Лахтак

Лейте взял веревки, которыми их связали норвежцы, и знаком велел Степе идти за собой.

Как тигр кинулся на спящего караульного старый боцман. Прежде чем норвежец пришел в себя, ему заткнули рот кляпом. Он пробовал защищаться, но руки его уже были связаны значительно более крепким узлом, чем те, которые развязал Лейте у Степы. Норвежец начал брыкаться, но нашлась веревка и для его ног. Лейте стоял на коленях и кончал связывать побежденного врага, когда в палатку вернулся второй норвежец. Он тут же бросился на старого моряка. Но юнга тоже не терял времени. Схватив лежащее на полу ружье, он ударил норвежца прикладом по голове. Голова у норвежца была крепкая. Первый удар на него не подействовал. Только после второго он выпустил боцмана из своих крепких рук.

Связав норвежца, старый моряк и его юный друг взяли ружья и вышли из палатки. Они были на свободе. В лагере не было слышно ни единого звука. По-видимому, кроме них и двух часовых, которые лежали связанные, здесь не оставалось никого.

- Нужно спешить, - сказал Лейте. - Там, в палатке, я заметил две пары лыж. Возьмем их - и в дорогу.

Возвращаясь в палатку, Степа захватил снегу и положил его на голову лежавшего без сознания норвежца. У первого часового Лейте вытащил изо рта кляп.

- Пусть поговорят, когда второй придет в себя, - сказал боцман.

После этого он погасил в печке огонь и прибавил:

- Чтоб еще не сгорели. А замерзнуть не замерзнут. - И прикрыл норвежцев медвежьей шкурой.

Забрав лыжи, моряки вышли из палатки и, не задерживаясь, двинулись в путь.

- Мы опаздываем почти на час по сравнению с норвежцами, - сказал Лейте, - но мы должны нагнать их и опередить. Здесь часа на два ходу. Вряд ли они очень торопятся. Мы сможем их опередить. Только бы не попасть им в руки!

Решили идти не берегом, как шли сюда и как, судя по следам, пошли к пароходу норвежцы, а напрямик. Для этого нужно было пройти через холмы.

Луна стояла еще достаточно высоко, и это придавало уверенности, что они не заблудятся и не попадут в лапы врагов. Когда поднимались на гору, Лейте посоветовал идти медленно.

- Чтобы не задыхаться и не устать преждевременно, - сказал он.

- Зато с горы помчимся, - ответил Степа.

- Да! Хоть я и не ходок на лыжах, но... нужно.

- Только смотрите не сломайте их.

Хотя Лейте и советовал подниматься медленно, но когда они наконец взошли на гору, то почувствовали, что спина у них мокрая, а сердце так и колотится.

На вершине холма немного задержались, осматриваясь вокруг, не видно ли норвежцев. Но кругом все было спокойно. Справа, вдали, лоснилось море, а слева, за узкими долинами, поднимались невысокие бугры. Нигде никакого движения. Только луна медленно плыла по небу.

Юнга первым двинулся вниз с горы.

- Не зная фарватера, не давай судну полный ход, - сказал боцман, - а то наскочишь на мель или на риф.

- Тормозите палками! - только и успел крикнуть в ответ Степа.

Лыжи несли его с бешеной скоростью. Приседая, он всматривался, нет ли впереди камня или ямы. Только в самом низу, заканчивая спуск, он заметил камень, небольшой, но достаточный для серьезной катастрофы. Степа ударил палками в снег. Прыжок вышел чудесный. Раньше такие прыжки юнге приходилось видеть только в кино. Прежде чем коснуться снегового настила, он пролетел в воздухе более двадцати метров. Дальше из-под снега выглядывали камни и виднелся овраг. Степа начал тормозить. Сделал небольшой полукруг и остановился.

Его тревожило, спустится ли боцман. Оглянувшись, он увидел, что с горы мчится лыжа, за ней катится человек, а за человеком - вторая лыжа. Впрочем, боцман скатился целым и невредимым. Лыжи его тоже были целы. Оказалось, что Лейте упал посреди горы, потому что ноги у него разъехались в разные стороны.

Они всходили на вершину холма, откуда днем можно было бы увидеть "Лахтак". Тревога их возрастала: норвежцев они нигде не видели. Луна склонилась к горизонту и вскоре спряталась. Тихо, осторожно спускались они в темноте с этого холма к берегу. Несмотря на темноту, узнали то место на берегу, против которого стоял "Лахтак". Нигде никого и ничего не было видно и слышно. На минуту остановились отдохнуть.

Внезапно вдали что-то блеснуло в темноте, и через несколько секунд долетели звуки ружейных выстрелов. Так продолжалось несколько минут. Потом один залп - и тишина. Это мог быть залп победы.

- Эльгар! Эльгар! - в отчаянии воскликнул юнга.

Теперь он поверил, что человек может быть вероломен.

- Лисья порода! - с досадой сказал боцман.

Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я

ПОРАЖЕНИЕ СТАРОГО БРАКОНЬЕРА

Г л а в а I

Кар лежал на койке и читал "Историю полярных исследований". Он перечитывал рассказ каноника Адама Бременского о первой немецкой полярной экспедиции 1040 года:

"Блаженной памяти архиепископ Адальберт рассказывал мне, что при

его предшественнике несколько знатнейших фризов* поплыли на север,

чтобы исследовать море, потому что в народе говорили: на север от

устья Везера нет земли, а есть только море Либер, что значит

"сгустившееся". Чтобы удовлетворить свое любопытство, они,

объединившись в компанию, с песнями двинулись в море от берегов

Фрисландии. Пройдя Данию и Британию, они прибыли на Аркадские

острова; пройдя их и оставив справа от себя Нормандию, они после

долгого плавания достигли холодной Исландии. Пройдя по морю дальше,

до Крайнего полюса, они поручили свое смелое предприятие и свой

дальнейший путь всемогущему богу и святому Виллегаду и неожиданно

попали в стоявший над застывшим океаном туман, столь густой, что

взгляд едва проницал его. Морские волны, неспокойные из-за приливов и

отливов, сразу же втянули в этот хаос несчастных мореплавателей,

которые потеряли надежду на спасение. Это была, как рассказывают,

открытая пасть бездны, куда, по словам старинного предания, вливаются

все моря и где возникают приливы и отливы. Когда они начали молить

божье милосердие, чтобы оно спасло их души, море двинулось обратно,

захватив с собой несколько кораблей. Так своевременная божья помощь

спасла их и стало возможным, налегши на весла, выбраться из волн.