Страница 35 из 40
Глеб отлично понимал, почему мать и брат не желали переступить порог этого особняка. Гордость! Они всегда были такие, непримиримые...
Но то, что рядом самые близкие ему люди, как-то успокаивало. Тоска одиночества, которую он ощутил при пробуждении, рассеялась.
- Хорошо, что ты приехала, - сказал Глеб, чувствуя прилив нежности к жене.
Она прижалась к нему, всхлипнула.
- Я не дала тебя будить, - утирая слезы кулачком, словно ребенок, сказала Лена. И вдруг ужаснулась: - Миленький, у тебя жуткий вид! Поешь, выпей кофе... Я приготовила...
- Какая еда! - скривился Глеб. - Кофе - еще куда ни шло...
Только он пригубил обжигающий ароматный напиток, как послышался звук открываемой двери, быстрые шаги, и на пороге появилась Копылова. Заплаканная, в черной косынке на голове.
Зинаида Савельевна говорила какие-то слова сочувствия, соболезнования, и Глеб подумал, что к этому тоже надо привыкать.
- Мать с братом ждут тебя, - печально сказала Копылова. - Пойдем?
- Да, да, - суетливо поднялся Глеб, забыв про кофе.
- Эх, люди, люди! - вздохнула Зинаида Савельевна, непонятно на что сетуя.
У соседки, тети Полины, в чисто прибранной и по-сельски жарко натопленной комнате Глеба встретила мать. Вся в черном, высокая, стройная не по своим годам, она молча поцеловала сына в лоб, камнем положив на его сердце слова:
- Остались мы, Глебушка, без отца...
И он понял, что она до сих пор любит его.
"Господи, сколько же вынесла страданий эта женщина при жизни бати, подумал сын. - А вот надо же, приехала сразу".
Родион поднялся со стула какой-то неуклюжий, неловко обнял брата, похлопал по плечу, но ничего не сказал.
Они ни о чем не расспрашивали, вероятно, подробности уже узнали от тети Полины. В деревне все всё знают...
Родион подал брату знак выйти в другую комнату. Вышли.
- Это самое... - мялся Родион. - Когда похороны?
- Понятия не имею, - признался Глеб. - Она решает...
- Ясно, - кивнул брат, понимая, что она - это Злата Леонидовна. - Ну и ситуация, - почесал он затылок. - Здесь, что ли, похоронят?
- Тоже не знаю... Впрочем, скорее всего здесь.
- Та-ак, - протянул Родион. - Надо обмозговать... Да ты садись. - Он усадил брата, сел сам и о чем-то задумался.
Из другой комнаты доносился разговор женщин. Вернее, больше говорила хозяйка, тетя Полина.
- ...Я так думаю, теперича Злате тут делать нечего. К деревне она не приспособленная... Да и в таком дому одной... На отоплении разоришься. Правда, к нам газ тянут, но когда это будет, бог знает... В городе жить легче. Удобства все, магазины... Говорят, у Семена Матвеевича в Средневолжске в нескольких сберкассах деньги лежат, да?
- Не интересовалась, - послышался усталый голос матери. - Все, что есть, - было его.
- Бедная Злата, - продолжала соседка, - дай бог ей в городе устроиться неплохо... И бабонькам нашим облегчение будет: детишек наконец пристроят.
- При чем здесь детишки? - спросила Зинаида Савельевна.
- Яслей в совхозе не хватает... Дом-то ихний под ясли строили, да Злате шибко понравился. Ведь Семен Матвеевич, царство ему небесное, хотел вселиться в другой, а она настояла...
Глебу откровения простой женщины рвали душу. Родион, однако, прислушивался с интересом.
- Две тысячи четыреста рублей заплатили за дом, - продолжала хозяйка, - а он стоит все пятнадцать, а то и двадцать тысяч...
Калерии Изотовне наверняка неприятно было слушать эти сплетни, и она перебила тетю Полину:
- Вы уж извините, Полина Никаноровна, у человека горе, а вы о чем-то не о том говорите...
- Верно, дорогая... Плету, старая, не соображая...
Женщины перешли на нейтральную тему, а Родион продолжал:
- Ты уж разузнай, когда похороны и прочее... Где, когда...
- Конечно, конечно, - кивнул Глеб, понимая, что у брата с матерью какое-то двусмысленное положение, и встречать, а тем паче распоряжаться, они не могут. Да и находиться среди посторонних людей неловко. - Пойду я, Родион. Злата, наверное, уже дома... Поговорю и сразу сообщу.
Сказав матери, что он скоро вернется, Глеб вышел от тети Полины. Его обогнала ватага ребятишек, перебрасывающихся снежками. Прошли мимо два парня и две девушки с непокрытыми головами, в расстегнутых пальто, со смехом обсуждая какого-то Володьку. Откуда-то доносились переливчатые трели гармони, под которую пел высокий женский голос. Деревня праздновала. И тут до Глеба дошел смысл слов "жизнь продолжается".
Он поймал себя на мысли, что его уже занимают не какие-то абстрактные вселенские проблемы, а земные. Триста рублей, которые он по просьбе отца проиграл позавчера Вербицкому, - вот о чем думал Глеб. Батя сказал тогда, что компенсирует. Но не скажешь же об этом мачехе сейчас. А деньги нужны позарез. Дома, в Средневолжске, семейную казну опустошила, наверное, встреча Нового года. Допусти Лену до рынка и магазинов, так не остановится, пока не спустит последний рубль.
"Может, намекнуть все-таки Злате? - колебался Глеб. - Нет, неудобно..."
В особняке он снова застал только жену. Мачеха еще не вернулась. Лена заставила мужа поесть, хотя, честно говоря, особенно настаивать не пришлось: Глеб почувствовал зверский голод. Да и уж больно аппетитно выглядели закуски, приготовленные к встрече Нового года, так никем и не тронутые. Он поглощал еду молча, под болтовню жены, и почти не слушал: как говорится, в одно ухо влетало, а из другого вылетало. Мысли его теперь вертелись вокруг профессора: застанет Ярцев его в Средневолжске или тот укатит в Москву. А встретиться надо обязательно.
- ...Насчет мебели мы договоримся, я думаю, - вдруг дошли до сознания Глеба слова жены.
- Какой мебели? - переспросил он.
- Отцовской, какой же еще! - удивилась Лена.
- Ты о чем? - перестал есть Глеб.
- О том, что мы с тобой переедем на проспект Свободы...
- А твою квартиру?
- Отдадим Злате Леонидовне. Вот я и считаю, что нашу мебель мы оставим ей. Модная, современная... А отцовская пусть так и останется у нас. Сейчас стиль ретро очень ценится... Гарнитур из карельской березы! Девчонки умрут от зависти!
- Постой, - снова взял вилку Ярцев. - С чего ты взяла, что Злата захочет к нам, на Большую Бурлацкую?
- Она сама намекнула, что в деревне ни за что не останется. Все загонит. - Лена обвела вокруг руками. - И в город. Говорит, ей здесь делать нечего. А что? Злата теперь вдова, ей в городе площадь нужна. Нам ведь четырехкомнатная квартира - во! - провела она ладонью выше головы.