Весна

— Я не дам.

— Ты не можешь следить за мной все время. Кроме всего прочего, меня ужасно раздражает надзор, я буду взвинченной и нервной, если ты станешь за мной следить.

— Я не буду следить. Я просто буду рядом.

Я усмехнулась.

— Тебе свою девушку пасти надо, а не за недовампиршей приглядывать.

Он мне ничего не ответил, только посмотрел странно. Мне показалось, что в глазах его было сочувствие…

Может, это и есть любовь?

Впрочем, нет. Это не любовь — это взаимовыживание.

— А что ты хочешь найти?

— Если бы я знала…

Но я лукавила. Я знала, что хочу отыскать. Даньку. Он там, я знаю это — там, где белое злое солнце и жгучий песок. Смешно… он не любил солнце… раньше.

— Приготовься. Я ухожу.

На этот раз получилось легко — я словно упала в темный наклонный колодец, скользнула по нему — к свету в конце, и очутилась над морем. То есть, мне с первого взгляда показалось, что это море, и я огорчилась. Там, где вода, не может быть белого песка…

Но вода, расстилавшаяся до горизонта, морем не была. Скорее, она напоминала огромное болото, неподвижное зеркало, не замутненное ничем, не тронутое никакой растительностью. А под поверхностью было… что?

Я опустилась пониже, полетела над самой гладью…

Люди. Много. Тысячи, миллионы, мил-ли-ар-ды… На глубине не больше полуметра, все — вверх лицами, глаза открыты, легкое подводное течение шевелило волосы, смазывало черты лиц — и казалось, что лица — живые.

Не то, не то…

Я полетела быстрее, надеясь пересечь это бесконечное болото как можно скорее… в самом деле, должно же оно где-то кончиться? И, быть может, на краю меня ждет знакомая пустыня?

Но надежды оказались тщетными — я все летела, а водная гладь подо мной длилась и длилась, серая, словно пыльное стекло… А еще через некоторое время я поняла, что лица под стеклом воды перестали быть разными, и что теперь оттуда глядит на меня, повторяясь многочисленными отражениями, одно-единственное лицо…

Мое собственное.

Я закричала, и вдруг стала терять высоту. Поверхность воды приблизилась, и я рухнула вниз, всколыхнув доселе неподвижное болото.

Это была не вода. Скорее вязкое желе… Я не утонула сразу, но провалилась по пояс в холодный клейстер. И тут же стало ясно, что близкое дно, на котором покоились многочисленные мои копии, ни что иное как иллюзия. Не было никакого дна. Ноги мои неумолимо тянуло глубже и глубже…

Я завопила и стала пытаться выплыть на поверхность — но все барахтанья привели лишь к тому, что я погрузилась еще глубже, по шею. И с ужасом поняла, что еще немного — и все. Трясина меня затянет, а я даже на помощь позвать не смогу. Что будет со мной, если я умру здесь? Липкий страх пополз от горла к коленкам…

И вдруг — рывок, будто меня зацепили крюком подъемного крана, несколько секунд темноты, — и я очнулась в кресле, в квартире Андрея, судорожно глотая воздух и с трудом успокаивая слишком разбушевавшееся сердце…

— Ты… вовремя, — сказала я Андрею, переводя дыхание.

— Я понял, что ты чего-то очень сильно испугалась. И решил, что пора.

— Ох… пора. В следующий раз при таком же варианте разрешаю тянуть меня сразу же, не раздумывая.

— Окей.

Андрей вошел, хлопнув дверью. Я высунула нос в коридор, где он бродил взад-вперед, как зверь в клетке.

— Что случилось?

— Меня Оля бросила.

— Ничего, помиришься.

— Нет.

— Помиришься, я сказала. Эта связь слишком важна, чтобы ты мог позволить себе ее потерять.

Он обернулся ко мне, в глазах его была злость.

— А я сказал — НЕТ! И не смей больше командовать мной! «Связь»… Что ты в этом понимаешь! Что ты вообще знаешь о чувствах! Оля — она… она чистая, она — светлая, в ней нет ни крупинки зла, а я — подлец, подонок… связался с тобой, с тобой, которая олиного мизинца…

Он замолчал и махнул рукой.

— …не стоит, — спокойно докончила я за него, — ты еще забыл добавить, что я — стерва, ведьма и старше тебя почти в два раза. И что ты с самого начала знал, с кем связываешься.

