Страница 8 из 37
Сергей попытался пристроиться на пачке каких-то бумаг, пачка тут же поехала, и директор, едва прихватила рассыпающиеся страницы - подравняла ладонями, после чего улыбнулась.
- Тесно тут, извините. Меня зовут Альдина Георгиевна. Имечко, как видите, не слишком удобное. Называйте меня - просто Алла... Кажется, мы с вами не сталкивались?
Сергей слегка покраснел:
- Скажите, Алла... Почему у вас в магазине такой странный подбор игрушек? Одни чудовища, даже смотреть неприятно. Ну, и ещё оружие, тоже однообразно.
Альдина подняла палец.
- О, я слышу речь завзятого педагога. На самом деле все очень просто, Сережа. Мы как подневольная организация не определяем ассортимент. Продаем только то, что нам поставляют. Принцип здесь примитивный: не нравится - не бери. А поскольку выбора нет, то - приходится соглашаться.
- И однако ассортимент действительно специфический, - сказал Сергей.
- Ребятам, тем не менее, нравится. И не только мальчишкам, девочкам тоже. Привлекательно, броско, будоражит воображение. Ну а что до специфики, то это как посмотреть. Мы готовим наших детей к жизни в реальном мире. В мире, где существуют ещё и жестокость, и страх. И желательно, чтобы дети были обучены соответствующим образом. Чтоб они имели понятие и о первом, и о втором. А быстрее всего это происходит через игрушки. И поэтому наша лепта, наверное, имеет значение. Извините, Сережа, но вам, по-моему, не интересно.
Сергей вздрогнул. Он действительно пропустил последние фразы. Он, не отрываясь, смотрел туда, где между сейфом и штабелем узких коробок образовывала гнездо груда такелажных ремней: петли, кожаный пояс, брезентовые обрезки. Что-то в этой груде его зацепило. Что-то очень знакомое, только вот что?
- Нет-нет-нет, я вас внимательно слушаю...
- Это тоже определенная педагогика, - сказала Альдина. - Помогаем ребятам преодолеть детские страхи. Научившись обходиться с игрушечными чудовищами, они меньше будут бояться чудовищ, так сказать, настоящих: темноты, всяких там домовых, привидений...
- Пока наблюдается противоположный эффект, - заметил Сергей.
Альдина загадочно усмехнулась.
- Ну, это - временное явление. Они постепенно привыкнут. И тогда их дальнейшая жизнь станет проще и упорядоченнее...
Она покивала.
Сергей тоже кивнул - вместе с тем, безусловно не соглашаясь.
- Я вас все же не понимаю, - сказал он. - Вы считаете, что чудовища должны стать для нас привычным явлением - частью быта - тогда мы перестанем относится к ним с омерзением? Но ведь так можно оправдать любой негатив воровство например - и включить его в нашу жизнь как норму. Или, скажем, дурную привычку обманывать... Нет, - добавил он, - мне это не нравится.
Альдина опять усмехнулась.
- Какой вы нетерпеливый. Сразу взяли, не разобравшись, и осудили, А, быть может, осуждать как раз и не следовало.
Она остро прищурилась.
И тут в дверь постучали, и немедленно вслед за стуком в кабинет валился Евсей, принеся с собой запах неряшливости и перегара.
- Это... Альдина Гр-гивна... - бодренько сказал он. - Машина, значит, пришла. Ну - с товаром; которая - договаривались... Мужики, значит, интересуются: будем разгружать или как?
Он потер мягкий нос - алкогольного, синюшного цвета.
- Разгружайте, разгружайте, конечно, - холодно сказала Альдина. - Не обратно же отправлять. Я не вижу, в чем тут проблема...
- Дык, того-этого... - смутно сказал Евсей.
- Того-этого?
- Ну - чтобы, значит!
Тогда Альдина полезла в ящик стола, после некоторой возни достала оттуда четыре зеленых купюры и, как фокусник, демонстрирующий зрителям карты, провела их по воздуху перед самым носом Евсея.
