Страница 10 из 17
Все. Больше ничего не было.
Я проснулся от звонка. Нашарил на тумбочке аппарат.
- Ты куда пропал? Я тебе звонил, звонил...
- Вроде на месте.
Я огляделся: в номере я был один.
- Что-то я тебя не видел на открытии?
- К докладу готовился, - сказал я, - у меня завтра. Утром.
- Давали талоны на обед-ужин. Через пять минут... - тут я узнал голос: мой московский приятель, сосед по гостинице. - Так ты пойдешь на ужин - у меня коньяк, мы ж договаривались?
- Я целый день пил...
- Что ты пил?
- Водку.
- Коньяк смягчает и снижает - сразу придешь в себя.
- Ты думаешь?
- Убежден.
- Но у меня нет талона и я не один.
- Я тоже не один. Не валяй дурака.
- Хорошо. Минут через десять.
- Я зайду...
Куда ж она подевалась? - подумал я, и она тут же появилась: завернутая в полотенце, с мокрыми волосами.
- Ты вырубился, как только вошел, - сказала она, - Тина даже испугалась.
- Где она?
- Уехала к Изольде.
- Очень тактичная, - сказал я. - Учти, нас пригласили на ужин, в ресторан. Официально.
- Это тебя пригласили, а я тут как бы...
- Если хоть кто-то поморщится, я уеду в Париж, - сказал я.
Странно, но я был жив и в полном порядке.
В ресторане полутемно, сновали официанты, похожие на морских офицеров, на нашем столике, накрытом на четыре персоны, стояли цветы, горели свечи. Контраст с подвальчиком на Неве оглушителен. Или никакого подвальчика не было?
Принесли закуску: рыба, ветчина, салаты. Горячее на выбор - осетрина на вертеле или шашлык.
Приятель поставил на стол бутылку "Камю".
- Расскажи про открытие, - сказал я.
- Ты с ума сошел - нас там не было.
- Ты же сказал?
- Шутка.
- За первый день!
Мы выпили.
- Пожалуй, ты прав, - сказал я, - снижает, смягчает и окончательно приводит в чувство.
- Опыт, - сказал приятель.
Моя барышня рассказывала, как я танцевал с обнаженными скульптурами в Летнем саду. Помощник приятеля сначала робел, стеснялся, потом начал оттаивать. Очень славный был помощник.
Принесли горячее.
- Мне тут нравится, - сказал я, - жалко, осталось два дня. Но понимаешь, в чем беда - мой доклад...
- А что такое?
- Не могу нащупать идею.
- Тебе было сегодня хорошо?
- Более чем.
- Вот тебе и идея. Ты был свободен и делал, что хотел. Тебя привезли, устроили, накормили - но ты все равно свободен.
- Ну и что? - спросил я.
- У тебя доклад на тему - "Писатель и власть"?
- Очень свежая тема, - сказал я, - если и осетрина такой же свежести...
- Тебя можно купить за жареную осетрину?
- Понял, - сказал я, - будем считать, доклад мы написали. Я твой должник.
4
- Все-таки слишком похоже на гостиницу, - сказала она.
- А ты думала, будет особняк или бунгало?
Она сидела на кровати, болтала ногами и курила.
- Ты можешь сдвинуть кровати, - попросила она вдруг. - Меня бесит идиотская тумбочка.
Кровати казались каменными. Я попробовал... Потом поднапрягся - не шелохнулись. Я взялся за тумбочку, подлез сбоку, ощупал...
- Да тут болты!.. Надо гаечный ключ или пилу. А где взять?.. Погоди, московский сосед сказал, что они все время работают - если у него?
- Они на компьютере работают - при чем тут пила?
Коньяк, конечно, смягчает, снижает и... Но, быть может, если коньяк после водки - совсем другая реакция?
- Что-то у меня голова покатилась, - неожиданно сказала она, - можно я чуть вздремну?..
- И у меня съехала. Не надо пить чего нам не положено.
Я лег на соседнюю койку, между нами торчала тумбочка: получалось, что у нас как бы не двухместный номер, а две комнаты, разделенные...
Загрохотало, загремело, захрипело, зазвенели стекла - трамвай вломился в распахнутое окно, я свалился с кровати. В комнате плавал, клубился серый туман. Я подполз к окну на четвереньках, осторожно поднялся и выглянул...
Далеко внизу, посреди классического петроградского пейзажа, разворачивался трамвай - звенел, грохотал, дребезжал, навстречу ему заезжал другой, а за ним... И все это в сером плывущем дыму... Это у них называется белые ночи, вспомнил я.
Я прикрыл окно. Стало потише, откуда-то ползли хрипы.
Она лежала на боку, обнаженная рука свесилась, пальцы касались пола. Это она хрипела. "Уж не трамвай ли ее задавил?" - странно подумал я. Подошел и поднял руку - рука была влажная. Я пощупал лоб - мокрый, горячий. Провел по волосам - и волосы мокрые. И подушка была мокрая. "Слава Богу, вода, а не..."
- Что с тобой? - спросил я.
Она не просыпалась.
Я сел рядом - как на скамейку после дождя. Тут я испугался и принялся ее тормошить.
- Может, "скорую" вызвать?
- Ты что - увезут неизвестно куда...
- Так с тобой бывает?
- Первый раз...
Я обтер ее полотенцем и переложил на свою кровать. "Хорошо, не съединил..." Накрыл двумя одеялами. Она тут же уснула. "Что русскому здорово, то..." А кто из нас русский?..
Походил по номеру, снова выглянул в окно: трамваи один за другим разворачивались - круг был под нашими окнами. Жуткий город.
Простыней больше не было, я завернулся в полотенца - их много, как в заграничном отеле.
...Трамвай грохотал, дребезжал, звенел, хрипел - надвигался... Она лежала, положив голову на рельс, волосы закрывали лицо, я кинулся к ней... И проснулся...
За окном все тот же серый туман, грохот трамвая, она тихонько поскрипывала на соседней койке. Тоже мне Анна Каренина, подумал я.
Волосы у нее высохли, подушка была влажной, а простыни сухие. Я поднял ей голову и перевернул подушку. Она не проснулась.
"Зачем бедному еврею такой дворец?" - вспомнил я. И опять заснул.
На сей раз я оказался в лесу: зимний сумеречный лес по обе стороны дороги, деревья в белых шапках. Дребезжащий трамвай тащили... лошади. Я видел впереди два хвоста, нет, еще один, третий... Я сидел рядом с кучером... Нет, рядом с вагоновожатым. "Гляди!" - крикнул он и нажал на звонок. Перед нами, через колею прыгнул заяц - серый, взмахнул длинными ушами и скрылся в лесу. "Стой! крикнул я, - плохая примета, предупреждение- не доедем..." - "Ладно тебе, сказал вагоновожатый, - бабьи сказки..." И тут через дорогу прыгнул еще один. Или тот же - серый и ушастый. Я схватился за рычаг: трамвай заскрипел, грохнул, дернулся, я ударился головой о...
Проклятая тумбочка! Это я об нее приложился. За окном клубился все тот же серый туман, грохотало, звенело...
Она спала глубоко и тихо. Посапывала.
Если водку мешать с коньяком, то тебе открывается... Что открывается?
Я вспомнил, откуда возник заяц. На открытии выставки писателей, которые рисуют, кроме презентации книги о литераторах, сидевших в русской тюрьме, была еще одна презентация. Наш коллега Битов предложил проект: "О перебегании зайцем дороги Пушкину". Мне тогда было не до того, я думал о билетах на поезд, менял "СВ" на купе и разрабатывал механизм интриги. Но что-то, видать, засело, а тут после перемешивания коньяка с... Да, все выстроилось, об этом я им сегодня и доложу.
Что же произошло 175 лет назад на зимней дороге из Михайловского в Петербург? - скажу я им. А они будут меня переводить на разные языки... Ну, чтоб не слишком углубляться в эту историю?.. - продолжу я. И дело даже не в том, что ежели бы не заяц, у нас не было бы последующего десятилетия, сделавшего русскую литературу действительно великой. В то время никто ничего об этом не мог знать и даже думать. И Пушкин, который "наше все", в том числе. Но он не хотел скакать в Петербург, это очевидно. Не хотел, но у него не хватало мужества себе - не кому-то, а себе! - в этом признаться...
Я думал все быстрее, быстрее, и мне стало весело: я сидел на идиотской кровати, лицом к окну, за ним клубился серый туман, который они называют "белыми ночами", далеко внизу гремел дурацкий трамвай, а я повторял про себя свою завтрашнюю - нет, сегодняшнюю! - речь...