Страница 49 из 93
Чем вызвано это столь пространное отступление? Правомерно ли оно в рассказе о незабываемом семнадцатом?
Мне хочется, дорогой читатель, чтобы, оставшись с этой книгой наедине, ты увидел не только события, но и людей, тех, чьими руками делалась революция, - бойцов ленинской гвардии.
Они - глубоко в этом убежден - принадлежат не только прошлому, не только истории.
Такие люди, как Н. В. Крыленко, всегда впереди. В них мы узнаем тот счастливый сплав советского образа жизни, характера, который складывается сегодня, ту гармоническую личность будущего, к которой нам идти, подниматься не одно десятилетие.
Рубеж (июльские события)
Тревожные вести с фронта. Предупреждение пулеметного полка. "Довольно ждать!" Драматическая ночь. Провокаторы за работой. "Долго ли рабочим терпеть?" Главная задача. Как боевые знамена...
Третьего июля я находился с небольшой группой охраны в особняке Кшесинской, где продолжала свою работу Вторая (экстренная) Петроградская общегородская конференция РСДРП (б).
Обстановка в городе оказалась крайне напряженной, чем и был вызван экстренный созыв конференции.
Делегаты Юго-Западного фронта, прибывшие в "Военку", рассказывали о полном провале наступления, которое началось 18 июня. В первые дни боев войска было продвинулись вперед и взяли несколько тысяч пленных. Однако лишь первые бои оказались удачными. Все больше давали себя знать усталость солдат, непонимание ими цели выступления. Наступление выдохлось. Надвигалась угроза контрудара со стороны кайзеровских войск. Временное правительство, готовя новые авантюры на фронте, пыталось свалить вину на большевиков и встало на путь массовых репрессий против революционно настроенных частей. На фронте и в тыловых гарнизонах начались массовые аресты. Командование угрожало солдатам смертной казнью. Последовал приказ о разоружении Гренадерского, Павловского и других революционных полков. Военный министр Керенский под угрозой применения вооруженной силы приказывал Гренадерскому полку сдать две трети пулеметов и выступить на фронт. В ответ пулеметчики приняли резолюцию-предупреждение: если революционным полкам и впредь будут угрожать раскассированном, то полк не остановится перед раскассированием вооруженной силой Временного правительства и других организаций, его поддерживающих.
Не менее накаленной была в те дни обстановка на Путиловском заводе, на "Тильмансе", "Треугольнике", где я, выполняя поручения "Военки", бывал почти ежедневно. Временное правительство оставалось глухим к требованиям рабочих не удовлетворило ни одно из них. В этих условиях Питер все больше превращался в пороховую бочку, готовую взорваться в любую минуту.
Мне вспоминаются тревожные дни, бессонные ночи, предшествовавшие июльским событиям. Слухи, достоверные, а иногда и ложные, по солдатскому телеграфу молниеносно передавались из уст в уста. И в любое время суток начинался митинг. Мы, агитаторы "Военки", прямо с ног сбились. Многие охрипли, выступая в полках по три-четыре раза в день. Объясняли, доказывали, приводили слова Ленина: надо ждать. Центральный Комитет считал новое выступление рабочих и солдат преждевременным. Изо всех сил пытались удержать их от этого шага, который мог стать роковым для революции.
Анализ событий и опыт борьбы приводил нашу партию к выводу, что мирные манифестации - это дело прошлого, а условия для вооруженного восстания еще не созрели.
Июньские события вскрыли остроту положения в стране.
Процесс освобождения народного сознания от тумана соглашательских теорий, революционных фраз шел неуклонно. Однако, как предупреждал Владимир Ильич, левацкие призывы к немедленному захвату власти большевиками, преждевременные выступления были в тех условиях только на руку противникам революции.
Правильность ленинского предвидения полностью подтверждалась. Поэтому наша партия всеми средствами старалась удержать революционные массы от вооруженного выступления в ответ на провокационные действия буржуазии.
Удерживать массы, однако, становилось все труднее.
