Страница 16 из 37
- Давай руку!..
Сергей ухватил ладонь.
И сейчас же, как под невидимым ветром, зашумели-затрепетали деревья, низкий стонущий звук, надувшись, вылетел из болота, и пушистые мхи заколебались, точно живые.
Оборвалась еловая шишка и со свистом ударила в кочку недалеко от Сергея.
- Все! - простуженно сказал дядя Миша...
Они сидели на пригорке, поросшем брусникой, привалясь к сухому испятнанному лишайниками стволу, возносившему игольчатую верхушку почти до самого неба. Ель была могучая, наверное, вековая, трехметровые лапы раскидывались уютным шатром, бурый хвойный настил проглядывал между кустиками, а в прогалине Топкого Места горела небесная синева.
Сергей уже несколько пришел в себя: отдышался, обсох и смотал леску с поломанного удилища. Он даже выдернул из болота застрявшие сапоги, что к его удивлению оказалось довольно просто. Теперь он, расслабившись, ждал, пока закончит свои дела дядя Миша. Тот возился с мундиром: снимал с поверхности грязь, отжимал его, перекручивая так, что трещала материя, очищал от иголок, заново отжимал и, наконец, натянув на объемное крепкое тело, застегнул на все пуговицы и махнул рукой:
- Ладно, не зима, не замерзну. Главное, что живы остались. У тебя, Сережа, закурить не найдется?
- Не курю, - ответил Сергей с сожалением. - Балуюсь иногда, но специально не покупаю...
Дядя Миша посмотрел на мокрый комок, в который превратились его сигареты, осторожно зачем-то понюхал и отшвырнул на середину трясины.
- Хреновато все это, - надсадно сказал он. Вытер воду со щек и откашлялся в глянцевые листья брусники. - Хреновато, даже не знаю, как выразиться. Вляпались мы, по-моему, по самые уши. Ты меня что - по крику нашел?..
- Нет, - ответил Сергей. - Случайно, возвращался с рыбалки.
- Вот-вот, говорили, что крика с этого места и не слыхать. Я все горло содрал - как в могиле. Представляешь, ору, ору - даже птицы не отзываются...
Голос у него в самом деле был сильно сорванный.
- А как вы сюда попали? - спросил Сергей.
- Проводили поиск на местности, - объяснил дядя Миша. - Мой участок: "Грязи" и прилегающая территория. Я сюда уже третий день выезжаю. Местность трудная - кругом болотца, овраги, тут не то, чтобы человека - танк спрятать можно... - Он с досадой обтер друг о друга ладони, к которым прилипла хвоя, отряхнул с себя веточки, мелкий сор, осторожно снял гусеницу, корчащуюся на штанине. - Ведь что, Сережа, обидно: сам тебя насчет этого предупреждал, и сам вляпался. Возвращался уже, поэтому бдительность и ослабла. Иду чувствую, что под ногами пружинит, ну гляжу: мох и мох, ничего, значит, особенного, ахнуть не успел, как провалился по пояс. И туда-сюда - лишь сильнее засасывает...
- Бывает, - заметил Сергей.
Дядя Миша чихнул, и в груди его отчетливо захрипело.
- Да нет, - после некоторого раздумия сказал он. - Это уже не "бывает", это - гораздо хуже. Я в милиции четверть века - такого ещё не случалось. Ну конечно, были истории - с Синюхой лет десять назад, или с Бобриком, тот ещё кадр, повозились немало. Но - родное, обыденное, чистая уголовщина. А сейчас, я чувствую, чем-то не тем попахивает: чертовщиной какой-то, извиняюсь, мистикой всякой. Тут не знаешь, с какой стороны и взяться. Бродишь, бродишь вслепую и ждешь, что вот-вот обрушится. Как, например, сегодня. Противное ощущение.
- А что Пекка? - также после некоторого раздумья спросил Сергей.
- А что - Пекка? Пекка старается: розыскные мероприятия и всякая такая хреновина. Вон - затребовал криминалиста из области, чтобы, значит, экспертиза на месте - приехал криминалист... Ну конечно, неплохо: кровь там сразу же, или смазанные отпечатки. Запах тоже, говорят, теперь устанавливают. Только ни хрена не поможет, мне кажется, криминалист. Тут не экспертиза нужна, а что-то другое...
- А что именно? - поинтересовался Сергей.
- Черт его знает, - откровенно сказал дядя Миша. - В мистику я, конечно, ни в какую не верю, но ведь - душит, душит что-то неуловимое, прямо горло схватило, а что - непонятно. Был бы верующим, честное слово, свечку бы в церкви поставил...
- Может быть, и вправду поставить? - негромко спросил Сергей.
Дядя Миша со стоном прогнулся и почесал себя между лопаток.
- Во-во, точно, ты это Пекке посоветуй давай. Он тебе скажет - куда свечку поставить... - Лицо его сморщилось. - Ну что ж, надо двигаться. Ты, Сережа, со мной или ещё порыбачишь?
Крикнула далекая птица.
Сергей встрепенулся.
- Вернемся, пожалуй. Какая уж тут рыбалка...
Ему стало зябко.
- Правильно, - сказал дядя Миша. - Я бы тоже не советовал вам оставаться. Ведь, не дай бог, случится что-нибудь этакое. Место - гиблое, на отшибе, народ не ходит... - Он поднялся, кряхтя, и тут же схватился за поясницу. - Ой-ей-ей!.. Приеду, сразу же - в баню. Ой-ей-ей!.. Радикулит теперь разыграется...
- В баню - это хорошо, - заметил Сергей.
- И - с перцовкой...
- С перцовкой - особенно...
Ему тоже, наверное, невредно было попариться - прокалиться как следует, быть может, принять полстакана. Да и прав дядя Миша: не стоит здесь оставаться.
- Ладно, едем, - решительно сказал он.
Однако, когда они часа через три въехали в город и когда немного притихшая Ветка попросила остановиться, чтоб зайти в "Гастроном", то буквально первое, о чем они услышали в очереди у прилавка, была смерть Котангенса...
7
Ему снилось, что живет он не здесь, а в тех скучных однообразных пятиэтажках, которые были выстроены на окраине ещё в его юности. У него тесная однокомнатная квартира, обставленная чрезвычайно скудно, потолок на кухне облупился, вздулась краской протечка у водопроводной трубы, тем не менее, в квартире идеальный порядок: даже мелочи расположены на своих местах, и поблескивает протертыми стеклами стенка, забитая подписными изданиями, - нигде ни пылинки, крохотная трехкомфорочная плита сияет, как новенькая. На плите стоит чайник, слегка парящий из носика, свеженалитая заварка покоится под расфуфыренной куклой. Однако времени нет: стрелки на железном будильнике показывают половину двенадцатого.
Пора выходить.
У него уже все готово: натянут новенький спортивный костюм облегающий, купленный как будто для этого случая, зашнурованы высокие кожаные башмаки, перекрыт вентиль газа и, кроме кухни, погашено электричество. Закручены водопроводные краны. Вроде бы, ничего не забыто. Он щелкает выключателем, и пейзаж за окном словно прыгает, укрупняясь в деталях: ртутный круг освещения выхватывает пустырь, шрамы рытвин, пеналы детского сада. Надоедливый привычный пейзаж. У него такое предчувствие, что больше он сюда не вернется.