Страница 16 из 43
И вот в один прекрасный день провинция Блефуску отложилась, а поскольку объединённый флот целиком базировался на Блефуску, которая имела для этого удобную бухту Лосабек, то Лилипутия в тот день осталась без флота. Фикос II, бывший в то время императором Лилипутии, отправил армию по ту сторону пролива - вернуть Блефуску в лоно Лилипутии, покарать зачинщиков, искоренить отъединщицкий дух и навести в провинции порядок, чтобы впредь никому было неповадно. Командиры тут же построили армию в колонны и под крики «ура!» повели её воевать с Блефуску. Однако ввиду значительной (по лилипутским масштабам) глубины и ширины пролива, разделявшего метрополию и провинцию, хотя и обвязанные рыбьими пузырями, далеко не все из вошедших в воду на лилипутском берегу вышли на блефускуанском - ведь флот, как мы помним, в один день оказался во власти мятежников. Вышедшие же военной силы собой не представляли и стали лёгкой добычей блефускуанцев. Тогда Фикос II издал указ, предписывающий всем лилипутам строить новый флот. Это был нелёгкий период в истории Лилипутии. Все подданные императора с утра уходили на верфи и трудились там, не покладая рук, пока не начинали валиться с ног от усталости. Император смилостивился и разрешил подданным не расходиться на ночь по домам. Это позволило корабельщикам сэкономить немало сил и времени. Они спали прямо при верфях, а утром, не тратя впустую ни минуты, принимались за работу. Всего за десять лун лилипуты восстановили свои военно-морские силы, и блефускуанцы больше не имели подавляющего преимущества на море. Однако Фикос II к этому моменту безвременно скончался, а его сын оказался глуп и ленив - он решил не воевать с Блефуску, а взять её измором. Измором брал Блефуску и следующий император, и ещё один, и ещё. Время шло, и все в Лилипутии в конечном счёте, хотя и не без скорби душевной, свыклись с тем, что Блефуску более не провинция, а могущественное независимое государство (и, кстати, основание для содержания мощной лилипутской армии). Однако воспоминания о потере флота всегда оставались болезненными по сю сторону пролива, и потому мой поход на Лосабек и возвращение с военным флотом противника были встречены великим ликованием и восприняты как восстановление исторической справедливости.
Я живо интересовался историческими хрониками и современной политической жизнью Лилипутии, а моя жизнь тем временем шла своим чередом. И теперь, следуя хронологии событий, я должен поведать об одном, казалось бы, малозначительном происшествии, сыгравшем важную роль не только в моей судьбе, но и, видимо, во всей лилипутской истории, поскольку, смею заверить моего читателя, судьба Куинбуса Флестрина оказала заметное воздействие на ход развития Лилипутии. Произошло это не в силу каких-то моих особых достоинств или выдающихся качеств, а, как я уже говорил, лишь по причине моих размеров. Так, великан ростом в сорок футов, появись таковой в моей родной Англии, мог бы в корне изменить её историю.
Происшествие, о котором я намереваюсь рассказать, случилось в один из обычнейших вечеров, когда я, как уже повелось, принимал десятка три обитательниц весёлого дома со всякими случайными и неслучайными гостьями, перед каковыми я никогда не запирал двери своего жилья. Все было как всегда. Дело уже шло к развязке, которая словно бы рождалась где-то в глубинах моего естества, чтобы прорваться наружу через то самое орудие, которое услаждало моих прелестниц. Я крикнул «берегись», но одна из девушек не успела увернуться и была сбита мощной струёй (в очередной раз должен оговориться: к преувеличениям я отнюдь не склонен, в особенности, если речь идёт о моей собственной персоне; не хочу предстать перед своим читателем этаким хвастунишкой: если я говорю «мощная струя», то естественно имею в виду взгляд на сей феномен пострадавшей), что имело последствия, о которых я в ту минуту не мог даже и догадываться. Бедняжка отделалась лёгким испугом - через мгновение она поднялась на ноги и не без удовольствия принялась размазывать белесую жидкость по телу. Кто бы мог подумать, что такой пустяк повлечёт за собой результаты несоизмеримые?
Как я узнал потом, бедняжка эта в детстве перенесла болезнь, вызвавшую у несчастной хромоту кстати, именно поэтому она и не успела увернуться от моего извержения), однако малютка настолько свыклась со своим недугом, что вела или пыталась вести нормальный образ жизни, ни в чем не отставая от своих сверстниц.
Прошло два дня, и моя случайная гостья уже почти забыла о том происшествии, разве что сохраняла в памяти приятственные стороны своего визита ко мне, но вот на третий день после нечаянной ванны, которую она приняла на моем табурете, малютка почувствовала резкое улучшение. Ещё через два дня хромота у неё прошла полностью, деятельность мышц восстановилась, а кожа в местах контакта с моей семенной жидкостью приобрела необыкновенно здоровый и упругий вид.
Обо всем этом мне стало известно неделю спустя, когда я снова увидел уже знакомое мне личико. У девушки в руке было ведёрко средних размеров, и она караулила с ним у моего готовящегося к фонтанированию отверстия. Ведёрко быстро переполнилось - большая часть жидкости пролилась через край, но моя гостья была довольна. Она попросила меня как можно осторожнее опустить её на землю и бережно, чтобы не расплескать, понесла ведёрко к выходу, словно это был какой-то драгоценный нектар.
Я остановил её и попросил объяснить, что значит сие странное явление. Выяснилось, что добрая душа несёт ведёрко к своей престарелой бабушке, страдающей подагрой и прострелом. Тогда же она рассказала мне о том, какое целебное воздействие произвело на неё моё семя, размазанное ею по телу в порыве сладострастия. Я же со своей стороны как врач предостерёг её, просил не впадать в заблуждение. Возможно, её исцеление объясняется другими причинами, а моя семенная жидкость лишь послужила благоприятным фоном, на котором пошёл положительный процесс выздоровления. Однако девушка была полна воодушевления, и разубедить её мне не удалось. Она твёрдо обещала сообщить мне, будет ли благоприятным воздействие сей панацеи на её бабушку. Остальные мои гостьи слушали наш разговор и, видимо, фигурально выражаясь, мотали на ус. У одной из них, ещё не успевшей спуститься с табуретки, в руках неведомо откуда взялся пузырёк, который она принялась заполнять из пролитой на поверхность лужицы. Другая стала черпать жидкость из лужицы горстями и размазывать у себя по бёдрам и груди. Остальные, уже спустившиеся вниз, делали попытки вскарабкаться назад по ножкам табурета, я же чисто машинально, продолжая разговор с моей выздоровевшей прелестницей, подставил им ладонь и перенёс наверх. Через несколько мгновений поверхность табуретки была сухой, разве что чуть поблёскивала влагой.