Страница 25 из 64
- А я о вас слышал много интересного, -
улыбнулся Одинцов.
- От кого же?
145
- От Колюбакина, Приезжева, Пейча. Я ведь
сейчас консультирую беговое общество по вопросам
давнего земельного спора с Московской городской
управой.
Старка была очень крепкой. После нескольких
глотков голова у Малинина приятно закружилась. А
не плохой сегодня день, подумал он. Для начала
узнал от кого слухи о Портаненко идут, а теперь
случайно с одним из наших подозреваемых
познакомился. Сейчас я тебя, голубчик, проверю.
- Так вы из Одессы?
- Родом я из Харькова. Но большую часть
жизни провел в Одессе. Замечательный город, скажу
я вам.
- У меня есть знакомые одесситы. Вы
случайно не знаете Жору Пиндоса? - спросил
Малинин, пристально глядя на собеседника. Если
вздрогнет и станет отказываться, то, скорее всего
Жора и есть самозваный Хлудовский секретарь, а
сам Одинцов…
- Георгия Паладиса? Знаю, и совсем не
случайно. Мы с ним когда-то дружили. А потом он
угодил на поселение и сошелся с железными
носами. А я эту публику, мягко говоря,
недолюбливаю.
«По фене» железными носами называли
политических заключенных.
- Но бог с ним, с Жорой, - продолжал
Одинцов. - Очень удачно получилось, что мы с вами
сегодня встретились. Честно скажу, я искал этой
146
встречи. Даже просил Колюбакина свести меня с
вами и господином Лавровским.
- И чем вызван такой интерес? - удивился
Сергей.
- Вашим журналом. Российскому конскому
спорту таких изданий не хватает. Полагаю,
затеянное вами предприятие обещает быть
полезным и прибыльным.
- Мы тоже надеемся.
- Слышал от Колюбакина, что сейчас вы
испытываете некоторые финансовые затруднения.
- Не без этого.
- Хочу предложить сотрудничество. Примите
меня в свою компанию. В настоящее время я
располагаю немалыми свободными средствами,
которые могу вложить в журнал. Это позволит
печатать его на хорошей бумаге, с цветными
иллюстрациями.
- Соглашайся, Серёга! - вступил в разговор
Володька Виноградов. - Матвей Петрович не только
деньгами будет полезен. У него в южных губерниях
такие связи!
- Володя несколько преувеличивает, -
улыбнулся Одинцов. - Но, действительно, я в
приятельских отношениях с администрацией
Полтавского, Таганрогского и Харьковского беговых
обществ. Так что материалы оттуда нам обеспечены.
Да и сам я пишу недурно, в лошадях разбираюсь…
- Он даже на призы ездит! - сказал
Виноградов.
147
- На призы? - Малинину вспомнился
вчерашний разговор с Лавровским. - Скажите, а в
августе это вы ехали на мазуринской Арфе?
Одинцов поморщился. Напоминание о
неудачной езде было ему явно неприятно:
- Даже таким опытным наездникам как Егор
Московкин и Иван Кочетков случалось приходить к
столбу галопом… Неблагоприятное стечение
обстоятельств. Кобыла неожиданно сбилась в самый
неподходящий момент… Но, бог с ней, с Арфой.
Что скажите по поводу моего предложения?
- Заманчиво, конечно. Но мы должны всё
обсудить с Лавровским.
- Разумеется. Не буду вас слишком торопить,
но и особо мешкать в таких делах не следует.
- В воскресенье на бегах будете? - спросил
Сергей.
- Непременно.
- Вот там мы и дадим ответ.
По пути они заглянули ещё в одну из своих
самых любимых в студенческие годы пивных. О ней
вспомнил Капустин. Поэтому в «Эрмитаж» попали
тогда, когда веселье там было в полном разгаре.
…«Эрмитаж» в Татьянин день преображался.
