Страница 39 из 64
Когда он отъехал, Лавровский цепко ухватил
Антона Ивановича под локоть:
- А у нас к вам тоже дело имеется.
- Мы из сыскного, - Малинин взял
ростовщика под другую руку. - Вы с камердинером
Малютина Константином Мухиным знакомы?
- Да. А что с ним…
Лавровский не дал ему договорить:
- Под какое обеспечение получил он у вас в
ноябре деньги?
- Извольте отвечать, - потребовал Малинин,
входя в привычную уже роль ротмистра
Брусникина. - Что он оставил вам в залог?
- Кни…книгу старопечатную.
- А у нас имеются сведения, что вы
предложили ему деньги в обмен на один документ
украденный у хозяина, - Лавровский пристально
смотрел на ростовщика. - В вашем нынешнем
положении лучше всего чистосердечно признаться
во всём.
230
- А будете упорствовать - отправитесь в
Сибирь. Говори, где сейчас Удалой!
Антон Иванович перепугался не на шутку. По
побледневшему лицу, дрожащим рукам и
прерывающемуся голосу чувствовалось - он не
притворяется.
- К-какая кража? Господь с вами… К-какой
Удалой? Я такими безобразиями отродясь не
занимался… Кто угодно вам подтвердит…
- Напрасно запираетесь, Антон Иванович,
напрасно, - Лавровский говорил доброжелательно,
почти ласково. - Мы знаем, что в этой афёре вы не
самый главный.
- Сознавайтесь во всём! - прикрикнул
Малинин. - А то придётся тебя арестовывать.
Антон Иванович схватился за сердце:
- Ох, господи… Ничего не понимаю…
В это время к беседке подъехал Герасев,
успевший сделать версту тротом на своём Ратнике.
- Семён Терентьевич! - закричал ростовщик. -
Помоги бога ради! Подтверди этим господам, что я
в воровстве и мошенничестве отродясь замешан не
был… А то они говорят, будто я Удалого украл.
Герасев осуждающе покачал головой:
- Ну это вы, судари мои, хватили лишку. Я с
Антоном Ивановичем лет двадцать приятельствую.
Ответственно могу сказать - он человек честный.
Его самого в жизни многие обманывали, а он
никого.
231
- К сожалению, у нас имеются факты,
свидетельствующие о причастности Антона
Ивановича Подьячева к похищению Удалого, -
сказал Малинин. - Во-первых…
- Подьячева?! - обрадовался «борода
лопатой». - Слава богу! Значит не за того вы меня
приняли. Репкин моя фамилия, Репкин я…
Малинину сразу вспомнились слова
помощника начальника адресного стола о том, что
Антон Иванович имя и отчество очень
распространенное.
Вопрос о судействе решился на удивление
легко. Сахновский охотно согласился и уломал
своего друга Сидора Шибаева.
- Сидар, - так на французский лад он всегда
обращался к товарищу. - Какой же ты
действительный член общества, если ни разу судьёй
не был? Соглашайся, пока предлагают. Неизвестно
когда ещё такая возможность представится.
Завтрак затянулся. Поспорили о том, кто
возьмёт приз принца Валлийского. Обсудили
новости с Семёновского ипподрома. Потом зашла
речь о вчерашних арестах.
- Как считают философы, ничто в этой жизни
не проходит бесследно, - сказал Сахновский. -
Поэтому не удивлюсь, если князь Вадбольский
действительно виновен. Он же в молодости дружбу
водил с Каракозовым, стрелявшим в императора.
232
- Не верится мне, - возразил Шибаев. - Кто
смолоду не грешил? Нет таких. Мой двоюродный
братец Иван Иванович даже два года в
Петропавловской крепости просидел. А сейчас?
Худого слова про царя при нём не скажи. К самому
Долгорукову собрался ехать. Хочу, мол, в
добровольную народную охрану вступить и десять
тысяч надёжных людей за собой приведу. Не
позволим, говорит, нигилистам священную
коронацию омрачить.
- Он приведёт, не сомневаюсь, - заметил Пейч,
а Сахновский закивал головой в знак согласия.
