Страница 58 из 64
молодых людей низко склонившись над беговой
афишкой, бурно обсуждали на кого ставить.
- Ничего ты, Сидор, не смыслишь, -
добродушно басил светловолосый здоровяк в
пиджаке из «чёртовой кожи». - Это надо же удумать
- на Полынка ставить! Да он на первой версте
заскачет!
- Ни… ничего подобного, Митя. Придёт По…
Плын…Полынок, - заплетающимся языком
возражал маленький, изящный брюнет в модном
сюртуке. - Один Пли.. Полынок…
342
- Чего? Ну и чудила! - захохотал здоровяк. - Да
спроси кого угодно - Уголёк выиграет. Эй,
почтенный! Объясни хоть ты этому недоумку, не
может Полынок завтра приз выиграть.
Просьба была адресована вошедшему в зал
высокому полному человеку с длинными, как у
запорожца, усами. Небрежно отмахнувшись от
спрашивающего, усатый подошёл к столику
Кацмана:
- Ну, докладывай.
- Всё сделал как вы велели. Целую неделю
всем говорил, что по заказу Портаненко Удалого
украли. Наездникам рассказывал, цыганам,
извозчикам, - затараторил Кацман.
- Да шо ты орёшь? Потише гуторь.
- А я виноват, что у меня такой голос? Да и
кому нас здесь подслушивать?
- И то так, - обведя взглядом зал, сказал
усатый. - А теперь слухай меня.
Говорил он тихо, но отдельные фразы
разобрать всё-таки было можно:
- Сам, мол, слышал…плевать хотел Феодосий
на москалей… хозяином на Москве будет…А
Ваське Ильюшину перо… Всё понял? Вот и гарно.
А теперь давай рассчитаемся. Я ставил на Лебёдку
двадцать карбованцев.
Получив причитающийся ему выигрыш и
поставив пару красненьких на Летучего, усатый
ушёл.
Пьяная троица тут же протрезвела.
343
- Это не Мотя, а его двоюродный братец
Петро Наливайко, - сказал Ильюшин, сжимая
кулаки. - Разберусь я с ними. Навек отучу между
уважаемыми людьми раздор чинить… Спасибо,
андел мой. Рысачок, как обещал, с меня.
- Василий Петрович, только вы с Мотей
повремените немного, - попросил Лавровский. -
Нам ещё Удалого от них получить надо.
- И у меня просьба имеется, - добавил
Малинин. И указал взглядом на, испугано
съежившегося за соседним, столом Мишку
Кацмана. - Этого не трогайте. Обещал я ему, что
жив останется.
- Ладно, андел мой. Всё так и сделаем. Не
люблю я хорошим людям отказывать.
Глава 28
Хороший затырщик
Воскресные бега начинались в двенадцать. Но
уже в половине десятого Лавровский пришёл на
ипподром. Первый, кого он встретил, был Пейч. Тот
распекал служителей:
- Почему в гостевой бардак?! Пыль не
протёрта, ковры не чищены?! Полчаса даю на
наведение порядка! Флаги не забудьте вывесить… А
сейчас позвать ко мне повара и буфетчика.
- Никак важные гости, Николай Сергеевич? -
поинтересовался Алексей.
344
- Важнее некуда. Владимир Андреевич вчера
вечером нарочного прислал. Сообщает, что решил
сегодня посетить нас.
- С чего вдруг? Даже вспомнить не могу когда
Долгоруков в последний раз на зимних бегах был.
- Какой-то лорд английский в Москву приехал.
Узнал, что у нас до сих пор разыгрывается приз в
память посещения бегов ихним принцем. Вот и
изъявил желание посмотреть. А Владимир
Андреевич, как радушный хозяин, его сопровождать
вызвался… Ну, а где его сиятельство, там и вся
Москва.
- Не вовремя, наверное, я к вам со своей
просьбой.
- А вот это зря! За Судакова с Комаровым мы
все у вас в долгу. От большой беды вы беговое
общество уберегли.
- Я? - деланно изумился Алексей.
- Да, не прикидывайтесь, Алексей
Васильевич. Заезжал сегодня ко мне господин
Степанов из сыскного. Попросил кое-какие бумаги
подписать. Да вы знаете - поди сами с Сергеем
Сергеевичем их сочиняли… Так, что общество от
позора вы избавили. Правда мне из старших членов
всё равно придётся уходить.
