Страница 21 из 45
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
13 сентября.
Продолжаю вчерашнее. Жена подступила с ножом к горлу:
– Сацуко не могла сама приобрести такую вещь.
Я молчал.
– Когда ты купил Сацуко этот камень?
– Разве не все равно?
– Нет, не все равно. Во-первых, откуда у тебя такие деньги? Ведь ты сказал Кугако, что много приходится тратиться и ты не можешь дать взаймы.
Я молчал.
– Это и есть эти траты?
– Да.
Жена и Кугако были настолько потрясены, что не могли вымолвить ни слова.
– Это значит, что для Сацуко у меня есть деньги, а для Кугако нет.
Я ошеломил их, но в тот же миг придумал удачное оправдание.
– Разве ты не была против, когда я хотел снести старый флигель и построить новое здание?
– Конечно, была против. А кто бы согласился пойти на такую непочтительность к памяти родителей?
– Мои родители радуются в могиле, какая у них почтительная невестка. А я таким образом сэкономил деньги, предназначаемые для постройки дома.
– Если и сэкономил, для чего было покупать Сацуко такую дорогую вещь?
– А что в этом плохого? Я выкинул деньги не на постороннего человека, я купил драгоценность для любимой невестки. Это доброе дело. Если бы мои покойные родители узнали об этом, они бы только похвалили меня.
– Но ты потратил не все деньги, отложенные на перестройку дома? Наверное, кое-что осталось?
– Конечно, осталось. На камень я потратил лишь часть из них.
– А что ты хочешь делать с остальными?
– Это мое дело. Пожалуйста, не вмешивайся в мои планы.
– И все-таки, на что ты хочешь их употребить? Просто я хочу знать.
– Да что-нибудь сделаю. Она говорит, что хорошо бы в саду построить бассейн, поэтому сначала сделаю бассейн.
Жена моя ничего не сказала и с удивлением уставилась на меня.
– Разве можно так быстро построить бассейн? – встряла Кугако. – Ведь уже осень.
– Требуется время, чтобы высох бетон. Если начать сейчас, через четыре месяца кончат. Сацуко все узнала.
– Значит, бассейн будет готов зимой.
– Поэтому спешить не стоит. Можно потихоньку начать, и к марту-апрелю следующего года работы будут кончены. Но мне хотелось бы, чтобы кончили пораньше, – я хочу видеть, как она будет довольна.
После этого и Кугако не произнесла ни слова.
– Сацуко не согласна на маленький бассейн, какой обычно бывает в частных домах. Она хочет по меньшей мере 20 метров в длину и 15-16 в ширину. В противном случае невозможно исполнить ее коронный номер из балета на воде. Она обещала показать мне его в сольном исполнении. Для этого я и собираюсь строить бассейн.
– Но это будет совсем неплохо. Когда в доме будет бассейн, Кэйсукэ будет очень доволен, – сказала Кугако.
– Его мать совсем не думает о нем, – вмешалась жена. – Даже чтобы помочь Кэйсукэ с уроками, она наняла какого-то студента. И дед его такой же. Бедный ребенок!
– Но когда бассейн будет готов, Кэйсукэ сможет плавать. И мои дети будут приезжать из Цудзито, если вы позволите.
– Конечно, конечно. Пусть приезжают, когда захотят.
Такого удара я не ждал. Не могу же я запретить Кэйсукэ и чертенятам из Цудзито плескаться в бассейне! Однако до конца июля они ходят в школу, а в начале августа убираются в Каруидзава. А вот что мне делать с Харухиса?
Я ждал вопроса, во сколько обойдется эта затея, но жена и Кугако были в таком замешательстве, что забыли о таком важном обстоятельстве. Я облегченно вздохнул. Но дело было не только в том. Жена и Кугако, без сомнения, собирались, ведя непрерывную атаку, сначала выудить у меня признание насчет кошачьего глаза и, поставив меня в тупик, перейти к отношениям между Сацуко и Харухиса. Но этот вопрос был слишком серьезным, и они так и не решились затронуть его, боясь по оплошности не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Я же стал отвечать им в несвойственном мне властном тоне, и они не смогли перейти к этому пункту. Но рано или поздно они к нему вернутся...
Сегодня, 13 сентября, – благоприятный день, и вечером Дзёкити и Сацуко приглашены на свадьбу. В последнее время они редко ходят куда-нибудь вдвоем. Дзёкити надел смокинг, Сацуко – парадное кимоно. Хотя уже сентябрь, все еще очень жарко, и она могла бы надеть европейское платье, но почему-то решила идти в японском. Это тоже в последнее время редкость.
На подоле белого крепдешинового кимоно изображены ветви деревьев разных оттенков: от черного до серого, вокруг них голубые тени. Сквозь ткань просвечивает синяя подкладка.
– Ну как? Пришла вам показать.
– Стань, пожалуйста, боком. Повернись спиной.
Двусторонний пояс из шелкового газа, по синему фону с редкими серебряными нитями выткан желтым и золотом узор наподобие рисунка на фарфоре в стиле Кэндзан[65] . Бант несколько меньше, и концы его свисают ниже, чем носят обычно. Лента, поддерживающая бант, из шелкового газа двух цветов: белого и бледно-розового, а шнурок поверх пояса – из золотых и серебряных нитей. На пальце кольцо с темно-зеленой яшмой. В правой руке маленькая сумочка, украшенная бисером.
– Ты редко надеваешь кимоно, а тебе идет. Очень хорошо, что ты не надела ни серег, ни ожерелья.
– Вы тонкий ценитель.
Вслед за Сацуко появилась О-Сидзу с коробкой с сандалиями, которые она поставила перед госпожой. Сацуко пришла ко мне в шлепанцах, чтобы нарочно передо мной надеть сандалии из серебряной парчи на тройной подошве, с розовой внутренней стороной ремешка. Они были новехонькие, и Сацуко никак не удавалось просунуть ремешок между пальцами. О-Сидзу на корточках, обливаясь потом, возилась с ним. Наконец, сандалии были надеты, и Сацуко прошлась передо мной. Она гордится тем, что в носках щиколотки у нее почти незаметны. Вполне возможно, она явилась в кимоно, чтобы мне это показать……….
16 сентября.
До сих пор стоит страшная жара, необычная для середины сентября. Может быть, поэтому ноги все время тяжелые и отекают от голени до ступни, особенно подъем. Если нажать около пальцев, получаются страшные глубокие впадины, которые долго не проходят. Четвертый и пятый пальцы на левой ноге совершенно парализованы и так распухли, что снизу похожи на виноградины. Тяжесть в икрах и лодыжках ужасная, но особенно в подошвах. У меня такое чувство, как будто к ним приклеили какие-то железные пластины, и не только на левой ноге, а на обеих. Ходить трудно, опухшие икры касаются друг друга. Когда, спускаясь с веранды, я собираюсь надеть гэта, мне это не удается, я все время шатаюсь, ставлю ногу на камень в месте для снимания обуви, а иногда ступаю прямо на землю, и подошва ноги пачкается. Такое бывало и раньше, а сейчас сплошь и рядом. Сасаки беспокоится, каждый раз укладывает меня на спину и, сгибая колени, проверяет, нет ли признаков бери-бери. Кажется, нет.
65
Огата Кэндзан (1663-1743) – знаменитый фарфоровых дел мастер.