Страница 60 из 93
- Революция в опасности! Корнилов ведет войска на столицу! - Тревожная весть, черной молнией облетев трудовой Петроград, поразила своей внезапностью, хотя все, казалось, шло к этому.
После июльских дней контрреволюционная буржуазия, захватив власть, не могла не почувствовать шаткость, непрочность своей победы и, закусив удила, взяла курс на военную диктатуру.
Понадобилась сильная личность, человек с твердой рукой - и кандидат в диктаторы вскоре объявился: верховный главнокомандующий генерал Корнилов.
12 августа Керенский созвал в Москве Государственное совещание, которое Ленин назвал "коронацией" контрреволюционного правительства. Цель совещания - мобилизовать и сплотить все контрреволюционные силы, от крупной буржуазии, генералитета, духовенства до меньшевиков и эсеров, и договориться о способах подавления нарастающей революции. Единственной действенной мерой совещание сочло военную диктатуру.
Корнилов, выступая в Москве, требовал введения "железной дисциплины в армии и твердой власти в тылу", что означало не что иное, как открытый белый террор против революционных народных масс. Генерал вступил в сговор с Временным правительством, с министром-председателем Керенским о практических шагах к введению диктатуры.
16 августа путиловцы на общезаводском митинге - я присутствовал на нем - слушали доклад о московском совещании. Зловещая формула Рябушинского, призывающего "костлявой рукой голода задушить революцию", введение смертной казни, слухи о планах генерала Корнилова воспринимались рабочими как открытое объявление войны революционному народу.
Собрание постановило: на выборах в городскую Думу голосовать за список большевиков (№ 6), протестовать против разгона финляндского сейма, выразить сочувствие финскому пролетариату.
Уже не только Путиловский завод был крепостью большевизма в те дни. Оплотом партии становилась вся Нарвская застава. 25 августа объявили результаты выборов в Петергофскую районную Думу. Большевики получили 17 254 голоса, эсеры - 8807, кадеты - 962, меньшевики еле наскребли 200 голосов. Районная Дума, ранее контролируемая эсерами, теперь стала большевистской. Все решающие организации района: Советы, продовольственная управа, профессиональные союзы, Дума - находились под контролем партии. В эти дни я принимал участие в работе ряда комиссий от "Военки" и подобную картину наблюдал на Выборгской стороне и в других районах Петрограда.
Не дремала и контрреволюция.
В ставке и при штабах фронтов спешно формировались специальные части, разрабатывались с ведома Керенского планы одновременного удара по революционным силам Питера, Москвы, Киева и других крупных пролетарских центров.
К Петрограду подтягивался 3-й конный корпус генерала Крымова - главная боевая сила для удара по революционной столице.
В день, когда намечалось празднование полугодовщины свержения самодержавия - 27 августа, Корнилов, сняв войска с фронта, двинулся на город.
Так начался мятеж.
О корниловщине писалось много. Читателю, надо полагать, история этого контрреволюционного заговора знакома еще по школьному курсу истории.
И все же, думается, небесполезно напомнить, на что рассчитывали, как и почему просчитались враги революции.
Сначала об участниках и расчетах.
Как оказались в одной упряжке кадетская щука, эсеровский рак, меньшевистский лебедь-соглашатель? Что объединяло махровых монархистов и людей, которые все еще называли себя социалистами, революционерами, низвергателями самодержавия?
Ответ прост: страх перед социалистической революцией, ненависть к большевикам - истинным защитникам интересов народа.
Участники заговора, их покровители - все эти рябушинские, путиловы, представители союзнических военных миссий и посольств - при всем при том, что их объединяло, преследовали, однако, каждый свои цели и действовали по принципу: сперва ты меня повезешь, а потом я на тебе поеду.
Как стало известно уже после Октябрьской революции, банкир и заводчик Путилов присутствовал на тайном предварительном совещании в штабном вагоне генерала Корнилова. Он увидел в Корнилове русского Бисмарка, сильную личность, способную стать палачом революции и восстановить столь желанный бывшему владельцу Путиловского завода "железный порядок".
