Страница 86 из 93
Садуль делает свой выбор. Осенью 1918 года, в разгар навязанной нам гражданской войны, когда мы оказались в железном кольце блокады, интервенции, Садуль писал: "Вооруженное вмешательство союзных бандитов и их вассалов в дела рабоче-крестьянской России ни в коей мере не может быть признано войной французского народа с русским. Это война буржуазии против пролетариата, эксплуататоров против эксплуатируемых, В этой классовой борьбе место всякого искреннего социалиста и, следовательно, мое место - в рядах пролетарской армии, против армии буржуазии. Я вступаю в Красную Армию"{170}.
...Мысленно снова переношусь в бодрствующий, спорящий, ожидающий зал Таврического дворца. 24 февраля. 4-й час утра.
На трибуне - Владимир Ильич. Члены ВЦИК, приглашенные на заседание ВЦИК, с напряженным вниманием слушают доклад председателя Совнаркома.
- Товарищи, условия, которые предложили нам представители германского империализма, неслыханно тяжелы, безмерно угнетательские, условия хищнические. Германские империалисты, пользуясь слабостью России, наступают нам коленом на грудь. И при таком положении мне приходится, чтобы не скрывать от вас горькой правды, которая является моим глубоким убеждением, сказать вам, что иного выхода, как подписать эти условия, у нас нет{171}.
В этих словах было столько убежденной веры, что в зале наступила звенящая тишина, все превратилось в слух.
Ленин говорил о том, что наша армия истерзана, измучена войной, как никакая другая. Именно этим вызвана стихийная демобилизация армии, а не тем, будто большевики разлагали и разлагают войска.
Большевики всегда звали солдат не к бунту, а к организованным политическим действиям. Тут Владимир Ильич сослался на известную (лето 1917 года) прокламацию Крыленко - "одного из самых горячих и близких к армии представителей большевиков"{172}.
Теперь мы не можем ответить войной, потому что нет сил, потому что и воевать можно только вместе с народом. Нужна передышка, нужен отдых для подъема масс. Придет время, и народ увидит в себе силу и возможность дать отпор "зверским хищникам".
Ленин призвал не поддаваться провокациям, которые исходят из буржуазных газет, противников Советской власти. Буржуазия кричит "похабный мир", "позор", а на самом деле с восторгом встречает немецких завоевателей как своих спасителей от большевизма, Советской власти.
Говоря об отчаянно трудном положении, в котором находится молодая Советская республика, о том, что международный пролетариат не может сейчас прийти к нам на помощь, Владимир Ильич в заключение своей речи выразил твердую уверенность, что помощь эта придет.
- Мы, - сказал Ильич, - нуждаемся в мире, чтобы построить социализм. Наша страна - самая большая; когда проведем индустриализацию и создадим основы рационального земледелия, она станет также и самой богатой.
Придет день, когда Россия обеспечит благосостояние миллиарда людей свободных, счастливых, навеки избавленных от войны. Но сколько еще придется пережить до этого, какие только препятствия не придется преодолеть.
Так закончил Владимир Ильич свой доклад, удивительнейший сплав трезвого расчета и революционной мечты - страстной, вдохновенной, окрыляющей.
В 5 часов утра 24 февраля состоялось голосование. 116 голосами против 85 при 26 воздержавшихся заседание утвердило предложенную большевиками резолюцию. Ленинская позиция, его твердый курс на мирную передышку восторжествовали.
3 марта 1918 года в Брест-Литовске был подписан мир. Советская Россия вышла из империалистической войны, получила передышку, которую всемерно использовала для организации Красной Армии и развертывания социалистического строительства на основе ленинского плана.
На X съезде
"...Самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны..." С гостевым билетом. Трудный разговор в Калманке. Новый курс. "Нас бросала молодость на кронштадтский лед. В вале революционного трибунала. Держать порох сухим. Еще один комментарий к фотографии. Мой друг Хмельницкий. В памяти сердца.
