Принцесса. Часть II

- Мне просто нужно время, - я чуть улыбнулась ему.

Он улыбнулся мне в ответ, и я вздохнула свободней. С хаклонгами так просто общаться и так приятно! Я подошла к краю площадки, глянула на открывающийся вид.

- Отсюда мы взлетаем, - сказал Гверфальф за моей спиной.

- Я не могу летать, да? - в который раз спросила я.

- Сожалею, малышка, это так. В твоей крови слишком велика часть, принадлежащая людям. Однако если ты выберешь мужчину нашей расы, ваше дитя сможет однажды расправить крылья.

Я только вздохнула и обернулась к Гверфальфу:

- Что ты думаешь о восстании?

- Что оно очень рискованно.

- Это мягко сказано.

- Но если оно обернётся удачей, это будет большим благом для всего мира.

- Это верно, - я вздохнула. - А хаклонги… останутся в стороне?

Гверфальф посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся.

- Если хочешь, хаклонги помогут своему ребёнку получить такую мелочь, как трон Объединённого королевства.

- Ничего себе мелочь! - обалдела я.

- Когда-то мы правили всеми этими землями, - сказал Гверфальф, взял меня под руку и повёл в белоснежный дом с огромными незастеклёнными проёмами окон. - Но потом нам это стало неинтересно… Если тебе хочется, малышка, я не вижу причин, по которым хаклонги стали бы отказывать тебе в этом. И потом, если ты будешь королевой, это не только поможет тебе легче жить, это значит, что воины Объединённого королевства больше не будут на нас охотиться.

- Они на вас охотятся?! Какой ужас!

- Не волнуйся, нам это не опасно, даже забавно, но иногда надоедает такое навязчивое внимание, - Гверфальф усадил меня на диван, сел рядом, я пристроилась у него на плече, он обнял меня. - А королевство… У меня нет детей, а ты так молода, что я думаю о тебе, как о своём ребёнке. А отказать любимому ребёнку в игрушке…

Я засмеялась, зарываясь носом в знакомый чёрный плащ, и закрыла глаза. От Гверфальфа пахло нагретыми на солнце камнями и морским ветром.

- С тобой так хорошо, так спокойно, - прошептала я.

- И мне хорошо с тобой, моя маленькая, - ответил он, поглаживая меня по волосам. - Я рад, что могу о тебе заботиться.

Я ничего не ответила, и мы так и сидели, молча, обнявшись, и сумерки потихоньку укрывали нас. А я думала, что, когда речь шла о заботе, после ларискиного замужества я всегда была старшей и поэтому за всех ответственной, и несделанные витькины уроки и непостиранные федькины футболки оказывались на моей совести. Папа с мамой, конечно, очень нас всех любили, но не баловали, а у Гверфальфа никогда не было детей, вот он и возится со мной и безумно этому рад. У хаклонгов такое правило - кто первым найдёт потеряшку - так они называют детей от смешанных браков, о которых по каким-либо причинам было неизвестно - становится ей кем-то вроде крёстного отца.

Конечно, мне надо было идти назад, рассказывать, звать мужчин обговаривать детали… Но уйти было выше моих сил, и я осталась дома у Гверфальфа. Вечером он отдал мне белую ночную рубашку своей сестры (её я так и не видела - она с детьми была где-то в гостях), дошедшую мне до пяток, ведь хаклонги все выше меня как минимум на две головы и значительно шире в кости. Потом уложил в одной из комнат, сказал, что она теперь будет моей, поцеловал на ночь в лоб, хотел уже уйти, но остался, пока я не заснула.

Я не стала спрашивать, почему так сложилось, что Гверфальф остался один, хотя у него была масса времени и возможностей завести жену и детей. У него очень приятный, спокойный характер, и как мужчина он если не красив, то, по крайней мере, интересен, даже сейчас, несмотря на то, что уже не очень молод даже по хаклонгьим меркам. Боюсь, что виновата в этом одна девушка, которая жила несколько сотен лет назад и для Гверфальфа промелькнула падающей звездой - что такое три десятилетия для того, кто живёт тысячи? - промелькнула, больно ранив своей смертью, и оставила слишком глубокий след в его душе. Потому что, подозреваю, он её любил так сильно, что уже не смог найти другую, хотя и научился жить без неё. Думаю, он специально показал мне свои воспоминания о ней. Может, отчасти за эти воспоминания я его и полюбила сразу так сильно. А ещё за то, как он обрадовался возможности заботиться о ребёнке, которого у него никогда не было, но которого, как я догадалась, он всегда хотел.