Корнилов не скрывал перед Путиловым и прочими основную цель своего похода: "Пора Ленина повесить, а Совет разогнать так, чтобы он никогда не собрался".
При этом будущий диктатор выражал уверенность, что генерал Крымов "не задумается в случае, если понадобится перевешать весь состав Совета рабочих и солдатских депутатов"{112}.
Это вполне устраивало и министра-председателя Керенского: руками генералов проделать всю грязную работу - кого перевешать, кого перестрелять, кого в кандалы заковать - и таким образом укрепить свою диктаторскую власть "верховного правителя", "отца нации".
Но у Корнилова было свое на уме. Он знал: двум медведям в одной берлоге не ужиться, и вовсе не собирался делить власть с "этим адвокатишкой" Керенским. А что касается фонарей, то их, по его разумению, должно было с лихвой хватить не только на большевиков.
Двинув войска на Петроград, Корнилов потребовал ухода Временного правительства, немедленной явки Керенского к нему в ставку.
Министр-председатель, до этого сам участвовавший в заговоре, в последнюю минуту струсил. Куда ни кинь, везде клин. Поедешь в ставку арестуют, а то и повесят; не пойдешь против заговорщиков - сметет волна народного гнева. Керенский круто, на 180 градусов, повернул руль, обратился к большевикам и рабочим за помощью, открыл для них военные склады.
Когда стало известно о выступлении Корнилова, я как раз находился на Путиловском заводе.
- Как быть? Что делать? - спрашивали друг у друга мои друзья-путиловцы.
Большевистская газета "Рабочий"{113}, выпущенная 27 августа, в первый день корниловского мятежа, дала четкий недвусмысленный ответ. И наши выступления, призывы большевистских агитаторов сводились к одному:
- Отбить Корнилова! Организовать сокрушительный отпор. Грудью отстоять боевое знамя революции.
Утром 28 августа в Путиловском театре собралась очередная конференция чернорабочих - более двухсот делегатов от пятидесяти девяти заводов. Конференция приняла решение разойтись по заводам и поднять рабочих против мятежного генерала.
Да, это были жаркие, тревожные дни. Я не помню ни одной ночи, чтобы пришлось хоть час-другой поспать. Если и удавалось где-нибудь вздремнуть, то днем, чаще - во время переездов - в повозке или в кабине грузовика. Мы, члены "Военки", по ее заданию ходили, ездили по заводам, полкам как пропагандисты, связные, инструкторы, уполномоченные. Собирали сведения о численном составе красногвардейских отрядов, а вечером 27 и утром 28 августа участвовали на митингах - мне довелось быть с В. И. Невским в Измайловском, а с Мехоношиным, Кедровым, Артузовым - в Волынском, Измайловском полках. Настроение солдат боевое: "Дадим отпор Корнилову".
Все это заставило Керенского действовать более решительно. Он открыто объявил себя противником Корнилова. Засуетилось, забеспокоилось соглашательское руководство ЦИК Советов, узнав, что Корнилов не намерен щадить и их. Перепуганные эсеро-меньшевистские лидеры все больше убеждались: единственная реальная сила в столице, способная организовать разгром Корнилова, - большевики.
Верными мятежному генералу остались только кадеты, окончательно разоблачая себя этим перед народом. Выражая солидарность с мятежниками, они подали в отставку. Новый правительственный кризис на этот раз затянулся надолго. Завертелась, закружилась карусель. Не успеешь оглянуться - уже новый министр. В одной из газет, кажется в "Копейке", появились такие частушки:
Эх, товарищи-министры,
В чехарду играть вы быстры!
Сегодня этот - завтра тот!
Не правительство - компот...
Оставшись с несколькими министрами-социалистами, Керенский, как уже отмечалось нами, обратился за поддержкой к Советам. Вместе с Чхеидзе он стал уговаривать большевиков забыть старые распри и "объединиться" для борьбы с общим врагом.