...На ступеньках и прямо на земле, кто стоя, кто сидя, в шинелях, полушубках, пальто, в буденовках и сибирских папахах, расположилась группа людей. Кто стоит, кто устроился полулежа, будто отдыхает после боя. В самом центре - Ильич в зимнем пальто с шалевым каракулевым воротником, шапке-ушанке...
...В. И. Ленин среди делегатов X съезда партии - участников штурма Кронштадта. Это фото, думается, многим знакомо.
...Три года - с марта 1918 по март 1921 года я не видел Ленина. Сразу после окончания VII съезда партии ЦК и Советское правительство переехали в Москву. Получив новое назначение, я занялся в конце марта по личному поручению Н. И. Подвойского переформированием 2-го Петроградского отряда. Решением Петербургского комитета партии к нам были направлены 14 коммунистов, 100 членов Социалистического союза молодежи. Боевым ядром отряда стали рабочие Путиловского, Обуховского заводов, завода "Розенкранц" и 40 революционных матросов.
В начале июля 1918 года отряд срочно был переброшен на Восточный фронт, а 22 июля белочехи, перейдя в наступление, захватили Симбирск. Пала Казань. Мы с тяжелыми боями пробивались в Инзу, где находился штаб М. Н. Тухачевского - командарма 1-й армии. По его распоряжению влились в дивизию под командованием Г. Д. Гая. Вскоре отряд переименовали во 2-й Петроградский полк, впоследствии - 1-й Нарвский (Солоновский), которым я командовал почти до окончания гражданской войны.
В составе Железной дивизии полк участвовал в освобождении Симбирска.
"Дорогой Владимир Ильич! - писали мы, бойцы и командиры 1-й армии. Взятие Вашего родного города - это ответ на Вашу одну рану, а за вторую будет Самара!"{173}.
Далеко за Симбирском мы зачитывали перед строем ответ выздоравливающего Ильича: "Взятие Симбирска - моего родного города - есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы"{174}.
Радости, воодушевлению бойцов не было границ.
В конце февраля 1919 года прошли выборы на VIII съезд партии. Я был избран делегатом съезда, но поездку пришлось отменить: обстановка на фронте усложнилась. Колчак, поддержанный англичанами, японцами, перешел в наступление. И снова - бои, бои...
В мае 1920 года, в начале наступления белополяков, меня перевели на политическую работу: получил назначение на должность комиссара 5-го, затем 255-го стрелкового полка 85-й бригады. В начале 1921 года был назначен комиссаром той же 85-й бригады. Но - сказались старые раны. В феврале 1921 года попал на лечение в центральный Московский военный госпиталь. Вышел оттуда в марте, за три дня до начала X съезда партии.
Начальник политуправления по СибВО товарищ Сонкин вручил мне гостевой билет на съезд.
8 марта, в день открытия съезда, я пришел в зал заседаний задолго до начала, надеясь встретить знакомых по Питеру и Восточному фронту. Первый, кого я увидел, был Иван Конев. Мы хорошо знали друг друга по Омску и Новосибирску. Будущий маршал одно время командовал бронепоездом, затем, еще в мою бытность в Омске, был назначен комиссаром ЧОНа по Сибири. Конев мне обрадовался, сразу заговорил о мятеже в Кронштадте.
- Дело нешутейное. Тянуть никак нельзя. Наш сибирский опыт тоже чего-нибудь да стоит. Надо подавить мятеж в зародыше, пока он только дымит и чадит, а разгорится - тушить будет труднее. Чует мое сердце, Василий, быть нам с тобой в твоем родном Питере.
Как в воду глядел.
Была у меня такая мысль: подойти до начала заседания к Владимиру Ильичу, напомнить о себе, доложить! так, мол, и так, полк наш - из питерских пролетариев - задание партии выполнил. Но Ленин прошел незаметно, появился в президиуме перед самым началом заседания. Пальто аккуратно повесил на спинку стула и о чем-то оживленно заговорил с соседом. Я не решился подойти.
Запомнилась речь В. И. Ленина при открытии съезда.