Страница 61 из 73
и юности,
Поет умирающий лебедь - сердце Фернандо разбилось.
Преодолевшая горе, возвращается песня Амины,
Бесчисленны, как звезды, и радостны, точно утренний свет,
потоки ее ликований.
(Но вот, переполнена счастьем, идет и она!
Сияют глаза - контральто Венеры - цветущая матерь,
Сестра горделивых богов - запела сама Альбони.)
4
Я слышу те оды, симфонии, оперы,
Я слышу Вильгельма Телля - то говорит пробужденный,
разгневанный грозный народ,
Звучат "Гугеноты", "Пророк" и "Роберт-Дьявол" Мейербера,
И "Фауст" Гуно, и "Дон-Жуан" Моцарта.
Звучит танцевальная музыка всех народов,
Вальс (этот изящный ритм, затопляющий, захлестывающий
меня блаженством),
Болеро под звон гитар и щелканье кастаньет.
Я вижу религиозные пляски и старых и новых
времен,
Я слышу древнюю лиру евреев,
Я вижу, идут крестоносцы, вздымая крест к небесам,
под воинственный грохот литавров,
Я слышу, поют монотонно дервиши, и песнь прерывают
безумные возгласы, и, все в неистовом круговерченье, они
обращаются к Мекке.
Я вижу религиозные пляски экстазом охваченных арабов
и персов,
А там, в Элевзине, жилище Цереры, я вижу пляску нынешних
греков,
Я вижу, как плещут их руки, когда изгибается тело,
Я слышу ритмичное шарканье пляшущих ног,
Я вижу древний неистовый пляс корибантов - жрецов,
которые ранят друг друга,
Я вижу юношей Рима, бросающих и хватающих дротики под
пронзительный звук флажолетов,
Вот они падают на колени, вот поднимаются снова.
Я слышу, как с мусульманской мечети взывает к творцу
муэдзин,
Я вижу внутри, в мечети, молящихся (ни проповеди,
ни доводов важных, ни слов),
Но в странном, благочестивом молчанье - пылают лбы,
запрокинуты головы и страстный восторг выражают лица.
Я слышу и многострунные арфы египтян,
Простые песни нильских гребцов,
Священные гимны Небесной империи
И нежные звуки китайского кинга (и скалы и лес зачарованы)
Или под флейту индуса, под звон будоражащей вины
Вакхический клич баядерок.
5
И вот уже Азия, Африка покидают меня - Европа завладевает
мной, заполняет мое существо,
Под гигантский орган, под оркестр звучит всемирный хор
голосов,
Могучий Лютера гимн "Eine feste Burg ist unser Gott",
"Stabat Mater dolorosa" Россини,
И, разливаясь в высоком пространстве собора, где так
прекрасны цветные витражи,
Ликует страстное "Agnus Dei" или "Gloria in Excelsis".
О композиторы! Божественные маэстро!
И вы, певцы сладкогласные Старого Света - сопрано! теноры!
басы!
Вам новый, поющий на Западе бард
Почтительно выражает любовь.
(Так все ведет к тебе, о душа!
Все чувства, все зримое, все предметы - они приводят к тебе,
Но в паши дни, мне кажется, звуки идут впереди всего
остального.)
Я слышу рождественский хор детей в соборе святого Павла
Иль под высоким плафоном огромного зала - симфонии,
оратории Генделя, Гайдна, Бетховена,
И "Сотворенье" меня омывает прибоем божественных волн.
Дай удержать мне все звуки (я с напряженьем, в безмерном
усилье, кричу),
Наполни меня голосами вселенной,
Дай мне изведать трепет всего - Природы, бури, воды
и ветра - опер и песен - маршей и танцев,
Наполни - влей их в меня - я все их жажду вобрать.
6
Ибо я сладко проснулся,
И, медля, еще вопрошая музыку сна
И вновь обращаясь к тому, что мне снилось - к неистовой буре,
Ко всем напевам, к сопрано и тенорам
И к быстрым восточным пляскам в религиозном экстазе,
К органу, ко всем инструментам, чудесным и разноликим,
Ко всем безыскусственным жалобам горя, любви и смерти,
Сказал я своей молчаливой, но жадной до впечатлений душе,
не в спальне своей, не в постели:
"Приди, я нашел для тебя тот ключ, который долго искал,
Пойдем освежимся средь жаркого дня,
Весело жизнь узнавая, странствуя в мире реальном,
Только питаясь и впредь нашей бессмертной мечтой".
И больше того сказал я:
К счастью, то, что ты слышишь, душа, это не звуки ветра,
Не грезы бушующей бури, не хлопанье крыльев морского
орла, не скрежет и скрип,
Не песни сияющей солнцем Италии,
Не мощный орган Германии - не всемирный хор голосов
не сочетанья гармоний
Не свадебные песнопенья - не звуки военных маршей,
Не флейты, не арфы, не зов горниста,
Но к новым ритмам, близким тебе,
К стихам, пролагающим путь от Жизни к Смерти,
смутно дрожащим в ночной полумгле, неуловимым,
незапечатленным,
К ним мы пойдем среди яркого дня, их мы запишем.
МОЛЕНИЕ КОЛУМБА
Разбитый, хилый, дряхлый,
Выброшенный на дикий остров, далеко-далеко от родины,
Двенадцать печальных месяцев, зажатый между крутыми
скалами и морем,
Больной, изможденный, плечом к плечу со смертью,
Бреду вдоль берега,
Изливая наболевшую душу.
Меня переполняет скорбь!
До завтра, может быть, не доживу;
Ни отдыхать, о Боже, не могу, ни пить, ни есть, ни спать,
Пока не выскажу мою мольбу перед Тобой,
Не нагляжусь, не надышусь Тобой, не побеседую с Тобой,
Не отчитаюсь снова пред Тобой.
Ты ведаешь всю жизнь мою, за годом год,
Долгую, исполненную не только благочестием - зиждительным
трудом;
Ты ведаешь пост и молитвы юности моей,
Ты ведаешь задумчивую важность и прозренья зрелости моей,
Ты ведаешь и то, что, прежде чем начать, я предался Тебе,
Ты ведаешь и то, что позже все обеты исполнял, держался
твердо их,
Ты ведаешь, ни разу не утратил я ни веры, ни восторга пред
Тобой,
В оковах, в казематах, в немилости безропотно
Все от Тебя приемлющий, как должное, все, что Тобой
ниспослано.
Все начинания мои посвящены Тебе,
Все замыслы и все расчеты задумывались и выполнялись
с мыслью о Тебе,
По морю плыл, по суше странствовал к Тебе,
Желания, намерения, стремления, все мной достигнутое - Тебе.
О, я уверен, что они и в самом деле от Тебя
Толчок, горение, несокрушимость воли,
Отчетливое внутреннее веление, которое сильнее слов,
Послание Небес, нашептываемое даже во сне,
Вот что вело меня вперед.