Страница 7 из 37
Я говорил о положении на фронтах, о тех огромных усилиях, которые предпринимают партия, наши Вооруженные Силы и весь советский народ в борьбе с коричневой чумой.
Все слушали, затаив дыхание. Посыпались вопросы:
- Правда, что немцы вошли в Москву?
- Сталинград сдали?
- В Баку ноне тоже "новый порядок"?
Отвечая на эти вопросы, я все больше и больше поражался. До чего же топорно работала гитлеровская пропагандистская машина! Наглая ложь стала узаконенным методом информации.
Я с удовольствием сообщил жителям Павловки, что под Москвой враг получил сокрушительный удар, остановлен у Сталинграда, а до Баку ему и подавно не дотянуться. Чтобы не быть голословным, прочел только сегодня принятую по радио сводку Совинформбюро.
- Расскажите об этом своим соседям и знакомым, всем людям, - сказал я в заключение. - Пусть они знают правду и не поддаются на вражескую провокацию.
Мы тепло распрощались с местными жителями и присоединились к оставшимся в засаде разведчикам. Через пару часов наша группа достигла расположения своего лесного штаба. Нас ждали новые известия, доставленные из-под Варваровки и Сукко. Здесь в котловине, выходящей к самому берегу, противник создал оборонительный район, могущий помешать высадке советского десанта. Огневые точки располагались вдоль уреза воды на шестьсот метров и уходили на триста метров в глубь побережья. На флангах рубежа высились крутые горные скаты, начинающиеся у самого моря. Естественно, что такой укрепленный участок можно с полным основанием считать неприступным. К тому же вся котловина была опутана несколькими рядами проволочных заграждений, изрезана глубокими траншеями. В центре укрепузла разместилась артиллерийская батарея, неподалеку от которой стоял дом. К нему со всех сторон тянулись разноцветные телефонные провода. Не вызывало сомнений, что в доме находится штаб.
Укрепузел нас заинтересовал. На наблюдение за ним отправилась группа разведчиков во главе со старшиной 1 статьи Борисом Жуковым. Восемь суток краснофлотцы не отрывали взоров от вражеского расположения. Они точно установили порядок размещения огневых средств, систему охраны объекта, графики смены караулов. Борис Жуков весьма удачно зарисовал схему обороны гитлеровцев.
Выполнив задание, группа вернулась к штабу.
Как раз в это время появился связной от другой группы, возглавляемой старшиной 1 статьи Сергеем Колотом. Связной доложил, что из Анапы следует большой карательный отряд, сопровождаемый танкетками и бронемашинами. Видимо, оккупанты намеревались предпринять прочес территории, занятой партизанами.
- Между станицами Суп-Сех и Варваровкой каратели остановились, - доложил связной. - У них обед. О намерении гитлеровцев ударить по партизанам мы уже знали. Стало быть, надо действовать. И безотлагательно. Сейчас же связались с по радио с Новороссийской военно-морской базой. Ее командир капитан 1 ранга Георгий Никитич Холостяков заинтересовался нашим сообщением. Результаты не замедлили сказаться. Ровно через полчаса, в то самое время, когда по сведениям, поступившим от группы Сергея Колота, каратели начали обедать, в воздухе появились советские самолеты Имея точные координаты, они не маячили в небе в поисках цели, а сразу вылетели из-за Лысой горы и об рушили на карателей мощный бомбовый удар. Наблюдавший за этой сценой старшина 1 статьи Колот донес, что лишь одна танкетка смогла уйти с места происшествия своим ходом. Остальная военная техника превратилась в груду металлического лома, а на кладбище близ дороги добавилось несколько сот традиционных гитлеровских крестов.
В ночь с 13 на 14 октября "морские охотники" сняли нашу группу с занятого неприятелем берега и доставили на Большую землю.
Ошибка Бориса Жукова
Итак мы возвратились. Задание выполнено успешно. Я докладывал командованию о результатах двухнедельного рейда во вражеский тыл. Докладывал прямо на пирсе. Командир Новороссийской военно-морской базы Георгий Никитич Холостяков и комиссар базы Иван Георгиевич Бороденко больше всего заинтересовались укрепленным участком между станицами Сукко и Варваровкой. Подробнейшая карта, вычерченная старшиной 1 статьи Борисом Жуковым, имела огромный успех.
