Малое небо

Машина свернула на боковую дорожку и остановилась: они у цели. Элизабет Джири выключила мотор, и тотчас их обступили тишина и сумрак. Она попыталась вылезти из машины и не смогла. Как только она шагнет через порог дома, волнение захлестнет ее, словно прибой. А сейчас она была погружена в тепло, оттого что они сидели tete-a-tete с Адрианом Суортмором; она чувствовала себя здесь в безопасности, под надежной защитой, и ей хотелось продлить это ощущение, пусть лишь на минутку.

Она повернулась и взглянула на него. Они могли различить лица друг друга, хотя было темно.

- Спасибо, что вы решили помочь мне, - просто сказала она.

Суортмор привлек ее к себе и поцеловал. Это был знак дружеской поддержки, не более того, но на мгновение ее губы коснулись его губ, обещая и сдаваясь, - он был потрясен. Ого, здесь есть чем поживиться. Она резко отстранилась от него, мать семейства, контролирующая себя, добропорядочная представительница своего класса.

Суортмор последовал за ней к дому, в ушах у него шумело. В комнатах горел яркий свет, было тепло и уютно, все вместе словно сопротивлялось той ужасающей пустоте, что повисает над домом без хозяина. Из гостиной навстречу им вышла Анджела. Ее длинные, с бронзовым отливом волосы искрились в лучах света, льющегося из-под абажуров.

- Ну что, дорогая, - спросила Элизабет, пряча свое волнение под напускной оживленностью, - есть какие-нибудь новости?

- Нет, - ответила Анджела и с интересом взглянула на Суортмора, улыбающегося ей из-за плеча матери.

- Значит, надо звонить в полицию, - бросила Элизабет, направляясь в гостиную.

- Подождите, - остановил ее Суортмор, устремляясь вслед за ней. Во-первых, я хотел бы сам разобраться во всем с помощью вашей, - он снова улыбнулся Анджеле, - дочери, которой вы меня еще не представили.

- Анджела, - сказала Элизабет Джири, - это Адриан Суортмор.

- Я знаю, ты собиралась увидеться в гостях с господином Суортмором, озадаченно произнесла девочка, - но не знала, что он приедет к нам.

- Господин Суортмор приехал помочь нам, - решительным тоном продолжила Элизабет. - Когда я позвонила тебе и узнала, что Дэвид исчез, он любезно предложил... - Внезапно она с шумом всхлипнула, на нее накатило невесть откуда. Непонятно, с чего бы это. Она могла поклясться, что вовсе не собиралась плакать. В самом деле, в глазах - ни слезинки. Но этот тяжкий всхлип! Она всхлипнула лишь раз, но он был сигналом, что на горизонте шторм.

- Послушайте, Элизабет, - сказал Суортмор. Мужская спесь овладела им в присутствии женщин - этой дамочки в расцвете лет и пылкой девчонки. Вот где жизнь! К черту Пелтов! - Идите на кухню, наденьте фартук и поджарьте котлеты, или сварите яйца, или еще что-нибудь, а мы тут сами разберемся. Когда матери теряют присутствие духа, им лучше всего удалиться на кухню, по-моему, это прекрасное правило. Мы разыщем мальчика, ему наверняка захочется поесть, и готовый ужин будет весьма кстати. Так что идите. Мы сообщим вам, как только найдем его.

Ласково, по-отечески он выпроводил Элизабет из гостиной, а потом вернулся к ее дочери.

- Мы не станем звонить в полицию, Анджела, - сказал он, - сначала сами предпримем, что в наших силах. Прежде всего, как зовут вашего брата?

- Дэвид.

- Дэвид. И ему десять лет, мне ваша мама сказала. - Его глаза сузились - он напряженно обдумывал план действий; они стали совсем как у монгола, что еще больше подчеркивали его резко выступавшие скулы. (Взгляд в объектив!) - Он уже достаточно взрослый, сам может, если вздумается, ездить на большие расстояния. У него есть друзья, к которым он мог бы отправиться на весь вечер?

- Я обзвонила всех, кого могла. Если он сейчас где-нибудь в гостях, то я просто не знаю этих людей.

- Но он может быть у кого-нибудь?

Она отрицательно покачала головой.

- Ну что ж, остаются больницы и полиция. Начнем, пожалуй, с больниц. Там говорят просто "да" или "нет", когда к ним обращаются с запросом, а что до полиции, стоит им сунуть нос... - Не договорив, он взял телефонную книгу. Из кухни было слышно, как шипит сковородка, на которой Элизабет что-то жарила. Он был королем в этом доме! Адриан Император!

Он набрал первый попавшийся номер и только успел спросить дежурного больницы, не поступал ли к ним в течение вечера десятилетний мальчик, как услышал звонкий голос Элизабет, удивленно воскликнувшей: "Дэвид!" Мальчик вошел в дом с черного хода - видно, надеялся проскользнуть незаметно и сразу же налетел на свою маму, хлопотавшую в фартуке на кухне.

- Спасибо, уже все в порядке, - сказал Адриан Суортмор медсестре на другом конце провода. - Юный мошенник объявился.

Он повысил голос, звучавший теперь искренне и доверительно, - нечего делать из этого трагедию. Мальчишки есть мальчишки. Страх заставит ее сердце трепетать, размягчит его, наполнит благодарностью, тем легче будет его задача. Адриан Смелый.

Пьяный он, что ли? Он опустил трубку на рычажок, повернулся и поймал на себе взгляд Анджелы, пристальный, сияющий.

- Ну вот, - вздохнул он с облегчением. - Дэвид дома.

Она улыбнулась, он в ответ тоже улыбнулся и заглянул в ее глаза, словно сейчас его интересовала только она.

Всю дорогу Дэвид очень тихо сидел рядом с Джимом и его приятелем. Две женщины, возвращавшиеся из города с покупками, без умолку болтали, но не слишком громко, и грохот поезда то и дело заглушал их голоса. Дэвид подумал, что если следить за их болтовней, пытаться разобрать, о чем они говорят, то время пройдет быстрее и он отвлечется от мыслей о двух вещах, которые он старался забыть: о печальной истории его отца и о жуткой цели отцовского врага.

Он гнал от себя тревожные мысли, поскольку ни в том, ни в другом случае, судя по всему, не мог ничего изменить. Дэвид был умным, уравновешенным мальчиком. (Рассудительность он унаследовал от отца, уравновешенность - от матери.) В сочетании оба эти качества делали его существом здравомыслящим, которое не станет биться головой о стену, ведь ее все равно не прошибить. Ему только десять, как же он сумеет внушить отцу, что тот должен поступать более разумно? Доводы, которые привел отец, не убедили его; он принял их с готовностью скорее потому, что они свидетельствовали о желании отца соблюдать принятые нормы поведения, казаться просто слегка чудаковатым, чем явным безумцем. А как он мог противостоять этому толстому господину с гладким лицом в зловеще поблескивающих очках без оправы? Господин этот был не просто взрослым и потому физически куда более сильным - он ведь был прекрасно одет и производил впечатление человека преуспевающего и влиятельного, таких железнодорожные служащие и полицейские всегда охотно выслушивают и с не меньшей охотой выполняют их распоряжения. Конечно, поверят ему, а не какому-то мальчишке.