Страница 4 из 77
- Быстро в лодку! Бежим, парень, иначе - тюрьма. Тюрьма никак не входила в планы Федора, да он и сам уже понял: худо повернулось дело, очень худо. Драпать надо отсюда. В лодку они заскочили почти вместе. Федор тут же схватился за весло и начал отталкиваться от берега. Русский бросил винтовку в нос лодки и взял шест, чтобы помогать Федору.
Маленькая лодочка понеслась по воде, в момент совместных толчков-гребков аж вылетая днищем над поверхностью реки. Пока солдат выбирался на берег, беглецы успели отмахать саженей двадцать пять.
- Кара-ул! Напа-али! Бунт!- истошно закричал служивый.
Он бросился было к большим лодкам, но тамошние лодочники преследовать беглецов отказались, и солдат побежал вдоль берега, продолжая кричать:
- Каторжники… Вас расстреляют! Винтовку… винтовку отдайте!
Но каменистый берег скоро кончился, дальше шел густой ивняк, не очень-то разбежишься. До поворота реки оставалось еще саженей пятьдесят, когда на крик сбежались люди, среди них были и другие солдаты с винтовками. Они бегом спустились к своему товарищу. Тот размахивал руками и показывал вслед беглецам.
- Плохо, брат, наше дело,- задумчиво сказал мастеровой Федору. Он наклонился, взял винтовку и помахал ею над головой, так чтобы на берегу увидели его жест. Затем швырнул винтовку в воду.
- Заберите свою пушку. Может, успокоитесь.
Но на берегу успокаиваться не желали. Федор заметил, как солдаты стали на одно колено и начали выцеливать их. Грохнул выстрел… другой… третий. Холодок противно побежал по спине. Никогда еще такого не было, чтобы Федора брали на мушку. Одна пуля, слышно, сочно ударила в воду рядом с лодкой. Ну, еще поднапрячься, сильнее, еще маленько… Скорее бы за поворот! Снова за спиною грохнул выстрел, пуля просвистела так близко - Федя кожей ощутил шевельнувшийся воздух и невольно пригнул голову. Еще усилие, еще! Еще саженей пять… И вот он, долгожданный поворот реки. Теперь и изба Сидорова, и палатки, и губернаторские лодки, и стреляющие солдаты - все осталось там, за поворотом. Сзади еще бухали выстрелы, Федя подумал машинально: зачем заряды жгут? Теперь быстрее, быстрей - за новый поворот реки, чтобы не попасться им на плесе, если устроят погоню…
Здесь надо вернуться немного назад.
К тому моменту, когда на берегу захлопали выстрелы винтовок, в палатке губернатора шел весьма серьезный и доверительный разговор. Общество собралось небольшое,шое, но заинтересованное. Губернатор излагал смысл своей поездки по Зырянскому краю и принципы освоения подземных богатств, если таковые будут в упомянутом крае найдены.
Губернатор говорил следующее:
- Еще до определения меня в должность в Вологодскую губернию я много слышал об ухтинской нефти и том противодействии появлению ея на русском и иностранном рынках, которое устраивают лица,
слишком заинтересованные в монополии бакинской нефтяной промышленности… Вдумайтесь, господа, какую громадную пользу России могли бы принести и приток на рынки дешевой северной нефти, и отлив целого миллиона голодающего малоземельного крестьянства для заселения пустынной губернии. Северная нефть позволила бы прекратить властвование над промышленностью Нобеля и Ротшильда. Кончилась бы легкая возможность для революционных комитетов давить на русскую промышленность устройством забастовок в Баку. И, вместо того чтобы тратить последние деньги на тот самый миллион голодающих, которые ждут переселения, государство, поселив их хотя бы на половине казенных земель Вологодской губернии (а это тринадцать миллионов десятин), получило бы миллион плательщиков прямых и косвенных налогов… Рассказов о подземных богатствах на Ухте предостаточно, господа. И желающих приобрести там землю - множество. Подано заявок на приобретение участков в казенную палату Архангельской губернии - восемьдесят с лишком, в казенную палату нашей губернии - около трехсот. Мы здесь и сами видели много отводных столбов. Но работает с усердием только инженер Гансберг, он организовал промысел и надеется в скором времени добиться результатов. Остальные выжидают. Надо сказать, господа, революционные бури сильно подрывают могущество нашего государства. И наш государственный корабль скоро сядет на мель. И, как всегда в кризисную минуту, раздаются поспешные голоса: надо, мол, расстаться с добытыми мировой нашей историей ценностями в области культуры, права, например правом собственности, расстаться с ценностями русского духа, русских верований. Говорят даже, надо и совсем бросить его, наш корабль, и пересесть на мелкие лодочки под флагами кавказских, польских и прочих инородческих автономий. Для того чтобы отстоять Россию, господа, для того чтобы при помощи представительного законостроительства двинуть ее вперед, нужен прилив новых ценностей.