Засыпая, я подумала, что теперь в этом мире у меня есть ещё один дом.

На следующее утро я проснулась оттого, что кто-то уселся мне на ноги. Я в недоумении открыла глаза и уставилась на ребёнка лет двух-трёх, светловолосого и зеленоглазого, с очаровательно удивлённым выражением лица. Он посмотрел на меня, радостно улыбнулся и пополз дальше через мои ноги и потом ко мне. Я села, усадила его на колени и подкинула:

- И чьё ты такое счастье?

Он, конечно, не ответил, только засмеялся и крепче уцепился за меня.

- Вот ты где! - на пороге показалась высокая рыжеволосая женщина - Гвердани, сестра Гверфальфа. - Ты разбудил тётю!

- Ничего, я уже сама проснулась, - улыбнулась я ей.

- А я его по всему дому ищу! - она села рядом, и я снова поразилась тому, какие у неё красивые зелёные глаза. - А он вот где спрятался! - она защекотала малыша, и тот счастливо засмеялся. - Слава, извини, что упустила его!

- Ничего страшного, я такая соня, если бы он не пришёл, так бы и проспала до обеда!

Она засмеялась - мне вообще показалось, что она из тех, кто легко смеётся:

- Я сама такая! Только вот появились дети, стала подскакивать утром и выискивать их!

- У тебя много… эээ… детей? - я не могла вспомнить этого из её воспоминаний, она была из тех хаклонгов, кто больше говорил со мной.

- Двое! - гордо сказала она. - Знаешь, малышка… У нас рождается мало детей. Поэтому мне очень повезло, что я сумела так долго увёртываться от мужчин!

Я раскрыла рот, желая вопросить: «Если ты всё время увёртывалась, то как они тебе двух детей сделали?», потом вспомнила обрывок чьего-то воспоминания: чем дольше, играясь, гоняются друг за другом будущие родители, тем больше вероятность того, что через какую-то пару лет (ничего себе беременность, да?!) у них появится дитятко. Биологически это никак не объяснимо, но… но хаклонги в это свято верят.

Гвердани засмеялась:

- Гверфальф тебе так мало показал! Но, по крайней мере, дал полетать! - она мгновенно погрустнела. - Очень жаль, что ты не можешь летать! - она погладила меня по плечу, а её дитё отправилось дальше исследовать просторы моей комнаты. - Но ничего, ты всегда можешь полетать со мной, так, как ты уже делала, или просто сядешь мне на шею, там есть такие чешуйки, за них удобно держаться… Или попроси Гверфальфа тебя покатать! Я уверена, он очень обрадуется! Ты действительно такая… маленькая! Я хочу сказать, юная… И тебе так досталось, - она снова погладила меня о плечу, сочувствующе поглядела на меня. - Я знаю, что это такое… мне всё ещё иногда кажется, что когда я смеюсь, эхо разносит мой смех по комнате, и я слышу ответный… - она оборвала себя, приободрилась и продолжила: - Но одно я знаю точно: моему Берварду не хотелось бы, чтобы я кисла, как капуста в кадушке! Поэтому я в один прекрасный день поняла, что хватить на всех огрызаться и реветь, и облетела весь мир по прямой… В основном там был океан… И однажды очень долго не было земли, а я плохо учила географию, я вообще всё плохо учила, и подумала: может, мне пора? А потом вспомнила про дочь, про Гверфальфа, про друзей, и подумала: какая же я эгоистка! Просто свинья! Ой! - она спохватилась. - Слава! Извини! К тебе это не относится!!

- Ещё как относится, - буркнула я, выбираясь из кровати. - Я сейчас такая же, как ты тогда, только вот облететь весь мир по прямой не могу…

- Серьёзно, малышка, попроси Гверфальфа тебя покатать! Ты сделаешь ему приятно!

- Ну раз ты так говоришь, прямо сейчас пойду найду его…

- Он на взлётной площадке.

- Ага, я уже знаю… - после того, как Гверфальф погрузил меня в общую память хаклонгов, я научилась чувствовать их и даже говорить с ними мысленно. - Сейчас, только оденусь.