Страница 69 из 94
Я не знаю точно, сам ли мужчина вызвал подозрение у доктора Нового или поведение женщины. Доктор Новый был знаком с психиатрией, и сейчас он решил проверить, правду ли сказала женщина. Когда повозка проехала мимо, доктор Новый вынул из кобуры пистолет и выстрелил в воздух.
"Глухонемой" от неожиданности вздрогнул. В мгновение ока Новый, Бейковский и Крал оказались возле него. У задержанного была обнаружена карта с нанесенными на нее огневыми позициями наших батарей, два пистолета и обычное снаряжение разведчика. Так был обезврежен матерый эсэсовец, заброшенный в наш тыл с заданием передавать гитлеровцам сведения о расположении чехословацких и советских войск и корректировать огонь своей артиллерии. Вскоре обнаружили и его радиостанцию, она была спрятана в хате польской крестьянки, мужа которой гестаповцы посадили в концентрационный лагерь. Эту женщину гитлеровцы запугивали тем, что если она не будет помогать немецким разведчикам или выдаст их, ее мужа расстреляют.
За смекалку и находчивость при задержании фашистского разведчика доктор Новый был награжден.
9. Перед нами граница Чехословацкой Республики
С тяжелыми боями советские и чехословацкие войска преодолели предгорья Карпат. Советским танковым частям удалось прорваться к действовавшему в тылу противника 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу. Приближался час перехода чехословацкой границы в районе Дукельского перевала.
Понятно, интерес к этому важному событию проявили и чехословацкие эмигрантские круги в Лондоне. Оттуда к нам прибыла делегация: правый демократ министр Немец, депутат парламента Гала и генерал Гасал. Всем им явно не терпелось побыстрее вступить на территорию Чехословакии вместе с нашими войсками. Но уже тогда не трудно было заметить, что цель их приезда использовать этот момент в соответствии со своими замыслами.
Депутат парламента Гала, видимо, долго искал подходящего случая, чтобы побеседовать со мной наедине. Он постоянно вертелся возле меня, и я чувствовал, что у господина Гала на сердце какое-то бремя, от которого он хочет побыстрее освободиться.
- Господин генерал! - начал он вкрадчивым тоном, когда ему наконец удалось остаться со мной с глазу на глаз. - Господин председатель правительства Шрамек самым искренним образом поздравляет вас и горячо благодарит за ваши труды.
Крепко сжав кулаки, я молчал. Хоть бы кто-нибудь пришел и помешал этому разговору!
- Господин глава правительства, - продолжал Гала, - рассчитывает на вас, он верит, что вы оправдаете его надежды.
Я прекрасно понимал, о чем идет речь, и хорошо представлял себе, что скрывалось за словами "вы оправдаете его надежды".
- Передайте господину главе правительства мою благодарность за поздравление, - прервал я наступившую паузу и с некоторой иронией добавил: А также и за его благодарность.
Я быстро прикидывал в уме, что бы еще сказать этому франтоватому господину, как рассеять его надежду на то, что мюнхенцы после войны смогут рассчитывать на мое сотрудничество. Ведь он принадлежал к клике, которая сгруппировалась вокруг Бенеша. Их цель - установление в освобожденной Республике прежнего буржуазного строя. По своей близорукости они искренне верили, что им снова удастся одеть хомут на шею народу и восстановить в стране такой же порядок, как и до войны, когда судьбу Чехословакии вершили фабриканты и помещики. Все это я знал. С эмигрантскими правящими кругами в Лондоне у меня были самые недружелюбные отношения с того момента, как начал формироваться наш батальон. Эти господа только и делали, что создавали нам всевозможные препятствия и затруднения. Мои горячие симпатии к Советскому Союзу были плохой рекомендацией в глазах господ из Лондона, точно осведомленных о моей деятельности. В министерстве национальной обороны в Лондоне были известны и мои высказывания, отражающие мнение всех чехословацких воинов, находившихся в СССР, что мы никогда не допустим реставрации в стране старых порядков и что наша Республика после освобождения ее от немецких фашистов должна быть устроена так, как решит сам народ.
