Венок на волне

Нет, не ей он это говорил, не женщине с бидонами, а мне. Тогда я не понял, а теперь точно знаю, что мне. Бывают такие люди - встретятся на пути прохожими, так, мимо пройдут, и лица-то не запомнишь, а слово, сказанное ими на ходу, в душе останется. И запоминается оно потому, что сказано в трудную минуту.

Мужчина сошел в Рассудове. И хотя за все это время я так и не проронил ни слова, у дверей он обернулся:

- До свидания, солдат, счастливо служить!

И побрел себе, уже не оглядываясь, по тропке меж берез. "Как тогда? как тогда?.." - опять затараторили колеса.

Как тогда? Нет, совсем не так, как тогда. Я только сейчас понял, что подразумевала Лида под этими словами. Она напомнила мне день, который я и сам не могу забыть. Но как ей доказать, что тот первый поцелуй, "тогда", был совсем не то, что сейчас. Я и себе до сих пор ничего не могу объяснить.

Что такое любовь? В школе мы эту тему проходили на поучительных примерах Татьяны и Онегина, Ромео и Джульетты, Карениной и Вронского. Еще можно привести с десяток таких "пар" и все уложатся в формулу: она его любит, он ее нет, или наоборот. Удивительное однообразие! Конечно, приходится посочувствовать Татьяне Лариной, что у нее так печально получилось с Онегиным. Но и этот вертопрах тоже хорош гусь! - нагрубил девушке, ухлопал ни за что ни про что друга и потом - нате! - приехал к Татьяне извиняться. У Ромео и Джульетты, Карениной и Вронского вообще трагедия. И все из-за любви. Так что же все-таки любовь? Хоть бы раз кто-нибудь взял да и поднял руку: "Николай Григорьевич! Вот вы, как учитель, как классный руководитель, скажите, пожалуйста, прямо без ссылки на Пушкиных, Шекспиров и Толстых, что такое любовь?"

Нет, мы стеснялись задавать такие вопросы. Может быть, потому и стеснялись, что знали, в какое затруднительное положение поставим учителя, Ведь даже авторитетнейший С. И. Ожегов в "Словаре русского языка" и тот смущенно уходит от прямого ответа. Любовь, объясняет он, это чувство самоотверженной, сердечной привязанности. И приводит несколько примеров: любовь к Родине, материнская любовь, горячая любовь, взаимная любовь. "Он - моя первая любовь". Вот и вся формулировка, вот и весь ответ, в котором слово "любовь" все равно остается иксом.

Между нами и учителями существовала какая-то негласная договоренность не произносить это слово вне урока, вне литературного образа. И если уж говорить на эту тему, то официально, в открытую, скажем, на диспуте. Запомнился мне один такой диспут. Назывался он "О дружбе и любви". От урока диспут отличался тем, что выступал не учитель, а лектор, и не нужно было бояться вызова к доске и плохой отметки в журнале. К диспуту заранее подготовились наши отличницы Самойлова, Дунина и Новожилова. У них все тетради были в цитатах. А мы спокойненько сидели и слушали.

Лектор молодцеватый парень с волнистым зачесом и в модной замшевой куртке - сразу подавил нас авторитетом: оказалось, что он кандидат философских наук. И даже всезнающий Николай Григорьевич, севший на предпоследней парте, как-то сразу слинял и сник. Может, нам это показалось.

Вообще парень, видно, был с головой. Мы с Борисом сидели за партой локоть в локоть и не сводили с него глаз. Лектор сразу взял быка за рога и как гайкой привинтил наше внимание первым же научным словечком, смысл которого до сих пор, признаться, так я и не уяснил.

- В том вердикте, - сказал лектор, философски выгибая бровь, - в том вердикте, который выносят некоторые нашему современнику, утверждая, что он сух, есть своя логика. Да, да, дорогие мои, как это ни парадоксально. - Парень растянул улыбку и бросил кокетливый взгляд в сторону наших девчонок. Мы навострили уши. - Стремительная наша действительность, - продолжал он набирать высоту тона, - не позволяет собраться "в узел", происходит распыление эмоций. Сегодняшние молодые люди влюбляются и переживают, может быть, ничуть не меньше, чем шекспировские Ромео и Джульетта. Но нынешний Ромео исполняет в жизни далеко не единственную роль влюбленного...

Я покосился на девчат: слышите, Ромео и в подметки нам не годится с его "ахами"! Но девчата завороженно смотрели на лектора.

