Страница 61 из 133
Нельзя сказать, что Рузвельт не осознавал, какой ущерб наносит новое англо-американское решение союзнической солидарности. Он говорил Черчиллю о том, в какой "сложной и опасной ситуации оказался Сталин. Я думаю, мы должны попытаться поставить себя на его место. Мы не можем ожидать ни от кого, чья страна отражает вторжение, некоего общемирового воззрения на войну".
Благодарный президенту Черчилль, которого в это дни более всего заботила охрана ближневосточных позиций, вызвался изложить новую точку зрения западных союзников Сталину. Он вылетел в Москву из Кипра 10 августа 1942 года.
Вместе с Черчиллем в этот, пожалуй, наиболее критический период войны в Москву прибыл человек, которого Рузвельт решил сделать главным связным между собой и советским руководством - новый посол Аверелл Гарриман. В своих мемуарах Гарриман свидетельствует, каким шоком для советского руководства была измена союзниками данному ими слову.
Сталин вручил Черчиллю и Гарриману памятную записку, в которой говорилось, что решение открыть второй фронт было окончательно подтверждено во время визита Молотова в Вашингтон, что советское командование осуществляло планирование операций летом и осенью 1942 года исходя из того, что на западе континента будет открыт спасительный второй фронт. Америка и Англия нанесли удар по своему главному союзнику, полностью поглощенному невероятным напряжением войны в решающий момент. Будет ли у Запада моральное право становиться в судейскую позу тремя годами позже? Лишь признавая, что разрыв ослабил бы общие усилия, Сталин после горьких упреков приступил к рассмотрению планов союзнической высадки в Северной Африке. Американцы и англичане пообещали интенсифицировать бомбовые налеты на Германию.
И как часть "извинения", и как выражение стратегических союзнических планов, президент Рузвельт послал в эти дни телеграмму Сталину: "Мы должны выставить наши силы и нашу мощь против Гитлера в ближайший возможный момент". Трудно представить себе, как подействовали бы на самого Рузвельта подобные утешения, будь американские войска задействованы в битве, подобной сталинградской, и во время бесед с коалиционным партнером он получал бы такие же обескураживающие известия, как и Сталин из Сталинграда в августе 1942 года. Рузвельт должен был понимать, что измена слову в критическое время отражается на доверии к партнеру сейчас и в дальнейшем. Действия в роковой момент бросали тень на будущее.
Нет сомнений, что летом 1942 года президент Рузвельт много думал об исторической перспективе. Он очень ограничил круг тех, с кем откровенно обсуждал проблемы будущего. Наиболее доверенное лицо тех лет - Гарри Гопкинс писал в июне 1942 года: "Мы попросту не можем организовать мир вдвоем с англичанами, не включая русских как полноправных партнеров. Если ситуация позволит, я бы включил в это число и китайцев".
В этих нескольких фразах основа стратегического замысла Рузвельта. В мире будущего не обойтись без СССР, эта страна будет играть слишком большую роль, чтобы игнорировать ее на мировой арене. Меньшее, чем на равный статус, русские не согласятся. Важно сделать так, чтобы США имели достаточное сдерживающее СССР и позволяющее преобладать в мире влияние. Его можно достичь за счет двух факторов: поддержки клонящейся к дезинтеграции Британской империи и опоры в Азии на Китай как противовес Советскому Союзу.
Рузвельт практически никогда не давал окончательную словесную картину желаемого будущего. Но все его стратегическое планирование 1942 - 1945 годов шло согласно этой схеме. И уже в 1942 году Рузвельт понимает, что русские едва ли будут чувствовать справедливость и равенство в отношениях с США, если именно на их долю падет основное бремя мировой войны.
Что касается Индии, то Рузвельт ощущал необходимость разрешения этой проблемы, но избегал (в частности, это видно из его письма, направленного Чан Кайши в июле 1942 года) оказывать давление на Лондон с целью предоставления Индии независимости. В его мире будущего не было Индии как мировой державы. Специалисты по Индии предупреждали Рузвельта, что Махатма Ганди уже обвиняет Америку в пособничестве британскому империализму. "Эта тенденция, - писал Ганди, - ставит под вопрос ваше моральное лидерство в Азии и, следовательно, способность Америки осуществлять свое влияние в деле приемлемого и справедливого урегулирования в послевоенной Азии".