Третьего июля в городе забурлило с утра. В особняк Кшесинской отовсюду поступали тревожные сигналы. Я был свидетелем, как в зал, где заседала конференция петроградских большевиков, ворвались двое делегатов из пулеметного полка.
- Революция, - заявили они, - в опасности. Наш полк хотят раскассировать. Мы дальше ждать не можем и решили выступать. С нами пойдут другие полки. Пойдут путиловцы. К ним уже посланы наши люди.
Делегаты хотели поговорить "лично с товарищем Лениным", но Ленин в работе этой конференции участия не принимал{91}.
Все попытки Володарского уговорить пулеметчиков (не поддаваться на провокацию и, пока идет наступление, ни в коем случае не выступать) ни к чему не привели.
Представители полка ушли, заявив, что удержать товарищей им все равно не удастся. Ждать да догонять - самое последнее, самое, мол, гиблое для революции дело.
Тут с Путиловского примчался мой хороший товарищ Петр Ванюков. Как и я - старший группы по охране. Попросил вызвать Мехоношина. "Беда, говорит, - путиловцы вот-вот выступят".
Было принято решение: послать на завод пропагандистов, делегатов конференции во главе с товарищем Серго (Орджоникидзе). Мы с Ванюковым (читатель еще встретится с ним на страницах этой книги) да еще два бойца сопровождающие.
Не прошло и пяти минут, как мы уже мчались на старом дребезжащем армейском грузовичке. Митинг застали в разгаре. На заводском дворе - наспех сбитые из досок три трибуны. Главная из них - напротив завкома. Многотысячная толпа бурлит, кипит, бушует, вот-вот взорвется. Ораторы-солдаты выступают гневно, страстно. Их внимательно слушают. Надо сказать, что путиловцев и пулеметчиков с февральских дней связывала крепкая дружба, постоянная готовность к взаимовыручке.
Доводы ораторов те же, что и на конференции: полк расформировывают, революцию разоружают, издевательства невыносимы.
- Выступим - и за нами пойдут другие, - потрясая винтовкой, призывал рабочих солдат-бородач. - Пойдем к Таврическому, принудим Совет взять власть в свои руки!
Заводские большевики проявили в эти часы огромную выдержку, мужество, личное бесстрашие - все, что требуется, когда выступаешь против стихии, против бурного, стремительного течения. Антон Васильев, Григорий Самодед, Иван Газа, Тимофей Барановский доказывали нецелесообразность, вредность, преждевременность выступления. Но все было до того накалено, возмущение предательством Временного правительства таким гневным, что даже их, таких авторитетных и признанных вожаков масс, не стали слушать.
- Хватит! Довольно ждать! Терпению нашему - конец.
Не дали говорить и товарищу Серго. Он немедленно по телефону информировал обо всем партийную конференцию.
Митинг бушевал. Вокруг трибун кипели страсти. Ораторы выступали сразу в нескольких местах. Но смысл их речей был один и тот же: на улицу! на демонстрацию! протестовать!
В 10 часов вечера прибыла делегация из Выборгского района. Весть о том, что выборжцы выступают, путиловцы встретили с ликованием. С новой силой разгорелся затухающий было митинг, но уже без прежнего надрыва. Рабочие стали внимательней прислушиваться к доводам большевиков. Шел седьмой час митинга, и уже раздавались голоса: расходиться. Вдруг, откуда ни возьмись, на трибуне появился уже знакомый читателю матрос Федоров, мой заместитель из группы охраны.
Перекрывая шум, он закричал:
- Кто за выступление, поднимай руку!
Взметнулись тысячи рук. Приняли и другое предложение Федорова: снять ночную смену с работы. Выступить всем заводом организованно, дружно. Ни в какие схватки, драки не вступать.
Что же произошло?
Большевики сделали все, чтобы удержать рабочих. Когда же стало ясно: остановить стихийное выступление не удастся, партия решила придать демонстрации мирный, организованный характер.
Федоров уже с новым решением, как оказалось потом, приехал прямо из Таврического дворца, где непрерывно заседал Центральный Комитет РСДРП (б). Молча, взявшись за руки, становились в ряды рабочие. Впереди и по бокам отряды Красной гвардии.