Страница 28 из 31
17
- Хелло... мсье Меллерей?
Жак тотчас узнал голос Роджера.
- Один момент.
Он положил трубку на стол, подписал последнее письмо и протянул почту мадам Кец, сделав ей знак удалиться. В темном костюме, с белой рубашкой и черном галстуке он уже полностью оствоился со своей ролью шефа. Жак взял трубку.
- Хелло! Что вы хотите?
- Добрый день, мсье! Как дела?
- Спасибо, хорошо.
Это был уже третий звонок Роджера за три недели. Первый раз он звонил в день похорон. Безобидные, ничего не значащие слова, произносившиеся сообщниками, имели однако для них двойной смысл.
Что "спасибо, хорошо" Жака означало, что все идет согласно оптимистическим предположениям вымогателя. Версия о смерти от несчастного случая была безоговорочно принята и никто не думал сомневаться в этом. Сейчас даже Жаку пришлось убеждать себя, что в действительности это был несчастный случай. Чувства раскаяния не было, но звонок Роджера нарушил его беспокойствие.
- Когда вы сможете выполнить мой заказ?
Жак перевел: "мой заказ", - "мои шестьдесят тысяч франков".
- Мне бы не хотелось торопить вас, но я очень спешу. Срок достаточно был велик.
Границы безопасности в игре были перейдены. С другой стороны нотариус уже свободно мог предоставить Жаку задаток очень большого размера, так как вилла в Монтефло была предназначена к продаже. Выручка от продажи виллы должна была не только покрыть все издержки и налоги в связи с введением в права наследства, но и оставила бы Жаку крупный резерв наличными.
- Мне бы хотелось, чтобы доставка была произведена как можно быстро, - торопил Роджер.
Не было причины дальше откладывать.
- Срок в два или три дня вас устроит?
- Отлично. Завтра я позвоню вам для утешения.
- До завтра.
Жак снова принялся за работу, чтобы не поддаваться искушению позвонить Жаннине. Ему нечего было сказать ей, но он часто звонил днем, чтобы поддерживать веру в будущее, которое их ожидало. Чтобы не нарушать приличия они еще не показывались вместе публично, все же Жак проводил большую часть времени на авеню Виктора Гюго. Жаннина наслаждалась счастьем, с безмятежной верой в формулу своего любовника:
- Судьба так пожелала.
Плохие воспоминания были забыты. С мрачными временами преследования было покончено, так как и с вопросом займа денег. Об этом Жак сказал ей еще накануне смерти Элен с согласия вымогателя. Она верила этому, так как после полицейского допроса вечером спросила:
- Если узнают, что ты занял такую сумму, не рискуешь ли ты неприятностями?
- Какими неприятностями?
- Могут спросить тебя, почему ты так много занимаешь?
- До этого не докопаются.
И чтобы сделать свою ложь более правдоподобной, добавил:
- А если до этого докопаются, то нетрудно будет найти объяснение. Ведь наличные деньги... Это же не запрещено. В данном случае моя жена имела намерение купить фабрику белой кожи.
Воцарилось радостное спокойствие. И по молчаливому соглашению они больше не говорили о вымогателе. Их разговоры касались только будущего. Несмотря на свои добрые намерения, Жак все же собирался позвонить Жаннине, но в это время открылась дверь и появилась его мать.
- Добрый день, мой милый Жак.
Он раздраженно ответил:
- Добрый день, мама. Что случилось?
Раньше ее ноги не было на фабрике. Но с тех пор, как она узнала, что сын унаследовал фабрику, она регулярно приходила туда со скорбной миной божьей матери.
- Извини меня, - сказал Жак, желая сократить ее визит, - но у меня много работы.
- Я пришла, чтобы принести тебе почту.
Когда он покинул виллу, объявив о ее продаже, то сделал ошибку опять считаясь с приличиями - дал адрес матери, как свой личный.
- Ты побеспокоилась из-за одного единственного письма! - воскликнул он, - Разве оно не могло подождать?
- Я считала, что оно спешное.
Мадам Меллерей поискала в своей черной сумке и пояснила:
- Я нашла его, когда пришла домой с мессы. Оно было подсунуто под дверь. Это не настоящее письмо...
Из сумки упали на пол четки и печатный бланк. Она сначала подняла четки. Затем положила на стол эту бумагу со штампом полицейского комиссариата.
- Жак, как только я увидела, кто отправитель, то решила его вскрыть... Смотри... Ты должен явиться к трем часам.
Жак сразу же плюхнулся на стул. Он медленно протянул руку, развернул бумагу и прочел причину своего вызова:
- "По делу касающемуся вас".
Эти четыре слова ничего не говорили ему или говорили очень мало. Тем не менее, он почувствовал в них угрозу и испугался. К чему бы этот неожиданный вызов, когда уже две недели назад все было подписано, зарегестрировано и составлены акты? Его алиби было проверено, а протокол вскрытия тела и мнения экспертов говорили, что это несчастный случай.
- Возможно, это всего лишь пустяковое дело, касающееся не поставленной на документе подписи...
Свою последнюю мысль он высказал вслух.
- Лучше, если ты туда сходишь, - посоветовала мать.
- Конечно, я туда схожу, - безрадостно ответил он.
Затем, как бы в отместку за плохое известие сказал:
- Мне нужно срочно уйти.
Жаку вообще не нравилось, что мать была на фабрике.
- Я довезу тебя до стоянки такси. Скорее, скорее, - торопил он ее, ты доедешь прямо до Сент Лоуренса.
Он посадил ее в Комби, довез до ближайшей стоянки такси, дал ей денег и поцеловал ее.
- До свидания.
- Когда ты придешь ко мне?
Он уклонился от ответа и быстро уехал. Жак был растерян и одинок более чем когда-либо. Он вообще не знал, где можно найти Роджера, даже не мог довериться Жаннине. Ему приходилось играть перед ней, как и перед другими. Несмотря на это, он поехал на авеню Виктора Гюго, хотя еще не было двенадцати.
- Обед еще не готов! - испуганно воскликнула Жаннина.
Жак приготовил два "американос" и пошел на кухню, чтобы побыть в ее обществе. Она села к нему на колени и чокнулась с ним.
- За нашу любовь, мое сокровище!
- За нашу любовь, - повторил он и обнял ее.
Если проклятый вызов не испортит всего сегодня вечером, добавил мысленно он.
В течении всего обеденного времени Жак сдерживался, но за десертом, наконец, заговорил:
- Ты не знаешь, почему?