- Вот, но только после того, как разгрузите...
- Будет сделано! - радостно заверил Евсей. И, как пьяный гиппопотам, затопал по коридору. - Мужики!.. Давай разгружай!.. Все нормально!..
Послышались довольные возгласы.
- Товар привезли, - пояснила Альдина. - Охломоны, ведь обещали, что только двенадцатого. Ну куда мне теперь все это складировать?
Ее черные брови озабоченно сдвинулись.
Сергей тут же поднялся.
- Намек понял, - кисло сказал он.
Из магазина он вышел в несколько подавленном настроении. Кажется, ничего особенного не произошло, и тем не менее у него было чувство, будто он пропустил в "Детском мире" нечто очень существенное - важную какую-то мелочь, штрих, однако меняющий всю картину. Перед глазами вставала Альдина: вороные гладкие волосы, прилипшие к черепу, толстые стекла очков, будто вдавленные в глазницы, мелкозубье внезапно прорезающейся улыбки. Все это не имело отношения к делу. Он сжимал под мышкой коробку с ненужным ему арбалетом, было душно, неистовствовало летнее солнце, и только когда он, почему-о устав, минут через пятнадцать притащился домой и когда раздраженно запрятал трижды проклятый арбалет в багажник автомобиля, то, уже захлопнув задребезжавшую крышку, неожиданно понял, что именно его потревожило в кабинете.
В этой куче ремней присутствовал, как ему показалось, и - ошейник Тотоши...
4
Харитон был доволен. Губы его лоснились, сытенько выдаваясь вперед, щеки тусклого песочного цвета - порозовели, проступили набрякшие кровью вены на лбу, а глаза, обычно прикрытые веками, сияли энтузиазмом.
Он напористо говорил:
- Жалко, Гришка не подтянулся, сволочь такая. В кои веки вот так собираемся, без затей. И машина у него, у собаки, имеется, и куча помощников. Нет, не вырваться, идиоту, - купи-продай! Миллиона четыре уже нахапал, все ему мало. Вот подлец, коммерсант хренов!.. - Возмущался он совершенно искренне. Но при этом не забывал жевать красную рыбу, которую пододвинул к себе, и одновременно накалывал малиновые аккуратные помидорчики. Вилка у него так и летала. - Чертов лавочник, капиталист, дери его за ногу!..
Лидочка, сидевшая рядом с ним, кривила напудренный носик.
- Фу, Харитоша, что ты себе позволяешь?
- А что такого? - трубным басом спрашивал Харитон.
- А то, что не ругайся, ты не у себя в кабинете!..
- Кто ругается?
- Ты!
- Да разве же я ругаюсь, я - так, напряженку сбрасываю...
Он повернулся к Сергею.
- Ведь в самом деле обидно. Раз в году договорились увидеться, - я, пожалуйста, вырвался, встречу межобластную для этого отменил, разогнал всех шестерок, каждому - поручение, а он, видите ли, вечер не может освободить. Пашет, пашет, как будто его привязали. Нет, я стукну Петру Николаевичу: живет слишком вольготно. Надо будет устроить ему такую - финансовую проверочку. Чтобы не зазнавался, чтобы не забывал старых друзей... Харитон хохотнул и без тоста, опрокинул в открытый рот рюмку водки. На него приятно было смотреть - крякнул, вытер губы рукой, энергично откинулся, хрустя корнишоном. - Нет, вот этого Гришка, конечно, не понимает. Умный, умный, казалось бы, а все-таки идиот. Не врубается, что иногда необходимо расслабиться. На работе ведь, как под рентгеном, сидишь. Этот смотрит, не хапнул ли ты себе чего-ибудь лишнего. Тот докладывает наверх - что было и чего не было. Третий каждое слово твое на всякий случай записывает. Компромат, понимаешь ли, собирает, ядрить его разъядрить! Морды чиновничьи! Как я их ненавижу! Только у тебя и оттянешься. Давай выпьем, Серега!..