- Да, да! - Парень повел покровительственным жестом. - Кроме всего прочего, современный молодой человек учится, и учеба требует от него огромного умственного напряжения. Успех или неудача, скажем, двойка в дневнике, - при этом лектор сочувственно поджал губы, - пробуждают в Ромео определенную гамму чувств. В результате он не в состоянии, хотя это ему и хочется, всю силу эмоций сосредоточить на предмете своей любви. Поэтому он начинает определять место Джульетты в своих планах: высчитывает, когда сможет с нею встретиться, сколько ей времени уделить...

- Чепуха, - громко шепнул Борис, - чушь какая-то!

У Бориса всегда крайности - то сидел как пришитый, то, видите ли, не нравится.

- Для современного молодого человека, - лектор посмотрел в нашу сторону и, как мне показалось, столкнулся взглядом с Борисом, - девушка не какое-то таинственное существо, спрятанное подальше от его глаз на женской половине дома. Для него она прежде всего партнер по работе и учебе, человек, с которым он постоянно вступает в деловые отношения. Можно согласиться с тем, что мы потеряли и продолжаем терять некоторые из аксессуаров платонической любви: мечты, вздохи на расстоянии, романтику тайных встреч и так далее. Зато мы обрели нечто большее. Мы любим не форму, а содержание, и духовная близость стала условием, а не маловероятным следствием отношений мужчины и женщины.

При этих словах Николай Григорьевич подкашлянул - мы, конечно, поняли: ему не понравились "мужчины и женщины", в нашем школьном обиходе они почему-то старательно опускались.

После выступления лектора девчатам нашим пришлось трудновато. Но зря они старались - мы их почти не слушали: заранее знали, что скажут дежурные ораторы. И когда Николай Григорьевич для проформы спросил, есть ли еще желающие выступить, наступила традиционная пауза, благовоспитанно выждав которую, мы обычно срывались с мест.

- Ну, так есть желающие? - повторил вопрос Николай Григорьевич. И сделал он это, скорее, для гостя-лектора, чем для нас. Откуда им быть, желающим? Кто заранее готовился, тот уже выступил.

Я схватился за крышку парты и уже приготовился к прыжку к двери, как вдруг услышал голос Бориса.

- Разрешите мне!

Что такое он еще надумал? Я опасливо взглянул на друга.

Борис шагнул из-за парты в проход, чтоб прямее стоять, заложил руку за борт куртки, как бы подчеркивая основательность того, что он собирается сказать, и исподлобья взглянул на лектора. Я-то знал, спокойствие показное. Борису стоило немало усилий, чтобы собрать себя в кулак. Но делал он это мастерски.

- Я в корне с вами не согласен, товарищ лектор, - произнес Борис не своим, вдруг осевшим от волнения голосом.

Зал шевельнулся и затих.

- В век космоса и кибернетики, - Борис прищурился, что-то вспоминая, - как справедливо заметила однажды "Комсомолка", людям нужна душистая ветка сирени. Я имею в виду любовь.

"Молодец, Борис, - подумал я, - отбрил так отбрил".

А Борис развивал свою мысль дальше.

- По-вашему выходит, что аксе... - тут Борис запнулся и почти по слогам выговорил это ужасно ученое словечко, - аксессуа-ры... платонической любви утеряны. Мол, ни вздохов, ни переживаний... Я думаю, наоборот: чем больше в нашей крови логарифмов, тем поэтичнее любовь.

Я обомлел: "Во дает Борька! Откуда такие слова?"

А мой друг уже обрел свой голос и продолжал без тени робости.

- Мне кажется, - сказал Борис, - в нашей крови еще мечутся гены дуэлянтов. Оружие носить и применять запрещено, конечно. Но случись настоящая любовь... Настоящая! И каждый из нас готов вызвать на моральную дуэль любого, кто попытается оскорбить святое чувство.

Я увидел, как Николай Григорьевич привстал, но не решился перебить Бориса. А по рядам бежал шелест, как в лесу по верхушкам деревьев перед грозой. Язык у Бориса подвешен, ничего не скажешь. Слово бросит - и в классе пожар. Вот так однажды он взбудоражил нас перед уроком английского языка. И доказал, что лучший способ показать строптивой "англичанке" характер - уйти с урока. Бедные преподаватели иностранных языков почему-то им больше всех досаждают ученики.