Заговор патриотов

Кыпс выпил и только тут заметил, что к своему стакану я не притронулся.

- Почему вы не пьете, господин Пастухов? Не хотите пить за фашиста? Или не хотите пить с неудачником? Понимаю, боитесь заразиться. Да, неудача заразна. Я заразился ею от моего героя. Он был великим неудачником.

- Я за рулем, - нашел я простейшее из объяснений.

- Конечно, конечно. За рулем. Мы все за рулем, все, - сказал режиссер Кыпс. - Но куда мы рулим? Если бы знать!

Из кабинета администратора вышел Томас и остановился, высматривая меня. Черный целлофановый пакет с баксами был при нем. Что-то в выражении его лица и в некоторой горделивости позы подсказало мне, что он не только уладил свои дела с толстяком, но и успел врезать.

- Извините, Март, мне нужно идти, - сказал я, опасаясь, что Томас не откажется от приглашения выпить и с Кыпсом, а это может иметь нежелательные последствия. Нас, конечно, наняли охранять его, а не воспитывать, но возиться с пьяным - удовольствие маленькое. Тем более когда была не исключена встреча с пассажирами черного джипа "мицубиси-монтеро". А что-то подсказывало мне, что встреча эта не будет мирной.

- Мне хотелось бы с вами поговорить, - добавил я. - Где я могу вас найти?

- Здесь, - сказал Кыпс. - Да, здесь. Я не педик. Но больше нигде я не могу показаться. В меня будут тыкать пальцами. А здесь ко мне не пристает никто. Мне иногда кажется, что голубые - это светлое будущее всего человечества.

Я прошел сквозь строй раздевающих меня взглядов и только на улице вновь почувствовал себя одетым.

Трудно, однако, быть девушкой в нашем мужском мире!

- Где вы пропадали? - сердито встретил нас Муха. - Эти, в "монтеро", забеспокоились. И знаешь, сколько их там? Шестеро! И все с пушками!

- Как ты об этом узнал? - удивился Томас.

Муха с подозрением посмотрел на него, принюхался и ответил:

- Обыкновенная телепатия.

Матти Мюйр жил в Старом городе в доме постройки начала века с кариатидами и лепниной по фасаду, с круглыми сквозными арками. Дверь его квартиры выходила в одну из арок. К ней вели три каменные ступеньки. Сама дверь была обита обычным коричневым дерматином, но, когда Томас назвал себя в микрофон и предъявил свою физиономию глазку миниатюрной телекамеры, раздалось гудение и тугое клацанье, из чего явствовало, что дверь не только металлическая, но и снабжена электроприводом, как в банковских сейфах.

Отставной кагэбэшник заботился о своей безопасности.

Еще подъезжая к дому, мы по мобильнику получили сообщение от Артиста, что Юрген Янсен покинул дом Мюйра минут сорок назад и обстановка вокруг дома нормальная. Его тачку мы не заметили, хотя она должны была находиться где-то поблизости, потому что уверенный съем информации с чипа, который я переправил в жилище Мюйра с помощью розы, мог осуществляться с расстояния не больше трехсот метров.

"Двушку" Томаса мы оставили в соседнем переулке, Мухе я приказал контролировать ситуацию снаружи, а сам вошел вслед за Томасом в обиталище старого паука.

Мюйр встретил нас на пороге прихожей. Он был в белой крахмальной рубашке и в свободном джемпере. Чувствовалось, что день у него был не из легких и возраст все-таки давал о себе знать. Небольшим пультом вроде телевизионного он заблокировал дверь, сухо предложил:

- Раздевайтесь, молодые люди.

Томас решительно отказался:

- Не стоит, господин Мюйр, мы спешим.

Я не понял, куда мы спешим, Мюйр этого тоже не понял, но не стал настаивать. Он провел нас в просторную комнату, которая казалась небольшой из-за пятиметрового потолка. Довольно крутая деревянная лестница с перилами вела вверх, в другую комнату, низкую, под одним потолком с первой. Я сообразил, что эта вторая комната располагалась над аркой дома, из которой был вход в квартиру.

Когда я вез Мюйра домой, он рассказал, что уже лет двадцать живет один, а его хозяйство ведет русская молодая пара, дворники. Поэтому в квартире было чисто, все на своих местах. Но все это я отметил мимолетно, потому что основное мое внимание привлекла высокая хрустальная ваза на круглом столе. В вазе красовалась роза. Лучшее место для нее трудно было придумать.

Мюйр принес из кухни поднос с графином и тремя крошечными лафитничками.

- "Мартелем" я вас угостить не могу, но у меня есть кое-что не хуже, проговорил он, разливая по лафитничкам чайного цвета жидкость. - Это моя фирменная настойка.

Но Томас проявил твердость.

- Господин Мюйр, сначала дело. - Он выложил на стол пакет с долларами и развернул оберточную бумагу: - Ваши бабки. Ровно пятьдесят штук.

- Что ж, дело так дело.

Мюйр извлек из книжного шкафа серый кейс и раскрыл перед Томасом:

- Ваши купчие.

В кейсе действительно лежали три пачки гербовых бумаг, перевязанных шпагатом.

Что-то не сходилось. Я был уверен, что Мюйр оставил купчие в банке. А снова съездить за ними он не мог, потому что к тому времени, когда он вернулся домой после прогулки по Тоомпарку, банк уже был закрыт.

- Вы спрашиваете себя, юноша, что я оставил в банке? - с суховатой усмешкой поинтересовался Мюйр. - Нечто гораздо более ценное, чем эти бумаги. Догадались?

- Подлинник завещания, - сказал я.

- Совершенно верно. Мы присутствуем при событии в некотором роде историческом. Прошлое соединяется с настоящим. Наследство Альфонса Ребане соединяется с его наследником. Но ключик от будущего держу в своих руках я. Проверили, друг мой?

- Да, - кивнул Томас. - Все в порядке.

- Тогда давайте посмотрим на ваши деньги.

Мюйр не ограничился, как Томас, проверкой купюр только из одной пачки. Он вскрыл банковскую бандероль на всех, из каждой выбрал по несколько банкнот и внимательно их изучил.

- Я вам расскажу, как определить подлинность баксов, - предложил свои услуги Томас. - Есть двенадцать признаков...

- Не трудитесь, - прервал его Мюйр.

Закончив проверку, он внимательно взглянул на Томаса.

- Вы уверены, что здесь пятьдесят тысяч?

Томас смутился.

- Извините, господин Мюйр. Я не хочу вас обманывать. Да, здесь только сорок девять. Понимаете, у меня был долг. Важный. Человеку, который... Страшный человек, господин Мюйр. Просто страшный. Да вот Сергей видел его. Скажи, Серж! - обратился он ко мне. - Ты же его видел! Такой толстый!