одновременно побуждать пиратов к занятию сельским хозяйством. Подобные намерения, как и следует, вызывали буйный смех у молодцов, которых он еще вчера призывал победить либо сложить голову на поле брани.

Нелегкое губернаторство Жереми продлилось три года, после чего он заболел. «Климат островов подорвал его здоровье». Пустячная отговорка! К тому же последующие события докажут, что означенный субъект прекрасно переносил здешний климат, да и кому вообще может повредить райская погода? Перигорца угнетало другое – сложившийся «моральный» климат, неразрешимая альтернатива: обуржуазить ли Тортугу или поощрять флибустьерство? Все позволяет предположить, что у Жереми дю Россе развилось классическое заболевание ответственного руководителя – язва желудка. В октябре 1662 года, временно передав полномочия своему племяннику Фредерику Дешану де ла Пласу, приехавшему под его крыло на Тортугу, он отправился в Европу, в Лондон.

Дю Россе, должно быть, не раз с горечью вспоминал те два года, что он провел в Париже в тщетных попытках найти поддержку своим замыслам покорения Тортуги.