Страница 30 из 41
— И что мы с ними будем делать?
— Объясняю. Мы складываем ваши пять тысяч с моими пятью тысячами и получаем десять тысяч. Потом мы платим эти десять тысяч, чтобы попасть в квартиру покойного Дж. Фрэнсиса Флэксфорда. Попасть, несмотря на привратника, несмотря на опечатанную дверь, несмотря ни на что. И мы сделаем это в наилучшем виде — с полицейским эскортом.
Глава 14
Я сидел в кресле, откинувшись на спинку, и смотрел, как Рэй Киршман пересчитывает сотенные. Операцию эту он проделывал молча, но шевелил при этом губами, так что я мог следить за счетом.
— Десять тысяч, — сказал он в конце концов. — Все верно. Как в аптеке.
— Ты ошибся, Рэй, там десять двести, — возразил я. — Видно, слиплись бумажки. Недопустимая небрежность с моей стороны. Отложи две сотни, ладно?
— Господи Иисусе!.. — пробурчал он, но выложил две банкноты на кофейный столик, а остальные десять кусков свернул в аккуратную, тугую трубку. — Это же дикость — согласиться на такую хреноту. Дикость и паскудство!..
— И самые легкие деньги в твоей жизни, Рэй.
— Рисковое это для меня дельце, Берни, очень рисковое.
— Чего в нем рискового? Тебе понадобилось еще разок осмотреть квартиру потерпевшего, вот и все. Тебе и Лорену. У вас на это все права есть. Разве не вы первыми отреагировали на сигнал? Разве не вы застукали преступника?
— Хватит, слышишь?
— У тебя появилось ощущение, что ты чего-то недоглядел. Ты получаешь у начальства ордер или разрешение — не знаю, как это у вас там делается, берешь у смотрителя ключи, и все — вы с Лореном в квартире Флэксфорда.
— Так ведь не с Лореном...
— Какая разница? Вместо одного сухощавого малого в синей форме с тобой будет другой сухощавый малый в такой же форме. Полицейские, они все на одно лицо, верно я говорю?
— Господи Иисусе!..
— Если сомневаешься, выкладывай деньги...
Рэй окинул меня хмурым взглядом. Мы сидели в квартире, снимаемой Дарлой Сандоваль; только сейчас я пил не виски, а растворимый кофе, а сама Дарла была на кухне. Нас разделяли две закрытые двери, но обе — с открытыми вентиляционными отверстиями. Поскольку половина из десяти тысяч принадлежала ей, я подумал, что она имеет полное право слышать о ходе наших с Рэем переговоров. Я также счел, что им лучше не встречаться. Не знаю, интересовало его, в чью квартиру я его затащил, или не интересовало, в любом случае он держал свое любопытство при себе. Если не считать расхожей реплики: «А у тебя тут ничего, Роденбарр», — можно было бы подумать, что мы с ним в одной из многих закусочных «Недика» — за порцией горячих сосисок.
— Не знаю, не знаю... — тянул он. — Преступник, находящийся в розыске, бежавший убийца...
— Сколько раз тебе говорить: не убивал я никого! Разве только время.
— Говорить-то говорил...
— Неужели ты думаешь, что это я — Флэксфорда? Скажи честно.
— Нет у меня определенного мнения, Берни. Убитый он или помер от насморка — все равно тебя ищут как лицо, которое обвиняется в убийстве. — Рэй нахмурился, вспомнив злополучный эпизод. — Если ты этого не делал, на кой хрен кинулся на меня, как помешанный?
— Это я сдуру, Рэй. Сдрейфил.
— Понятное дело, сдрейфил.
— Если бы я раньше знал, что Флэксфорд лежит мертвый в спальне, я бы так не струхнул. А тут точно обухом по голове, как и Лорена.
— Когда Лорена точно обухом по голове, у него обморок случается. Закатит шары — и бряк на пол. Никому никакого вреда.
— В следующий раз я тоже брякнусь в обморок.
— Скажет тоже, в следующий раз...
— Мне там одну вещь надо найти. Она и подскажет, кто настоящий киллер. Ведь я-то знаю, что я никого не убивал. А когда я распутаю, как говорится, тайну преступления, то поделюсь этой тайной и с тобой. Только подумай, на тебя как на героя будут смотреть. В газетах знаешь, какие шапки будут? «Не довольствуясь заключениями экспертов, проницательный страж порядка самостоятельно докапывается до истины». Да после всего этого ты запросто получишь право щеголять при исполнении в штатском!