— Нет…

— Да. Извини, ты выговорился — теперь дай мне. Во-первых, я с самого начала вполне честно все рассказала тебе. Во-вторых… самое главное, между прочим… твоя любовь к Оле и ее к тебе — это единственное, что удерживает тебя тут и не дает скользнуть за мной, пойми ты это наконец! Это действительно связь! Утеряв ее, ты можешь в один далеко не прекрасный день утерять себя. И кому что этим докажешь?

— Что это означает?

— Ты исчезнешь. Совсем, бесследно, и никто никогда не вспомнит о том, что ты когда-то жил — даже твои родные. Даже Оля. Понял? Молодец, хороший мальчик. Иди звони ей.

Он покорно поплелся к телефону, я сидела и слушала, как он вполголоса что-то говорит, какие-то ласковые слова… Мне хотелось выть.

Вечером позвонил Ветер.

— Те-ебя Ласка ви-идеть хочет.

— За каким… я ей сдалась?

— О-она считает, что ты как-то мо-ожешь… спра-авиться с тем, что… по-олучилось из Даньки.

— Я???

У Ласки был дом. Невесть каким образом сохранившийся в центре города, зажатый между пятиэтажками позапрошлого века. Проплутав некоторое время в лабиринте дворов-колодцев, гость внезапно выходил к двухэтажному деревянному дому с тяжелыми, всегда закрытыми ставнями.

Мне открыл какой-то очередной из ласкиных Новичков. В руке у него был канделябр с горящими свечами, посему впечатление вампирского дворецкого было полнейшим.

— Извиняюсь, — сказал он, — у нас опять электричество вырубилось. Дом старый, проводка дохлая… я сейчас починю. Госпожа в библиотеке, она Вас ждет.

С этими словами он вручил мне канделябр и растворился в темноте. Я постояла немного, размышляя, хочу ли я беседовать с Лаской при свете свечей, но, рассудив, что она все равно слышит, как я тут топчусь, стала подниматься наверх, в библиотеку — по старой лестнице со скрипучими ступенями и широкими перилами.

Ласка стояла у стеллажа, листая книгу. Она взглянула на меня — я отвела взгляд. Ласка рассмеялась.

— Ты же Новичок, Аля, чего ты боишься?

— Мало ли… чего. Ты вот тоже боишься.

— Да, — неожиданно легко согласилась она, — я боюсь. Потому что не хочу умирать.

— Ты уже мертва.

— Аля-Аля, ну что за детский сад! Я мыслю — следовательно существую. Человек сказал, не Настоящий. Впрочем, сейчас это не важно. Важно то, как противостоять твоему брату. Иначе очень скоро всем придется туго.

— И ты знаешь, как.

— Не я знаю. Книги знают. Были когда-то такие люди, создавшие даже собственную организацию, посвятившие жизнь борьбе с нами. Организация та, конечно, вместе с организаторами давно канула в Лету, но вот их мемуары остались. Точнее, не то чтобы мемуары, скорее журнал, в который они записывали свои победы и неудачи. Когда-то давно мне привезли эту книгу, а теперь она неожиданно пригодилась. Бессмертный уже приходил в наш мир, но его убили… и он ушел до следующего воплощения. Возможно, это был даже не первый его визит. Что означает — мы можем последовать примеру книги. ТЫ можешь последовать.

Она показала мне рисунок на странице. На рисунке был изображен кинжал. Что-то странное было у него с лезвием, но я не могла понять, что именно. Под рисунком вился текст, издалека напоминающий сложный узор.

— Что это?

— Они записали то, что видели и то, что им поведала та, которая убила Бессмертного. Это совсем короткий текст, но в нем ключ ко всему…

— Убила? Женщина?

— Да.

— Поэтому — я? Почему не ты? Почему не еще кто-то?

— Поймешь. Потом. Слушай.

Открой мир незримый, но будь и здесь.

Та же кровь приведет тебя к Нему.

Пролей свою — и увидишь его.

Но не смотри в глаза — там смерть.

«Та же кровь… пролей свою и увидишь его»… Ч-черт, как они все-таки любили красивые фразы, из-за которых не виден смысл.

Я сказала об этом Ласке. Ласка кивнула и что-то достала с полки, из-за книг.