Горький хлеб истины

Входит лейтенант С в е т л а н а Ц а ц а.

Ц а ц а. Лейтенант Цаца по вашему вызову!..

С т у п а к о в. Светлана Святозаровна, к вам огромнейшая просьба... Личная... Понимаете, личная...

Ц а ц а. Личная?.. Личную - с превеликим удовольствием, Иван Алексеевич!

С т у п а к о в. Берите машину и езжайте в седьмую гвардейскую... Где-то там Вера. Я знаю. Найдите и вручите это письмо. (Подает конверт.) И привезите. Живую или мертвую привезите!

Ц а ц а. Зачем же мертвую? Так не шутят... Но я знаю: она не согласится.

С т у п а к о в. Согласится. Тут все написано! И скажите, что я серьезно заболел... Я действительно плохо себя чувствую.

Ц а ц а (с притворным испугом). У вас нездоровый вид! (Решительно подходит к Ступакову, прикладывает ладонь к его лбу.) Очень нездоровый! И температура!.. (Обнимает за плечи, прижимается губами ко лбу.)

С т у п а к о в. Что вы?! Светлана Святозаровна!

Ц а ц а. Мне в детстве мама всегда так температуру мерила.

С т у п а к о в. Я же не ребенок!

Ц а ц а. Вы хуже ребенка... Вы, мужчины, как дети, беспомощны и безвольны. Вам даже тут, на войне, нужна женская забота и ласка. (Осторожно обнимает Ступакова за плечи.) Давайте я вас уложу.

С т у п а к о в. Не буду я ложиться! Я здоров! (Встает.)

Ц а ц а (поворачивает его к себе лицом). А температура?.. Может, я ошиблась?.. А ну... (Обнимает за шею, тянется губами будто ко лбу, но целует в губы.)

Ступаков пытается вырваться из ее объятий, но тщетно.

В палатку заходит медсестра С е р а ф и м а. Увидев обнявшихся, зажимает рукой рот, чтобы сдержать вскрик, и выбегает.

С т у п а к о в (вырвался из рук Светланы). Что это значит, черт вас возьми?! Что за ерунда?!

Ц а ц а. Я думала - температура... А вы... холодны, как снеговик.

С т у п а к о в. Я спрашиваю, что это за шуточки?!

Ц а ц а. Шуточки?.. Ничего себе шуточки!.. От таких шуточек (тихо) дети бывают.

С т у п а к о в. Что вы болтаете, лейтенант Цаца?! Как вам не стыдно?!

Ц а ц а. А что здесь стыдного?.. Я уезжаю на передовую, где, между прочим, стреляют... Буду искать там вашу дочь... Может, меня убьют... Вот и поцеловала. Вдруг мы последний раз видимся с вами.

С т у п а к о в (уже мягче). Светлана Святозаровна, что за глупости? Будем благоразумны.

Ц а ц а. Могли бы на прощанье и Светой назвать.

С т у п а к о в. Ничего не понимаю... Может, я действительно в бреду?..

Слышится голос Серафимы: "Светлана Святозаровна!.."

С е р а ф и м а заглядывает в палатку, лукаво смотрит на Светлану и Ступакова. Так как же с этими машинами?

Ц а ц а (вдруг вспомнив). Ой товарищ подполковник! Там пришли две машины с ранеными!.. Начальник сортировки спрашивает, как с ними быть.

С т у п а к о в (удивлен). Что значит "как быть"? Как всегда - в сортировку. Затем раненых в обработку.

С е р а ф и м а. Но раненые прямо с передовой. Почему-то медсанбат переправил их к нам без обработки.

С т у п а к о в. Вот так новость! Почему без обработки? Стоим в обороне, и такое нарушение инструкции! А если в машинах окажутся безнадежно отяжелевшие? Значит, повышение смертности в моем госпитале? И лучшие показатели отдавай, Ступаков, дяде?..

Ц а ц а. Выходит, что так. Берем чужие грехи на свою душу.

С т у п а к о в. Какой же это медсанбат позволяет себе такое безобразие?

Ц а ц а. Седьмой гвардейской дивизии. Михайлова.

С т у п а к о в. Михайлова?.. Опять этот Михайлов! У другого соринку в глазу видит, а сам... И я еще буду виноват, если заверну машины. (Задумался.) А представитель медсанбата сопровождает машины? Хоть объяснил бы, в чем там у них дело.

Ц а ц а. Нет. Представителя с ними нет.

С т у п а к о в. Нет? А машины уже на территории госпиталя?

С е р а ф и м а. Стоят за шлагбаумом.

С т у п а к о в (раздумывает, качает головой). Ха! Опять Михайлов скажет, что у Ступакова сердце не на месте.

