Тайна волжской Атлантиды

— Выходит, они знали про этот тайник! — сказал Ванька. — И когда обнаружили, что он пуст, то поняли, что мы их опередили, и что никакой это не сом шуровал в погребе, а один из нас!

— Выходит, так… — что-то меня смущало, но что — я не мог ухватить. Может, вот эта мысль, что как-то они слишком уверены, что мы — это те, которые им нужны…

Но откуда они могли знать о тайнике? О тайнике, которому по меньшей мере… Сколько же лет? Если предположить, что владелец спрятал драгоценности в тайник во время революции, когда при повальных обысках изымали все ценное, и то больше восьмидесяти лет получается! А если тайник был создан намного раньше…

Или чуть попозже? Я припомнил то, что мы прочли, среди прочего, о подготовке неудавшегося Ярославского мятежа в 1921 году. Помните, что Молога и Рыбинск были среди важнейших центров этой подготовки, и что тайные склады оружия в основном накапливались в этих городах, а не в Ярославле, потому что так считалось надежней и безопасней. А если и финансовый центр та касса, из которой должен был снабжаться мятеж — находилась в Мологе? Что, если эти драгоценности и были этой кассой? Ведь если обменять их на деньги и золото, можно целую армию содержать. Даже трудно себе представить, что вещи такой стоимости могли принадлежать частному лицу, живущему в провинции. То, что это был какой-то фонд, не боящийся инфляции и любых денежных реформ, теперь казалось мне более вероятным. Фонд, набравшийся из пожертвований очень многих людей — и драгоценности были куплены на эти пожертвования. Ведь это даже лучше, чем положить пожертвования в надежный банк под высокий процент!

Конечно, драгоценности могли спрятать и в восемнадцатом веке, и даже в семнадцатом. Но версия Ярославского мятежа теперь казалась мне самой привлекательной. Вполне могли остаться какие-то секретные документы, спустя много лет попавшие в руки к людям, догадавшимся, что имеется в виду.

Да, документы, архивы… В документах все дело! Только по документам можно было узнать про существование тайника.

Но что ж это за документы такие, которые лежали, лежали, и никто в них не врубался, а потом они вдруг взяли и надоумили таких людей, которые, мягко говоря, по библиотекам и архивам не ходят — это по их рожам видно! Выходит, документы были где-то на самом виду, раз даже таким людям могли взять и попасться на глаза. Просто никто не придавал им значения, а они учуяли — возможно, своим уголовным нюхом — какими выгодами тут пахнет! И кинулись на поиски…

— Пугни их ещё раз! — крикнул Алик. — Чтоб расстояние держали!

Павел ещё два раза выстрелил поверх катеров.

— Сколько их там? — поинтересовался Ванька.

— Шестеро, по три в каждом катере, — ответил Павел, не оборачиваясь. Ребята, спустились бы вы вниз, а то, неровен час, зацепит вас… Эх, хоть какое-нибудь судно бы, чтобы мы прилепились к нему, и они не посмели нас атаковать на глазах у людей!..

— Как у нас с горючим? — поинтересовался Алик.

— Вроде, нормально, — ответил Сергей. — Еще долго можем идти на пределе. И мотор пока не думает перегреваться, так что порядок!

Алик кивнул и опять сосредоточился на управлении.

— Нам и правда стоит спуститься вниз, — сказал я. — И, кстати, Фантик, надо бы тебе снять драгоценности. Уберем их куда-нибудь подальше.

— Ой, да! — спохватилась Фантик. — Я ж совсем о них забыла! Давай придумаем, куда и спрятать!

И мы спустились в кают-компанию, сперва я и Фантик, потом Ванька, который немного заколебался, продолжать ему смотреть на погоню и перестрелку или поучаствовать в припрятывании драгоценностей. В конце концов, и он шмыгнул вниз.

— Даже ненадолго жаль с ними расставаться, — сказала Фантик снимая серьги, колье и прочее. — А ведь придется расстаться насовсем, да?

Я пожал плечами.

— Пока что, трудно сказать. Будем надеяться, что, если расстанемся, то отдав музею, что их не отберут у нас эти гады…

— Фиг с два они отберут! — сказал Ванька. — Этим штуковинам в Эрмитаже место, не меньше. Хотя я, на твоем месте, оставил бы их у себя, чтобы иногда на них любоваться.

