Страница 11 из 22
— Придется отойти подальше в лес, — предложила радистка.
— Пастухов еще можно было бы попытаться обезвредить, но проклятую собаку бесшумно обезвредить трудновато.
— Но и ждать, пока она успокоится, тоже нельзя.
И они стали тихо отходить в глубь леса.
Бунцев и Кретова вышли на небольшую поляну, окруженную кустарником. Здесь они и остановились.
— Сегодня мы уйдем отсюда, не предупредив своих, что мы здесь были и куда пойдем. На дереве не напишешь и под деревом оставить мы не договаривались, да и деревьев тут не очень много, — добавил Бунцев.
— Договаривались, не договаривались, но я Ване Добрякову рассказывала, как мы устанавливали связь через почтовые ящики.
— Но здесь их нет.
— Надо будет сделать, только и всего. Мы можем оставить записку под этим большим дубом в пункте сбора.
— А каким образом сообщить, что там лежит записка?
— Положим гнилушек, которые светят ночью, и под ними записку. О таких способах я тоже говорила.
Дождавшись вечера, Бунцев и Кретова отправились на восток. Они шли, напряженно всматриваясь и прислушиваясь.
Через час впереди показался небольшой хуторок или поместье. Они подошли поближе и остановились. Прислушались. Вскоре из хутора выехала машина. Быстро отошли в сторону от проселочной дороги и залегли. Машина прошла мимо с замаскированным светом.
— Вот партизаны бы ее наверняка захватили, а мы пропустили такую добычу, шепнула Кретова.
Всматриваясь в хутор, они сделали вывод, что это собственно не хутор, а поместье, за которым начинается не то лес, не то парк.
— Не пройти ли нам через поместье. Смотри, как они беспечно живут, сказала Кретова.
И как бы в ответ услыхали в поместье лай собак.
— Вот тебе, Ольга, и отметились, — шепнул Бунцев.
— Все в порядке, товарищ капитан. Обойдем кругом и как только дойдем до нужной дороги, пойдем по направлению к своим.
И они пошли. Собаки временами успокаивались, потом снова лаяли.
Было уже далеко за полночь, и они, выждав, когда прекратится движение машин, перешли через дорогу и пошли искать место для дневки. Ходили до самого рассвета и, не найдя ничего лучшего, остановились на дневку опять в убранной, но не скошенной кукурузе.
Моросил мелкий осенний дождик, но они сносно устроились на сырой земле, используя для подстилки парашют.
Глава 10
«Языки»
Короткий осенний день показался Бунцеву и Кретовой, как и все дни в тылу врага, невероятно длинным. Вначале они оба не смогли долго заснуть, затем, как это было установлено по графику, Кретова уснула, и капитан дал ей возможность отдохнуть, оберегая ее сон. Только когда Бунцева настолько сильно стало клонить ко сну, что возникла опасность поддаться соблазну уснуть, пользуясь тем, что никого поблизости не было слышно, он разбудил Кретову. Теперь, превозмогая сон, бодрствовала Ольга. И хотя уже наступило время готовиться к ночному выходу, она не будила своего командира до тех пор, пока не стемнело.
— Вот уже четверо суток как мы в тылу врага, — сказала Ольга.
— Да, время летит, а мы еще даже не слышим признаков линии фронта. Вся беда, что мы не знаем, где сейчас наши наступают, — ответил капитан.
— А может, нам рвануть на север к словацким партизанам? Оттуда свяжемся со своими, и нас эвакуируют по воздуху, как в свое время мы эвакуировали раненых партизан, — предложила Кретова.
— Тебя, Ольга, к партизанам тянет. А где там мы найдем их? Нет! Лучше пойдем навстречу своим войскам. Это вернее. По пути «языка» поймаем и уточним обстановку по дороге.
— Но мы уже малость освоились в тылу врага и можем сами партизанский отряд создать в горах, — возразила Кретова.
— Нет, Ольга, скорей в часть, а там опять самолет и — бомбить врага. Ведь недаром говаривал наш Толя Темкин: — рыбе нужна вода, а пилотам — небо. Пойдем на базу через фронт, — решительно заключил капитан.