Чехословацкие эмигрантские круги в Лондоне имели среди чехословацких представителей в СССР своих людей, которые немедленно информировали их о всех наших действиях. И теперь, когда мы стояли у границ Чехословакии, они пытались выяснить, не удастся ли им привлечь меня на свою сторону.
- Заверьте господина председателя Шрамека, что свой народ я не предам! - заявил я решительно и твердо.
Мой ответ не обрадовал господина Гала. (Не требовалось обладать большой проницательностью, чтобы заметить это.) Я очень быстро раскусил смысл его намеков, и он также понял меня.
- Благодарю вас, - чуть слышно сказал Гала, потупив взор. Он не выразил желания продолжить разговор.
Члены делегации эмигрантского правительства имели полную возможность и непосредственно, и в бинокль наблюдать за тем, как сражаются воины чехословацкого корпуса. Делегация приехала, уверенная, что переход границы будет простым и легким.
В действительности же наступать нам было ничуть не легче, чем раньше. Правда, на нашем пути уже не встречались такие препятствия, как, например, высота 534 или Гирова гора. Самые трудные вершины Карпатских гор были позади. Там навсегда остались тысячи советских и чехословацких воинов. Впереди государственная граница Чехословакии, а перед ней на всех многочисленных высотах - укрепления врага, сопротивляющегося с отчаянием обреченного.
Корпусу предстояло овладеть деревнями Зындранова и Барвинек, последними польскими населенными пунктами, расположенными в непосредственной близости от границы Чехословакии, на пороге нашей родины, где нас ждал чехословацкий народ.
В ночь на 30 сентября части корпуса заняли исходное положение для наступления. Роты 2-го батальона 1-й бригады расположились по обе стороны костела в населенном пункте Зындранова. В предыдущих боях этот батальон понес значительные потери. Он получил пополнение - около 30 подпоручиков, прошедших кратковременное обучение в советском училище. Ротами и взводами снова командовали офицеры.
Утром 30 сентября 1944 года Карпаты были затянуты плотным туманом. Около 8 часов началась сорокаминутная артиллерийская подготовка, после которой наши воины поднялись в атаку. Враг оказывал упорнейшее сопротивление. Наше наступление развивалось медленно. Особенно ожесточенно гитлеровцы обороняли безымянную высоту, на которую наступала рота под командованием поручика Арношта Штейнера.
Выйти на территорию Чехословакии в начале октября корпусу не удалось. Последние километры польской земли, которые пришлось преодолевать с тяжелыми боями, стоили нам и советским войскам немало крови. Чувствительные потери понесли наши танкисты. 30 сентября фашисты вывели из строя пять танков. В одном из них был ранен осколком в ногу бывший автоматчик, а теперь замечательный танкист, командир танковой роты подпоручик Черны. Советским врачам удалось сохранить ему ногу, но участвовать в боях герой Черны больше не смог. На следующий день, 1 октября, мы потеряли семь машин.
В те дни противник сопротивлялся особенно ожесточенно. Там, где нам удавалось продвинуться вперед, гитлеровцы яростно контратаковали и вынуждали нас отходить.
С целью улучшения своих позиций перед решительным штурмом Дукельского перевала мы провели частное наступление и овладели высотами, которые стояли на пути корпуса как последние преграды у порога родины. Много недель укрепляли фашисты эти высоты, теперь их укрепления служили нам.
Я думаю про себя: "Смотрите хорошенько, внимательно наблюдайте, господин министр Немец, и вы, господин депутат Гала, да и вы, господин генерал Гасал! Вы смотрите? Отлично! Теперь вы видите, во что обходится нам каждый метр карпатской земли! И, может быть, вы поймете, почему нашим и советским солдатам приходится проливать здесь столько крови. Если бы нам позволили в 1938 году защищать Республику, наш народ сражался бы с не меньшим мужеством".
Невольно всматриваюсь в лица воинов и по их глазам вижу, что они невероятно устали и идут в бой, напрягая последние силы. Но их горячее стремление победить врага и ступить на родную чехословацкую землю - это тот чудотворный эликсир, который восстанавливает силы и вдохновляет на ратные подвиги.