После ареста англичанами в августе 1942 года Ганди и других лидеров Индийского национального конгресса Чан Кайши, который стремился опереться на Индию, чтобы поднять вес Китая в Азии, послал Рузвельту телеграмму с просьбой повлиять на действия англичан. В ответ президент США заявил, что ни он, ни Чан Кайши не имеют права навязывать свою точку зрения англичанам. Он объяснял эту позицию необходимостью сконцентрировать все силы для борьбы против азиатского агрессора - Японии.
Итак, Индия не рассматривалась Рузвельтом в качестве надежной опоры американского влияния в послевоенном мире. Собственно, у президента были немалые сомнения и в отношении Китая. После пяти лет войны и без того слабая экономика Китая пришла в полный упадок. Его армия едва удерживала оборонительные позиции. У США не было удобной и гарантированной дороги снабжения их главного союзника в Азии. Чтобы изменить положение, Рузвельт предпринял ряд мер для консолидации американского влияния в этой стране. Начальник штаба вооруженных сил гоминдановского Китая американский генерал Джозеф Стилуэл был назначен командующим американскими войсками практически везде в Азии - в Китае, Индии, Бирме. Генерал Ченнолт руководил добровольческой воздушной армией. Недостаток ресурсов уменьшал значимость американского военного присутствия, но Рузвельт твердо надеялся, что со временем мощь американцев и, соответственно, их влияние в Китае будут расти.
Складывается впечатление, что в целом ситуация лета 1942 года, отчаянная для сил, ведущих прямую борьбу со странами "оси", не могла в некоторых своих аспектах не нравиться президенту Рузвельту. На его глазах Вашингтон становился подлинной мировой столицей. Гордый британский премьер откликался по первому зову. Посланец из Москвы просил об открытии второго фронта. Руководители Китая слезно умоляли о военной помощи. Вожди индийского движения за независимость просили о поддержке их чаяний. Ничего этого не было еще год назад. Рузвельт явно входил во вкус мирового лидерства, стал привыкать быть "всеобщей надеждой", дарователем спасения, источником неоценимой помощи, факелом моральной и физической поддержки.
Чтобы удержать и закрепить растущее влияние на четырех континентах, Рузвельт нуждался в надежной связи с ними. Именно эту связь поставили под угрозу немцы, когда весной 1942 года начали топить гигантское количество кораблей (в месяц - общим водоизмещением до 800 тысяч тонн). В Берлине уже калькулировали, что при таком объеме потерь связь США с неоккупированными частями Европы, Африки, Азии и с Австралией вскоре почти прекратится. Адмирал Редер так и говорил Гитлеру в марте 1942 года: нужно топить не менее 600 тысяч тонн в месяц, чтобы связь США с Англией была полностью прервана. Гитлер, прежде несколько скептически относившийся к возможностям подводных лодок, был приятно поражен.
Адмирал Дениц собрался посылать дополнительные подводные лодки (у немцев готовилась новая серия исключительно эффективных подлодок "шноркель") в Атлантику. Его остановил Гитлер, объявив, что не океанские маршруты, а зона к северу от Норвегии будет "зоной судьбы" для рейха. Дениц доказывал, что всего десяток подводных лодок сможет остановить поток американских перевозок, но Гитлер повторил: лучшие подводные лодки пойдут в Северную Скандинавию. Пути снабжения СССР интересовали его гораздо больше, чем выживание Англии.
У американцев не было эффективных средств обороны на морях, и свою надежду Рузвельт возложил на то, чтобы строить на верфях кораблей больше, чем Германия будет топить в океане. Посредством огромных усилий, полностью используя стандартизацию производства кораблей, американцам удалось совершить невероятное. Судно типа "Либерти" создавалось на конвейере за шестьдесят с небольшим дней. Г. Кайзер, проектировщик многих американских плотин, нашел еще более рациональную схему. В марте 1942 года он, получив верфи в Калифорнии и Орегоне, сократил срок строительства "Либерти" до сорока дней и вскоре построил сухогруз "Джон Фиг" водоизмещением 10 тысяч тонн за двадцать четыре дня. К концу года американцы начали покрывать свои потери на морях. Для укрепления каналов связи и для распространения американского влияния в мире это была одна из наиболее важных побед.