… Все знали, что 1-й гильдии купец Иван
Иванович Шибаев в последние годы стал самым
влиятельным человеком в общине староверов
Рогожского кладбища. Его избрали в состав
Духовного совета при архиепископе Московском и
всея Руси и попечителем кладбища. К его словам
прислушиваются миллионщики Бутиковы,
Морозовы, Рябушинские. А куда им деваться? Ведь
сам Козьма Терентьевич Солдатёнков,
непререкаемый авторитет для всех рогожских, во
всеуслышание заявил: «Умней и способнее Ивана
Ивановича среди нас нет. Любые деньги по его
запросам дадим. Знаем, что всё до копейки только
на наше общее благо потратит». С осени зачастил
Шибаев в Петербург. Ходили слухи, что встречается
он там с министрами, участвует в подготовке
императорского указа, который даст послабление
старой вере…
233
Лавровский, уставившись взглядом в давно
остывшую чашку кофе, в разговорах не участвовал.
- Расстроился? - тихо спросил его Малинин.
- Да уж… А чему радоваться? Пошёл по
ложному следу.
- Пошёл или повели?
- Сам пока не пойму… Да и с «бородой
лопатой» нехорошо вышло - невиновного человека
чуть до кондрашки не довели.
В том, что Антон Иванович Репкин, к
мошенничеству не причастен сомневаться больше
не приходилось. Во-первых, не только Герасев, но и
Пейч с Сахновским в один голос заявили - это
честнейший человек, хоть и ростовщик. Проценты
берёт самые умеренные, ценные заклады
присваивать не пытается. Во-вторых, выяснилось,
что малютинский камердинер Константин Мухин
одалживается у Репкина уже года два. В залог
всегда оставляет доставшуюся ему от деда
старопечатную книгу «Красный устав», за которую
старообрядцы федосеевского согласия не
задумываясь, выложат тысячи рублей. Долги с
процентами возвращает своевременно. А в-третьих,
полторы тысячи рублей Мухин взял у Репкина в
ноябре, то есть недели за две-три до того, как
началась вся эта история с «хлудовским
секретарём».
- Аттестат украл не Костя, - продолжил
Алексей.
- А кто тогда? Нестор?
234
- Ага, украл, а потом записку написал и мне в
карман подложил.
- Это для того, чтобы запутать нас.
- Больно уж мудрёно, друг мой. В романах так
бывает, а в жизни всё проще… Ладно, поехали в
«Дрезден».
У выхода из членской беседки их поджидал
служитель бегового общества:
- Семён Терентьевич, очень просили-с вас
зайти к нему.
- Он в наездницкой? - спросил Алексей.
- Нет-с, на кухне.
- Сергей, найди извозчика. А я с Семёном
пока потолкую. Вдруг да и подскажет, что
интересное насчёт воскресных бегов.
На кухне за столом с бутылкой водки и
закуской по-хозяйски расположились Герасев и
Репкин.
- Это я из-за Антона. Ему после перепуга для
здоровья полезно, - пояснил Герасев. Указал на
бутылку с портретом Пушкина. - А водка-то какая!
Самая лучшая в Москве. Синюшина подарок.
Лексей Василич, прими с нами стаканчик.
Матвей Григорьевич Синюшин, державший
рысаков на призовой конюшне Герасева, был
совладельцем и председателем правления
«Товарищества парового водочного и ликёрного
завода, складов русских виноградных вин и
коньяков Синюшина и Смородинова». В 1881 году,
235
когда Москва отмечала восьмидесятилетие со дня
рождения Пушкина, он тоже не захотел остаться в
стороне. Выпустил водку под названием «Столовое
вино Пушкинское». Пил её Алексей, действительно
хорошая водка, не хуже смирновской.
- В другой раз. Семён Терентьевич. Сейчас
хлопот полон рот.
- Да я понимаю, дела…, - Герасев,
пошатываясь, встал из-за стола и отвел Алексея в
сторону. - Давеча, когда ты Антона за какого-то