- Почему это?
- Не простят мне наши либералы, что я из
избы сор вынес. Вслух об этом, конечно, говорить
не станут - другие поводы найдут. Ну и чёрт с ними!
345
Займусь хоть своей собственной конюшней… Так
чем могу вам быть полезен?
- Не мешайте сегодня Семёну Герасеву, как
следует, выпить в буфете.
- Шутить изволите?
- Нет. Вполне серьёзно.
- Но ведь это грубейшее нарушение
параграфов 121-го и 122-го устава общества, -
начал Пейч. А потом решительно махнул рукой. -
Пусть по-вашему будет…
Перед входом на ипподром пристав 1-го
участка Пресненской части Носков давал последние
указания своим подчинённым и старшим нарядов,
прибывших в помощь от резерва городской полиции
и жандармского дивизиона.
- А кто сегодня от сыскного здесь дежурит? -
поинтересовался Лавровский.
Тут же, словно из-под земли, появился
маленький, вихрастый, вечно улыбающийся
Соколов.
- Наше вам с кисточкой, Алексей Васильевич!
Нас с Рабиновичем сюда прислали.
- Саня, сегодня на бегах Ювелир будет.
- Спасибо за подсказку. Уж мы его не упустим.
- Нет, Саня. Сделайте вид, что ничего не
видите. Так надо.
Соколов не стал задавать лишних вопросов.
346
Компания репортёров московских газет
обступила наездника Семёна Герасева и
расспрашивала его о сегодняшних бегах. Тот хитро
улыбался и на все вопросы отвечал неопределённо:
- Это как бег сложится… Сомнительно, но кто
его знает… У всех шансы имеются…
Лавровский в разговоре не участвовал. Во-
первых, потому что знал - ничего существенного
Герасев не скажет, он язык за зубами держать умеет.
А во-вторых, всё его внимание было приковано к
прогуливающемуся вдоль галереи Матвею
Одинцову. Вот неспешной походкой к нему подошёл
низенький щуплый человечек в роскошной лисьей
шубе и меховом картузе - месье Антуан, он же в
прошлом известный жокей Подьячев. Несколько
минут они тихо переговаривались.
Потом Одинцов передал коротышке большой
плотный конверт, а взамен получил свёрток,
обёрнутый в газету, который месье Антаун извлёк из
внутреннего кармана шубы.
Похоже на пачку сторублёвок, подумал
Алексей.
Адвокат надорвал обёртку и, судя по
движениям большого и указательного пальца, стал
пересчитывать деньги. Порыв ветра донёс до
Лавровского обрывок разговора:
- … Не проверяете?... А если…
- Зачем?... Нет у вас другого покупателя…
Подьячев сложил конверт пополам и спрятал в
карман. Указал Одинцову в сторону буфета, видимо
347
предлагая обмыть сделку. Тот, даже не удостоив его
ответом, демонстративно отвернулся в сторону.
- Ну, как хочешь. А я пойду выпью.
Лавровский громко кашлянул. Герасев сразу
прервал беседу с репортёрами:
- Извините, судари мои, некогда. Приятеля
давнего увидел. Поздороваться хоть надо… Антон!
Антон Иванович!
Подьячев остановился. Герасев сграбастал его
в объятия:
- Давненько ты в наши края не заглядывал!
Всё больше по Парижу да Венам разным! Водку-то
на чужбине пить не разучился? Пойдём в буфет.
- Рад бы Сеня, да бумажник в «Лоскутной»
забыл. Но ежели угостишь, от рюмочки - другой не
откажусь.
- Какие рюмочки? Помнится в Венсенне мы с
тобой стаканами пили под устрицы ихние, будь они
не ладны. А уж здесь под икорку и балычок, сам бог
велел…
Прошло пятнадцать минут, полчаса. А они всё
не возвращались. Лавровский забеспокоился. А
вдруг Подьячев выпил на дармовщинку, да и уехал с
бегов? Эх, надо было вслед за ними в буфет идти.
Но знающий человек запретил, незачем, дескать,
«светиться».
К нему подошёл один из беговых служителей: