Страница 59 из 77
277. I. Всякий человек во зле, и должен быть извлечен из него, дабы быть преобразованным. Что в каждом человеке есть наследственное зло, и что по этому злу человек в вожделении различных зол - известно в Церкви; отсюда явствует, что человек сам собою не может делать добро, ибо зло не делает добро, разве только то добро, в котором внутренне есть зло; зло во внутреннем состоит в том, что делается добро ради самого себя, то есть, показное. Что это зло наследственное исходит от родителей - известно; говорят что оно идет от Адама и его супруги, но это заблуждение; ибо каждый родится во зле от своего отца, а его отец от своего, тот также от своего, и оно переносится постепенно от одного к другому и, следовательно, накопляется и возрастает как ком и переходит в потомство; оттого в человеке ничего нет здравого, но он весь во зле. Кто чувствует, что любить себя более, чем другого есть зло? Кто затем знает, что в этом зло? А между тем в том глава зол. Что наследственное зло идет от отцов, дедов и предков, очевидно по многому, известному в мире; так от различия по одному виду лиц, домов, семейств и даже народов; лица же суть типами душ (animi), а души суть по чувствам, присущим любви; иногда даже лицо предка повторяется во внуке или правнуке; я узнаю по одному взгляду, еврей ли человек или нет; узнаю также из какого рода происходят некоторые личности, и не сомневаюсь, что другие тоже узнают это. Если чувства, присущие любви, исходят таким образом от родителей и передаются, то явствует, что то же самое относительно зол, так как они принадлежат чувствам. Но будет сказано теперь, откуда это сходство: душа каждого исходит от отца и только одевается телом от матери; что душа исходит от отца, явствует не только из изложенного выше, но также из многих иных признаков и даже из такого, что дитя негра или мавра от матери белой или европеянки родится черным и наоборот; а главным образом из того, что душа в семени, ибо семенем совершается импрегнация, и семя одевается телом от матери; семя есть первая форма любви, в коей отец, это форма любви господствующей ближайшими деривациями, которые суть интимными чувствами этой любви. Чувства эти у каждого заложены со всех сторон пристойностями жизни нравственной и добром, принадлежащим частию жизни гражданственной и частию жизни духовной; такое внешнее жизни даже у злых, в этом внешнем родится каждый ребенок, отсюда он приветлив, но по мере того как растет и становится взрослым, он подвигается от этого внешнего к внутренним и, наконец, к господствующей любви отца; если любовь эта была дурная, и средствами воспитания не умерялась и не сгибалась, то любовь его становится такою, как отцовская. Во всяком случае, зло никогда не искоренено, но лишь удалено бывает; о том говориться будет впоследствии. Посему можно видеть, что каждый человек во зле.
277 (а). Что человек должен быть извлечен из зла, дабы быть преобразованным, очевидно без пояснения: в самом деле, тот, кто во зле в миру, во зле же по выходе из мира; если зло не было удалено в миру, оно не может быть удалено позднее; где дерево падает, там оно остается лежать, так же и жизнь человека остается такою, какою была, когда он умирал; каждый также судится по делам своим, не тем, что их бы исчисляли, но тем, что возвращается он к ним и поступает одинаково; ибо смерть есть продолжением жизни, с тою разницею, что человек не может быть тогда преобразован. Всякое преобразование совершается в полноте, то есть в первых одновременно с последними, а последние преобразовываются в миру сообразно с первыми и не могут быть преобразованы позднее, потому что последние жизни, которые человек уносит по смерти с собою, вступают в покой и согласование, то есть составляют одно с его внутренним.
278. II. Зло не может быть удалено, прежде чем оно не проявится. Под этим разумеется не то, что человек должен творить зло с тою целью, чтобы оно проявлялось, но что он должен исследовать и изыскать не только свои поступки, но мысли свои и то, что совершил бы он, если б не боялся законов и бесчестия; главным образом, каково то зло, которое считает он в уме своем дозволенным не принимать за грехи, ибо такое он совершает. Для того, чтобы человек исследовал себя, ему даровано разумение, и это разумение было отделено от воли, дабы он знал, понимал и признавал, что такое добро и что такое зло; затем, дабы он видел также, какова его воля или что любит он и чего желает. Для того были даны его разумению высшая и низшая мысли, дабы мыслию высшею или внутреннею он видел, чем занимается его воля в мысли низшей или высшей; он видит это, как видит человек лице свое в зеркале, и когда видит это и знает, что это грех, то может, испросив помощи Господа, не желать этого греха, избегать его и затем действовать против него, если не свободно, то покоряя его борьбой, наконец, питает к нему отвращение и омерзение, и тогда впервые сознает он, что зло есть зло, добро есть добро, но не прежде. В этом способ исследовать себя, видеть свое зло, признать его, исповедать и отступиться от него. Но как немногие знают, что это есть самой Религией Христианской, ибо только поступающие так имеют милосердие и веру, то они ведутся Господом и Им творят добро; будет сказано нечто о тех, кто не поступает так, а тем не менее воображает, что в нем религия. Это: 1. Признающие себя виновными во всех грехах и не изыскивающие в себе никакого. 2. Те, которые по религии минуют изыскание их. 3. Те, которые по причине мирских вещей вовсе не помышляют о грехах и затем их не знают. 4. Те, которые благоволят к грехам, следовательно, не могут их знать. 5. У всех таких грехи не проявляются и, следовательно, не могут быть удалены. 6. Наконец, будет открыта причина, не известная до сих пор, почему зло не может быть удалено, если оно не изыскано, не проявлено, не признано, не исповедано и если не удерживаются от него.
278 (а). Следует отдельно рассмотреть каждый из этих пунктов, ибо в них главные предметы Христианской Религии со стороны человека. Во-первых. О Признающих себя виновными во всех грехах и не изыскивающих в себе никакого. Они говорят: "Я - грешник, я родился в грехах, ничего нет зазорного во мне от головы до ног; Боже благий, будь за меня, прости меня, очисти меня, спаси меня, соделай, чтобы я шел в чистоте и по пути праведных", - или многое подобное другое; а между тем никто из них не исследует себя и потому не знает никакого зла за собою: никто же не может избегать, чего не знает, и еще менее побороть то; такой человек считает себя чистым и омытым после исповедей, когда между тем с головы до пят он нечист и не омыт; ибо исповедь во всех грехах есть усыпление и, наконец, ослепление; оно как бы общее без особенностей, а оное есть ничем. Во-вторых. О тех, кто по религии минует изыскание. Это, главным образом, отделяющие милосердие от веры, ибо говорят они в себе: "Зачем я стану изыскивать зло это или добро? Зачем, если зло оно, и меня же оно не осуждает? Зачем, если добро, и меня же оно не спасает? Одна вера, мыслимая и заявленная с убеждениями и доверием, оправдывает и очищает от всякого греха; и раз оправданный, я чист перед Богом. Правда, что я во зле, но Бог его смывает, лишь только соделано оно, и, таким образом, оно не появляется". И сверх того многое другое подобное. Но кто не видит, лишь бы открыл глаза, что это пустые слова, в которых ничего нет действительного, так как нет добра. Кто бы не мог так мыслить и так говорить даже с уверенностью и доверием, думая в то же время об аде и вечном осуждении? Разве такой человек желает знать что-либо более об истине или о добре? По вопросу об истине он говорит: "Что такое истина, как не подтверждение этой веры?" По вопросу о добре он говорит: "Что такое добро, как не то, что во мне по этой вере? Но чтобы оно было во мне, я не стану его творить как бы сам собою, ибо это ради заслуги, а добро, вменяемое в заслугу, не есть добром". Так минует он все, до того, что не ведает, что такое зло. Что же тогда исследует он и увидит в себе? Тогда его состояние не будет ли таким, а именно: огонь вожделений зла пожирает внутренние его духа и их опустошает вплоть до двери? Он стережет лишь эту дверь, дабы пожар не обнаружился, но она открывается по смерти, и тогда этот пожар обнаруживается перед всеми. В-третьих. О тех, которые из-за мирских дел нисколько не помышляют о грехах и, следовательно, не могут их знать. Это любящие мир выше всего и не допускающие никакой истины, отклоняющей их от какой-либо неправды их религии, говоря в себе: "Что это? Оно не присуще мысли моей". Таким образом они отвергают истину, лишь только ее услышат, а слыша подавляют ее. Они поступают почти так же, слушая проповеди, удерживают из них несколько слов, не удерживая ничего существенного. Поступая таким образом относительно истины, они не знают, следовательно, что такое добро, ибо истина и добро составляют одно, и через добро, не идущее от истины, зло не познается, разве только говорится, что оное есть тоже добро, и это с помощью рассуждений, основанных на лжи. Они-то разумеются под семенами, упавшими в тернии, о которых Господь так говорит: "Иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его. Это кто слышит Слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает Слово и оно становится бесплодным" (Матф. ХIII, 7, 22. Марк, IV, 7, 18, 19. Лука, VIII, 7, 14). В-четвертых. О тех, которые благоволят к грехам и не могут их знать. Это признающие Бога, и служащие Ему по обычным формам, и утвердившиеся в идее, что известное зло, которое есть грех, не есть грехом; ибо они переиначивают его с помощью иллюзий и видимостей и скрывают его громадность: сделав это, они благоволят к нему и делаются его другом и приятелем. Сказано, что признающие Бога поступают так, ибо другие не признают никакого зла грехом, так как всякий грех против Бога. Но это будет пояснено примерами. Человек, жадный к наживе, считающий, по измышленным доводам, некоторые виды мошенничества дозволительными, не принимает их за грех; также поступает подтвердивший в себе месть против врагов и подтвердивший ограбление тех, кто не суть боевыми врагами. В-пятых. У всех таких грехи не проявляются и, следовательно, не могут быть удалены. Всякое не проявляющееся зло остается в духе; оно как огонь в дереве под пеплом и тоже как сукровица в ране не открытой, ибо всякое замкнутое зло усиливается и не прекращается, пока не изведет всего; поэтому дабы никакое зло не оставалось замкнутым, попускается каждому мыслить за Бога или против Бога, за святое Церкви или против него, не будучи за это в миру наказанным. Господь так выражается по этому поводу в Исаие: "От ступней до главы ничего здравого, рана, и порез, и свежая язва, не зажатые, не обвязанные, не смягченные елеем. Омойтесь, очиститесь, удалите лукавство ваших дел от очей Моих, прекратите творить зло; научитесь творить добро; и тогда, если грехи ваши будут как багрянец, обелятся они как снег, если они будут красны, как пурпур, то соделаются как шерсть. Если все откажетесь и воспротивитесь, то мечом будете пожраны" (I, 6,16,17,18,20). Быть пожрану мечом - значит погибнуть от неправды. В-шестых. Причина, не известная доныне, по которой зло не может быть удалено, если только оно не разыскано, не проявлено, не признано, не исповедано и если не отступятся от него. В предыдущем было изложено, что целое небо расположено обществами по чувствам добра, противоположным вожделениям зла, и целый ад расположен обществами по вожделениям зла, противоположным чувствам добра; каждый человек духом своим в каком-либо обществе; в обществе небесном, если он в чувстве добра, и в обществе адском, если он в вожделении зла; человек не знает этого, живя в миру; но тем не менее духом он в каком-либо обществе; без этого он не может жить, и этим он управляем Господом; если он в адском обществе, то не может быть извлечен из него Господом иначе, как по Законам Его Божественного Провидения, между которыми есть тот, что бы человек видел, что он там, желал бы оттуда выйти и усиливался это сделать сам собою; человек это может, пока в миру, но не по смерти; ибо тогда он вечно останется в обществе, в которое вступил, будучи в мире; по этой причине человек должен исследовать себя, видеть и признавать свои грехи, покаяться и затем устоять до конца жизни. Что это так, я бы мог подтвердить, до полного убеждения, многочисленными опытами, но здесь не место приводить доказательства, извлеченные из опытов.