- Вот это разведчик! - одобрительно отозвался Бороденко. - Настоящий художник
- Он художник во всех отношениях, - вставил я, от души радуясь за своего подчиненного. - На такого человека всегда и во всем можно положиться - не подведет.
- Как вы полагаете, - выжидательно сощурился Холостяков, - врага здесь разгромить удастся?
- Вполне.
- Будьте добры, изъясняйтесь точнее, - Георгий Никитич во всем любил предельную ясность. - Как вы мыслите подобную операцию? Вот именно... Сколько потребуется дней на подготовку? Сколько людей надо для осуществления операции?
- На подготовку хватит трех суток, - выпалил я. - Людей потребуется восемьдесят человек.
- Почему именно восемьдесят, товарищ политрук?
Тогда я доложил, что план проведения операции созрел еще на месте.
- Что ж, - с расстановкой проговорил Холостяков, - смысл в этом есть. Только, прошу вас, не спешите с выводами. Постарайтесь представить, что противник окажет сопротивление... Очень сильное сопротивление. Что, наконец, он окажется дальновидней и опытней вас. Одним словом, думайте и думайте, а потом доложите.
Докладывать пришлось уже на следующий день. Заместитель командующего Новороссийским оборонительным районом по морской части контр-адмирал Сергей Георгиевич Горшков слушал молча. Изредка кивал головой. Только было непонятно, одобряет он или сомневается. Тем не менее контр-адмирал не прервал меня ни разу. Когда я умолк, Горшков улыбнулся одними уголками губ.
- Лихо, очень лихо вы, товарищ политрук, наносили теоретические удары по вражескому гарнизону.
Я буквально опешил. Так готовился к докладу! Кажется, все до мелочей взвесил... Почти целую ночь просидели мы в кабинете Василия Пшеченко - он, я и комиссар Серавин. Вместе думали и передумывали. Василий Михайлович Пшеченко, хотя и являлся моим командиром, попросил:
- Будь другом, возьми меня на задание. Да, все считали план подходящим, помогали его уточнить и развить, а теперь...
- Видите ли, - как-то сухо и словно безучастно продолжал Горшков, теоретически можно без особого труда даже земной шар перевернуть. На деле все куда сложней. Допустим, вы достигли вот этого рубежа, - контр-адмирал отметил точку на схеме, выполненной Борисом Жуковым, - бесшумно подкрались к заставе и - осечка! Враг разгадал ваш замысел и успел упредить развитие событий. Я молчал.
- Действуйте, - тоном приказа отрезал контр-адмирал.
Вспомнился ночной разговор с Пшеченко и Серавиным. Отлично! Такой вариант мы предвидели.
Контр-адмирал внимательно выслушал, как будет действовать группа в новых условиях. Однако у него в запасе оказался еще добрый десяток самых неожиданных поворотов. Он так энергично изобретал способы противодействия, что можно было подумать, что Сергей Георгиевич и впрямь задался целью наголову разгромить нашу группу.
Слушал я, отвечал, а в душе, понятно, злился. Зато как пригодилось мне это отчаянное единоборство военный мысли там, во время схватки с настоящим противником.
- Видно, политрук, - сказал, переходя на ты, Горшков, - быть тебе строевым командиром. Со временем, конечно. А пока желаю боевого успеха. К слову сказать, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Октябрьский план операции уже утвердил. Действуй!
Подготовка к операции началась.
Наш отряд состоял из трех боевых групп. Их возглавляли младший лейтенант Пшеченко, младшие политруки Алексей Лукашев и Иван Левин, который в последний момент узнал о предстоящей операции и очень рьяно просил взять его на "настоящее дело.
В отряд входили еще две группы: управления (под моим непосредственным командованием) и засады во главе с опытным воином, младшим сержантом Иваном Игнатьевым.
Разведчики, уже побывавшие на месте предстоящих событий в период выполнения предыдущего задания, вошли во все группы в качестве проводников. Среди них были старшины 1 статьи Жуков и Фетисов, младшие сержанты Роин, Зайцев, Ляшко и Сурженко, краснофлотец Бондаренко и другие.