— Давайте подумаем, куда их припрятать, — сказала Фантик. — Может, в чайник? В чайниках иногда и деньги хранят, потому что это очень неожиданное место, мало какой вор догадается заглянуть…

— Думаешь, если они нас нагонят, то станут искать, куда мы их припрятали? — спросил я. — Нет, они нас так тряханут, что мы сами все отдадим! Значит, главное убрать их так, чтобы они не светились, и чтобы мы могли стоять на том, будто у нас их нет… И надеяться, что нам в итоге поверят.

— Так в один из ящиков для белья! — предложил Ванька. — Под подушки и одеяла!

— Точно! — согласился я, и стал собирать драгоценности в кипарисовую шкатулку.

— Можно в мой ящик, — предложила Фантик. — Он у меня самый незаметный.

Койка в нише, на которой спала Фантик, была сделана так, что одновременно служила и крышкой ящика для белья. Днем всю постель можно было убрать в койку, и койка превращалась в большое сидячее место. А можно было усесться на это место с ногами, подложив подушку под спину, и читать: прямо над койкой был иллюминатор, небольшой, но света пропускавший более, чем достаточно. Второй иллюминатор в нашей каюте был с другого борту, между моей и Ванькиной койками.

И действительно, с первого взгляда было не очень заметно, что койка Фантика — это не только койка но и еще, так сказать, вместилище для разных вещей.

— А мне пришло в голову, откуда могли взяться эти драгоценности, сказал я, убирая ларчик в самый низ ящика, под подушки и одеяла.

— Ну? — сразу заинтересовались Ванька и Фантик.

— Это была казна Ярославского мятежа… — и я изложил им свою версию.

— Точно! — Ванька подпрыгнул от восторга. — Вот только… Откуда взялись эти документы, из которых они узнали о драгоценностях? Правда, кто-то из них может быть скурвившимся внуком или, там, правнуком казначея мятежа, но мне не хочется в это верить.

— В последнее время много материалов напечатали, — сказал я. — Взять хоть эту статью о причастности Рыбинска и Мологи к Ярославскому мятежу, взять хоть статьи о Югской Пустыни… Даже в газетах теперь об этом появляются очерки. А газеты читают все.

— Но не все могут разглядеть в газетной статье какую-то убойную подсказку! — сказала Фантик. — Не все могут взять и сопоставить одно с другим, что-то очень важное с чем-то очень важным…

— Вот поэтому я и хочу добраться до музея затопленных земель и до всяких книжек о Мологе, — сказал я. — Может, и до старых карт этого города, с указателем домов известных семей. Потому что тайник с такими драгоценностями мог появиться только в доме известной семьи, богатой и уважаемой, согласны? И в старых справочниках ведь обязательно будут указания: «Дом купца такого-то», «Дом предводителя дворянства», «Бывшие палаты князей Мологских», «Дом работы архитектора такого-то» — и так далее. Словом, все так или иначе выдающиеся дома будут указаны. Может, и с фотографиями. Где находится дом, в котором я обнаружил тайник, я представляю. На западной окраине, ближе к югу, но не совсем на юго-западе. И путь с запада вел к нему, на его улицу, через небольшую речушку. То есть, имея план города и перечень известных домов, мы легко определим, чей это был дом. И так же легко выясним, был этот человек — или его наследники причастен к Ярославскому мятежу или нет. А если был причастен, то каким боком…

— Ой! — воскликнул Ванька, поглядевший в иллюминатор. — Кажется, они нас догоняют!

Мы увидели в иллюминаторе один из катеров, почти поравнявшийся с яхтой и шедший метрах в тридцати левее. Рожи троих, сидевших в катере, были перекошены от злости. Один из них поднял подводное ружье — я так понял, они хотели «загарпунить» яхту, подойдя чуть поближе: трос к тяжелой стальной стреле был теперь привязан как надо. Но Павел опять выстрелил, катер вильнул и отстал. Надолго ли?.. У меня начинался мандраж. Становилось совсем очевидным, что наши преследователи настроены очень серьезно, и что в конце концов телевизионщикам придется принимать тяжелое решение: или стрелять прямо в них, или сдаваться на их милость. Других вариантов не виделось, а эти два были один хуже другого…