— Держи карман, в штатском! Тебя послушать, мне только повышение и светит. А когда своей головой кумекаю, получается, что сам себе передний хвост прищемляю.
— Не прищемишь! Будет в целости и сохранности твое хозяйство, и повышение получишь, и десять кусков.
— Каких десять? — Он метнул на меня взгляд оскорбленной невинности. Это был ответ на мое замечание, сопровождаемое понимающей ухмылкой. — Я же должен с Лореном поделиться, забыл, что ли? Ровно пополам. Мы с ним одинаково рискуем. Ты его звезду нацепишь и дубинку возьмешь. Не говоря уж о пушке на заднице. Нет, брат, если эта хренота вдруг сорвется, нам с ним вместе ответ держать. Выходит, и гонорар пополам.
— Это ясно.
Он пристально поглядел на меня и похлопал по солидному свертку, лежавшему рядом с ним на диване.
— Это тридцать восьмой, большой рост, — сказал он. — Такой размер заказывал?
— Такой.
— Лорен малость помельче тебя будет. Поэтому я взял новый комплект. Может, сразу и померяешь для верности?
Я развернул сверток, скинул с себя сорочку и штаны и облачился в темно-синюю полицейскую пару и форменную рубашку. Фуражку мне потом одолжит Лорен.
Когда я оделся, Рэй принялся за придирчивый осмотр. Он ходил вокруг меня, одергивая здесь, поправляя там, отступал назад, прищуривался. Наконец, он пожал плечами.
— Не знаю. Не очень-то ты похож на нью-йоркского Фюнеса.
— Все равно. Главное — не опозорить честь мундира.
— Вообще-то неплохо сидит. Видно, конечно, что не по заказу сшита. Но ведь и на Лорене которая — тоже не по заказу.
Я на секунду представил себе Лорена.
— Да, непохоже, чтобы на него шили. — Я провел рукой по брюкам, разглаживая несуществующие складки. — Сойдет?
— Да, — согласился он. — Вроде сойдет...
Как только за Рэем захлопнулась входная дверь, из кухни вышла Дарла. Она окинула меня взглядом с головы до ног и вздернула брови.
— Ну и как?
— Никогда не подумаешь, что вы не полицейский. Полюбуйтесь на себя. На двери в спальне есть зеркало.
Я бы не сильно удивился, если бы в спальне было зеркало и на потолке. (Впрочем, не знаю, может быть, и удивился.) Зайдя в спальню, я взглянул на свое отражение и решил, что вид у меня вполне впечатляющий. Дарла была права.
— Вы отдали ему все наши деньги. Это разумно?
— Во всяком случае, неизбежно. Когда подкупаешь полицейского, никаких тебе авансов и окончательных расчетов. Полицейский любит получать всю сумму и вперед. Иначе он не работает, не то что мы.
— Он зайдет за вами сегодня?
Я кивнул.
— Да, в два сто. На нормальном человеческом языке это значит — в девять вечера. Мой приятель перешел на полицейский жаргон, как только увидел меня в форме.
— Будете ждать его здесь?
Я покачал головой.
— Нет, сначала съезжу в Нижний Манхэттен, на квартиру, где я сейчас живу. Мне не хотелось приглашать его туда. Он не знает, где я остановился, — и слава Богу. Зачем усложнять положение? Оно и без того сложное.
— А если он не придет — что тогда?
— Придет как миленький!.. Минута в минуту явится, чтобы ничего не сорвалось. И Лорена с собой приведет. Мне только останется взять у Лорена фуражку, звезду и все его снаряжение — дубинку, пистолет, наручники. Он устроится здесь на диване с астрологическим журналом, а мы с Рэем отправимся совершать противоправное действие. Когда мы вернемся обратно, Рэй и Лорен преспокойно отправятся по домам. Конец — делу венец.
— И все-таки, что ему помешает просто присвоить деньги?
— Честность помешает, — сказал я и, видя ее расширившиеся от удивления глаза, добавил: — Разные люди, и честные по-разному. Если такой травленый волк, как Рэй, договаривается о чем-нибудь, он свое слово держит твердо. Слышали, как он вскинулся, когда я засомневался насчет его дележа с Лореном? Он по-настоящему обиделся... Что вы смеетесь?
— Ох, я подумала о Картере! Он бы сейчас ни одного слова из нашего разговора не понял.