Ц а ц а (поражена). А где ж ваше сердце?

С т у п а к о в. Оно у меня, по Михайлову, под пряжкой ремня! Ясно?

Ц а ц а (смотрит на Ступакова с испугом). Ну, вот видите! Я же говорила, что вы нездоровы.

С т у п а к о в (строго). Инструкция есть инструкция. И на фронте должен быть хоть элементарный порядок. Все!.. Машины не принимать! Идите!

Пожав плечами, Цаца подталкивает из палатки Серафиму. Они уходят. Ступаков продолжает шагать вдоль стола.

По его определению, я "собиратель жучков", и я же прими раненых не только без обработки, но и без объяснения причин... Шалишь, товарищ Михайлов! Ах да! Тебя бомбили!.. А ты что хотел, чтоб тебя одеколончиком поливали? На то и война!.. Ступаков может прощать обиды. Но оскорбления... никогда!.. Придумал же: сердце под пряжкой ремня!.. Понабирались там, в своей медицинской академии, притчей от Любомирова... И Анна Ильинична... Ну, ничего. Ступаков тоже не лыком шит. Мал барабанщик, да громок, мал золотник, да дорог!.. (Притрагивается рукой к губам.) Вот холера!.. Что все это значит?

Входит К и р е е в а с папкой в руках.

К и р е е в а. Извините, товарищ начальник, опять я. Есть новости.

С т у п а к о в. От Веры?!

К и р е е в а. Нет. Приказ о медико-санитарном обеспечении наступления. (Открывает папку.)

С т у п а к о в (угрюмо). Читайте. Исполнение приказов - суть нашей жизни на войне.

К и р е е в а. Тут надо с картой читать. Приказ о создании головного полевого эвакопункта. Наш госпиталь включается в его систему.

С т у п а к о в. Вот как?! Успел-таки Любомиров!

К и р е е в а. Я только суть. (Читает.) "Подполковнику Ступакову И. А. скомплектовать и возглавить подвижной хирургический отряд и вместе с госпиталем быть готовым к передислокации в район тылов тридцатого полка седьмой гвардейской стрелковой дивизии..."

С т у п а к о в (хмуро). Понятно. Все ясно.

К и р е е в а (с любопытством наблюдает за Ступаковым). Какие будут указания?

С т у п а к о в. Ну что ж... Приказ есть приказ.

З а т е м н е н и е.

Декорация первой картины. В кабинете Крикунова прибавилась еще одна солдатская кровать, аккуратно застланная серым одеялом.

У стола, на котором кипит самовар, сидят за чаем Л ю б о м и р о в и К р и к у н о в.

Л ю б о м и р о в. Мало о полковых медиках пишут наши фронтовые газеты. Солдат должен знать и верить: для его спасения наготове армия медицинских работников и целый арсенал медицинских средств. Это тоже важный моральный фактор.

К р и к у н о в. Пописывают больше о красивых санитарках да молодых врачихах.

Л ю б о м и р о в. И это надо. Надо, чтоб и об этой девушке написали. И орденом наградить ее надо! В одном бою вытащить столько раненых нешуточное дело! Все умоляла, дурочка: "Отвезите к отцу..." Еще бы чуть-чуть промедлили, и никто бы не спас.

К р и к у н о в. Всякое я видел на фронте, но чтобы такую операцию, как вы... вот так, на поляне, в лесу...

Л ю б о м и р о в. Сегодня, с вашего позволения, я съезжу в госпиталь к Ступакову. Посмотрю, как она себя чувствует, подскажу кое-что Ступакову... Интересно, как он встретит меня после того жесткого разговора?

К р и к у н о в. Ступаков воспитан, вежлив. Есть выдержка.

Л ю б о м и р о в. Вежливость отличается от доброты как позолота от золота.

Раздается телефонный звонок. Крикунов встает, берет трубку.

К р и к у н о в. Слушаю!.. Крикунов у телефона!.. (Закрывает рукой трубку, обращается к Любомирову.) Из санитарного управления фронта... (Опять в трубку.) Нет, нет! Мы все-таки остановились на системе головного эвакопункта!.. Виноват... Признаю... Я же нейрохирург, а не штабист!.. Буду только благодарен! Готов хоть сейчас передать!.. Что Ступаков?.. Алло! Алло!.. (Кладет трубку.) Что-то о Ступакове начал говорить, и обрыв. Конечно! (Прохаживается по комнате.) Какой из меня начальник санотдела? Я специалист по черепным и мозговым ранениям!

Л ю б о м и р о в. Но ведь у нас нигде сейчас не готовят ни начальников, ни главных. Приходится...