Поужинав, они собрали свое показавшееся им тяжелым имущество и тронулись в путь на восток. Часа через три они подошли к автомобильной дороге, по которой изредка проходили небольшие автомобильные колонны и одиночные машины.
— Дорога нам попутная. Пойдем поодаль, чтобы нас не было видно, но чтобы нам было видно, что делается на дороге, — предложила Кретова, и капитан согласился.
Идти по мягкой промокшей земле было утомительно. Хотелось сесть отдохнуть. А по дороге мелькали огоньки машин, изредка проносились мотоциклы, и никто никого не задерживал, никто никого не останавливался, никто, видимо, не охранял дорогу. Идя полем, они натолкнулись на проволочный забор, отделявший два соседних участка земли.
— Замечательная находка, — воскликнула шепотом Кретова.
— Ты что нашла? — спросил Бунцев.
— Колючка, настоящая колючка.
— А на что она тебе?
— Попробуем языка ловить, да прокатиться на машине.
— Ты опять задумала чудить?
— Минутку отдохните, а я посмотрю.
Бунцев уже устал и потому охотно согласился отдохнуть.
Бойкая радистка быстро нашла конец одной проволоки и стала отрывать его от полусгнивших кольев. Занятие оказалось не из легких. Руки у нее уже были в крови, но она упорно отрывала проволоку. Видя ее настойчивость, капитан включился в работу, и минут через десять они уже имели около 30 метров небольших кусков добротной колючей проволоки.
— Ну и что ты будешь теперь с ними делать?
— Ловить «языка», да, может быть, и машину поймаем.
Вот впереди появились огоньки одиночной машины. Кретова быстро разложила куски колючей проволоки поперек дороги, замаскировав ее травкой. Они сошли в сторону и залегли. Лежа на сырой земле, Бунцев и Кретова с замиранием сердца следили за огнями приближающейся машины. Ждать пришлось недолго.
«На этот раз решается судьба моего опыта», — думала Кретова.
Легковая машина вильнула, замедлила ход и остановилась. Пилоты переглянулись. Сердце у Кретовой так и екнуло.
— Скорей, скорей, — шептала она.
Подойдя к автомобилю на 100 метров, в свете фар они увидели, что водитель уже поддомкратил машину и снимает поврежденный скат. Сбоку стоял среднего роста солдат, беззаботно наблюдая за работой водителя. В машине не было света, и Бунцев опасался, что там могли находиться другие гитлеровцы.
Все складывалось для пилотов как нельзя лучше: на дороге никого не было, водитель занят работой, одинокий военный стоит, заметный в свете подфарников. Бунцев и Кретова осторожно подкрадывались к машине. В это время из машины вышел высокий военный. Солдат встрепенулся и встал в положение «смирно». Все это было видно остававшимся в темноте пилотам.
«Большой начальник», — подумал Бунцев.
Его тоже увлекла идея захвата языка. Гитлеровцы были хорошо видны. На дороге не было заметно никаких признаков движения. Дверь машины была открыта, и из нее никто не выходил.
Внезапно ночную тишину пронзили две короткие очереди. За ними крик:
«Хенде хох!» Двое гитлеровцев распластались на дороге, а водитель стоял с поднятыми руками. Когда Бунцев и Кретова подбежали к машине, — водитель дрожащим голосом что-то просил, обращаясь к Кретовой. Солдат лежал без признаков жизни. Офицер, видимо, раненый в живот и в ногу, лежал на земле. Когда Бунцев осветил его карманным фонарем, он ворочался, пытаясь вынуть пистолет, но Бунцев опередил его и обезоружил. Теперь они занялись водителем. Кретова быстро обыскала его, вынула из кобуры пистолет и положила в свой карман.
— А теперь, чтобы он не сбежал, свяжем ему ноги и руки, — сказала Кретова.
— Только быстрее.
Бунцев выдернул брючный ремень, сорвал пуговицы, и теперь водитель стоял с поднятыми руками и спущенными брюками. Бунцев показал водителю, чтобы тот опустил руки назад за спину, и быстро и крепко перевязал их брючным ремнем. Теперь водитель был обезврежен.
Оставив радистку со связанным водителем, Бунцев тщательно обыскал потерявшего сознание майора, снял с него шинель, китель и головной убор, оттащил его и труп солдата в кювет и прикрыл их солдатской шинелью.