И север даст эти ценности, если к нему приложат руки те, кому свято и дорого наше русское национальное знамя…
Вот тут-то и раздались первые выстрелы на берегу. Губернатор обеспокоился и попросил помощника посмотреть, в чем причина столь несвоевременного салюта. Помощник вернулся и доложил: совсем еще молодой, но сильно озлобленный зырянин совершил дерзкое нападение на солдата Государя и помог бежать с промысла одному из сосланных сюда бунтовщиков.
- Ну вот, господа,- задумчиво сказал губернатор.- И сюда, в забытый богом край,- докатилось…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Этот плес тянулся, пожалуй, с версту, и, хотя вода уже сильно упала, было все же еще глубоко и толкаться веслом неловко - толчка хорошего не получалось. Плес нужно бы перемахнуть поскорее: если за ними погоня, то с берега опытный стрелок достанет-таки их из винтовки. Федор не знал, есть ли по берегу прямая тропа к плесу. Если есть - то на плесе их могут перехватить…
Федя протянул весло мастеровому:
- Греби побыстрей, а шест давай мне. Я сам буду толкаться.
Сказал он наполовину по-русски, наполовину по-коми, мастеровой не сразу разобрался, что к чему. Пришлось Феде показать, как правильно загребать одним веслом, чтобы лодку не уводило в сторону. Русский понял, кивнул, протянул Феде шест.
- На. По-русски это шест.
А сам взял весло и тут же, приседая от усилия, начал широко грести. Поднял голову, улыбнулся:
- А зовут меня Ильей. Илья!- И он стукнул кулаком в грудь.
- Понял…- Федя привычным движением втыкал шест в воду, лодка полетела заметно быстрее.- А меня зовут Миш Педе… ну, Федя, сын Микаила, да?
- Федя, значит, Михайлович, aгa. Вот и познакомились. Давай, друг Федя, нажимай. Ежели поймают - несдобровать обоим.
- Нее, не поймают. Теперя бежим,- сказал Федя, уже уверенный в том, что они уйдут, только бы через плес перескочить впереди погони. Но лодку все же направил поближе к тому берегу, с которого преследования ожидал меньше. Начался небольшой перекат. Зеркальная гладь плеса в самой середине реки кончалась острым треугольником, и сразу за ним вода стала кипеть, как в котле над жарким костром. Острие треугольника указывало на фарватер. Когда лодка, нырнув носом в кипящую воду, выскочила на пенящиеся волны, Федя оглянулся.
- На берегу - никого! Э-эк!- Он сорвал с себя войлочную шляпу и сунул ее под сиденье лодки. Толкался с таким остервенением, что волосы на голове успели взмокнуть. И он время от времени взматывал головой, откидывая мокрые пряди назад. Ивовые кусты на берегу так и мелькали - славную скорость набрали они с мастеровым; тот греб и греб, без устали, словно всю жизнь только этим и занимался. Перерыв Илья сделал, только чтобы скинуть пиджак, потом сбросил картуз. Но вскоре весло ударилось о донные камни, и он тоже стал толкаться, как и Федя.
Федор еще вчера отметил: от устья Ухты перекат за перекатом, такая норовистая речка… И по Ижме перекатов хватает, но не сплошные же, как здесь. А сегодня, уходя от погони, он все простил этой речке и даже радовался, что она, как необъезженный жеребец, несет и несет их лодку вниз.
Но, размышлял про себя Федор, если их несет вихрем, то и погоню тоже. Значит, кто окажется сильнее, тот и победит. Значит, никакого себе послабления. По крайней мере, до Уквавома… А там видно будет…