Убирались мягкие ковры, деревья в кадках, зеркала
и дорогая мебель. Пол посыпался опилками. На
столах вместо фарфора и хрусталя глиняные
тарелки и дешёвые, простого стекла, стаканы и
рюмки. В буфете и на кухне никаких деликатесов и
148
разносолов - только холодные закуски, водка, пиво и
недорогое вино… Сначала швейцары, как
полагается, принимают верхнее платье и выдают
номерки. Но вскоре вешалки уже заполнены до
предела, и толпа гостей валит в роскошный зал в
галошах, шапках и фуражках, пальто и шинелях.
Шум и гам невообразимые. В одном углу
студенты-малороссы уже затянули свои песни, в
другом грузины танцуют лезгинку. Потише
становится только тогда когда на стол водружают
очередного оратора, как правило, кого-нибудь из
самых популярных профессоров…
Они с трудом нашли свободное место. Да и то
не со своими юристами, а со знакомыми с историко-
филологического факультета.
- Жалко, что опоздали, - сообщили им. - Ваш
Гольцев такую речь закатил! Как во французском
парламенте. Его так качали, аж сюртук пополам
разодрали. А Чупрову, пока к потолку подкидывали,
очки разбили!
Речь шла о любимцах студенчества - приват-
доценте полицейского права Гольцеве и профессоре
политической экономии Чупрове, известных своими
либеральными взглядами.
Следующий оратор, забрался на стол сам. Это
был известный врач по глазным болезням Алексей
Николаевич Маклаков. Видимо уж очень хотелось
уважаемому человеку поделиться своими умными
мыслями с молодёжью:
149
- Владимир Святой сказал: «Руси есть веселие
питии». Грибоедов сказал: «Ну вот, велика беда, что
выпьет лишнее мужчина?». Так почему же и нам,
коллеги, не выпить в наш высокоторжественный
день во славу своей науки и за осуществление своих
идеалов? И мы выпьем! И если кого в результате
постигнет необходимость опуститься на
четвереньки и поползти, да не смущается сердце
его! Лучше с чистым сердцем и возвышенным умом
ползти на четвереньках по тропе к светлым зорям
прогресса, чем на двух ногах шагать с доносом в
охранку или со статьёй в проправительственную
газету!
Все дружно захлопали и потянулись друг к
другу, рюмками и стаканами.
А ведь он не от души говорил - от обиды,
подумал Малинин. Маклакову почти шестьдесят
лет, а звание профессора до сих пор не присвоили.
Вот и строит из себя противника власти, несёт
всякий вздор. Впрочем, мои «либеральные» доводы
в сегодняшнем споре с Алексеем были не лучше. Он
поморщился.
- Вам, что-то не понравилось в замечательной
речи Алексея Николаевича? - спросил молодой
приват-доцент Павел Милюков.
… В 1880 году Милюков за организацию
недозволенной начальством студенческой сходки
был исключен из университета, с разрешением
продолжить обучение через год. Продолжил и был
150
оставлен при университете по кафедре русской
истории. Прошлое ему никто не вспомнил...
- Не понравилось, - ответил Сергей. - Конечно
донос дело скверное. Но как быть, если от этого
зависит жизнь десятков людей?
- Не знаю, - пожал плечами Милюков. - Но
определённо вам скажу, прибегать к помощи
нынешнего кровавого режима…
- Кровавого? - хмыкнул Сергей. - А ведь во
времена французской революции, году эдак в 1793,
вас бы якобинцы за организацию
контрреволюционного сборища, без лишних
разговоров, на гильотину отправили.
- Что вы имеете в виду?
- Ничего, - сказал Сергей, поднимаясь из-за
стола. Спорить не хотелось. Веселиться - тем более.
Поеду-ка я лучше домой, решил он, дел завтра
много.
У выхода из зала пришлось ненадолго
задержаться.
- Сергей! Радость-то, какая! - кинулся к нему
человек весьма примечательной наружности. С
длинными по моде 60-х годов волосами. Одет он
был тоже в духе того времени - темные очки,
надвинутая на глаза широкополая шляпа, клетчатый
плед на плечах.